Макс Фрай - Желтый

– Фигассе Вильнялечка зажигает, – наконец сказал Иоганн-Георг. – То ли вы ей так сильно понравились, то ли моя настойка. Редкая, между прочим, штука. На… скажем так, свете одного далекого маяка.

– На чем только люди водку не настаивают, – с деланым равнодушием хмыкнул Эдо. Но тут же сам расхотел ломать комедию и спросил: – Попробовать дадите?

– Естественно, дам, – кивнул его спутник. – Я только до власти над миром жадный. А всем остальным делиться очень люблю.

Бутылка была из толстого, почти непрозрачного темного стекла – кажется, синего, насколько при свете луны можно цвет разобрать. Первый глоток показался вполне обычным – настойка себе и настойка, умеренно крепкая, без ярко выраженного вкуса, хотя… На втором глотке понял, что она ощутимо соленая, еще и с привкусом горечи, как морская вода. А третьим обжегся так, что в глазах потемнело. Не напиток, жидкий огонь. На несколько секунд утратил не только дар речи, но даже дар знать о том, что речь в принципе существует. И дар помнить, для чего она бывает нужна.

– Хватит, пожалуй. И с вас, и с меня, – сказал чей-то голос.

Эдо натурально сперва его не узнал, вернее, просто не вспомнил, откуда он тут взялся. И, если на то пошло, откуда здесь взялся я.

Пока вспоминал, этот тип успел отобрать у него бутылку. Сказал:

– Извините, что разлучаю вас с любимым напитком. Не хочу разбивать вам сердце, но у меня просто нет выхода. Я уже просыпаюсь. А тару надо сдавать.

И исчез. А Эдо остался на мосту через узкую быструю реку. Стоял, вцепившись в перила задубевшими от холода пальцами. Еле смог их разогнуть, когда решил, что пора уходить. Потому что здесь, конечно, отлично стоится. Но холодрыга такая, что даже новая куртка почти бессильна. Не рассчитали производители. Больше июльских полдней надо было в подкладку зашивать, – это была его первая мысль после долгого периода их отсутствия, видно зимним ветром всех выдуло из башки. Но уже вторая мысль оказалась гораздо более здравой: интересно, а в какой стороне мой дом?

Ответа у него пока не было. Но хорошо хоть появился вопрос.

Про телефон и карту в тот момент почему-то даже не вспомнил, хотя до сих пор был уверен, что это уже практически условный рефлекс. А просто огляделся по сторонам, как делали все заплутавшие путники в стародавние времена, до наступления торжества топографического прогресса. На одном берегу темно, высокие, как в лесу деревья, за ними прячутся маленькие, чуть ли не деревенские дома – ни хрена себе куда меня занесло. Это что, уже пригород?! Ладно, по крайней мере, на другом берегу горят фонари и виднеется большая автостоянка. И даже какие-то машины на ней стоят. Если я родился в рубашке, одна из них окажется такси. В любом случае, ясно куда для начала идти.

Родился, судя по всему, не только в рубашке, а в костюме с ботинками. Возможно, даже в пальто. По крайней мере, такси искать не пришлось, все оказалось гораздо проще: он сдался полиции. То есть увидел на парковке полицейский автомобиль с включенными фарами и устремился к нему, как к полномочному представителю человеческого мира, простого, понятного и невообразимо прекрасного в этой своей простоте. Сказал по-английски: «Доброй ночи, я заблудился…» – то есть только начал говорить, и как-то внезапно, практически без перехода обнаружил себя на заднем сидении, чуть не плачущим от окутавшего тело тепла. Седой полицейский уже выруливал с парковки, а его юная кудрявая напарница сочувственно говорила по-русски:

– Считайте, легко отделались, он еще и не в такие дебри завести может! Замерзли, наверное? Жалко, кофе в термосе уже кончился. Ничего, у нас тут все близко, за пять минут до дома вас довезем.

Спросил:

– Кто – «он»? – хотя вовсе не был уверен, что действительно хочет услышать ответ.

Кудрявая полицейская рассмеялась:

– Ну как – кто? Город, конечно. Больше всего на свете любит морочить головы новичкам. И водить кругами, как леший. Только называется городом, а по повадкам – тот еще лес.

Ехали и правда недолго. Но, глядя в окно машины, представлял, как шел бы пешком через жидко разбавленную фонарями темень и сколько бы раз свернул куда-нибудь не туда. Поэтому очень искренне сказал полицейским, когда выходил:

– Вы меня натурально спасли.

Они дружно пожали плечами с совершенно одинаковым выражением лиц – дескать, тебе виднее, спасли или просто подбросили – пожелали хорошей ночи, тронулись с места и свернули за угол прежде, чем он успел открыть дверь подъезда и войти.

Долго возился с ключами, отпирая квартиру. Не самое удачное сочетание – окоченевшие руки и малознакомый замок. Наконец вошел. В темном коридоре ему навстречу метнулся кто-то бледный, как привидение, в черном капюшоне на голове. Не заорал от ужаса только потому, что не успел: понял, что это зеркало. Никогда не держал дома больших зеркал, не привык к такому эффекту. Ну и нервы, конечно, после всей этой «цыганочки с выходом» стали совсем ни к черту, факт.

Сказал отражению, глядевшему на него с откровенной неприязнью:

– Ну и чего так уставился? Это же просто я.

Отражение в ответ скорчило уморительную рожу и показало язык.

Так-то лучше. Будем считать помирились. Можно заходить.

Дома, то есть в съемной квартире, оказалось фантастически хорошо. Гораздо теплей, чем на улице и даже чем в полицейской машине. Но еще долго не раздевался, такой его колотил озноб. Сидел на диване в застегнутой куртке, укутавшись толстым пледом, и не хотел ничего менять. Для полного счастья не хватало только еды, потому что пицца от Святого Георгия и прирученного им дракона была какую-то страшную, непостижимую ледяную вечность назад – это если по ощущениям. Но и согласно приборам, специально придуманными для измерения времени, тоже довольно давно, часов пять успело пройти. Вспомнил, что хозяйка квартиры говорила про какой-то круглосуточный супермаркет, сравнительно недалеко от дома, где-то около километра туда идти. Но отчетливо понимал, что сейчас на улицу не пойдет, даже закутавшись во все одеяла сразу. Всякой стойкости есть предел.

Обшарил карманы куртки в надежде, что прихватил из пиццерии – ясно, что не еду, это бы запомнил – но может хотя бы пакетик с сахаром. Они там смешные, с надписью «Для настоящих героев» – еще подумал: получается, для меня. Обязательно должен был сунуть пару в карман, а сейчас это натурально спасение. То есть, настолько лучше, чем ничего, что руки начинают дрожать при мысли: неужели не взял?

Сахара в карманах не обнаружилось, зато нащупал там два объемных пакета. Один темно-синий, с молотым кофе – боже, так я его все-таки купил?! Настолько хорошая новость, что разбираться с ее невозможностью будем потом. Второй пакет представлял собой сложную конструкцию из фольги и тонкой бумаги. Размотав все слои, обнаружил в пакете пирог, свежий, благоухающий, как будто только из печки, и даже, кажется, теплый. Впрочем, это как раз понятно: от тела нагрелся, пока я тут под одеялом сидел. Был настолько голодный, что сперва проглотил добрую половину и только потом спросил себя: откуда он взялся? Ответа, разумеется, не нашел. Но это не помешало доесть пирог до последней крошки, так и не разобравшись толком, что там была за начинка. Вроде мясо с грибами. А может, грибы без мяса. Мухоморы с поганками, что же еще, – подумал и рассмеялся. А досмеявшись, сказал: «Спасибо», – вслух, как будто повар был где-то рядом, сидел на кухне, или вышел на балкон покурить.