Галина Липатова - Удача близнецов [СИ]

Паладин вдруг понял, что сидит с открытым ртом. Он его тут же захлопнул, покрутил в пальцах четки, успокаиваясь, и задал еще один вопрос:

– То есть вы занимаетесь любовью в ночных рубашках с особыми дырками на причинных местах? Но зачем это? Разве нельзя просто поднять подол и… не говоря уже о том, чтобы вообще снять рубашки.

– Но это ведь непристойно, – пискнула Адельгейда. – Мне… мне очень стыдно раздеваться, это можно делать только когда никто не видит.

К вопросу раздевания Джудо решил вернуться чуть позже, а пока поинтересовался у Ойгена:

– Вы сказали – лежите, обнимаетесь, целуетесь. В сорочках. А как вы обнимаетесь и целуетесь? Подробнее, пожалуйста.

– Э-э-э… за плечи… Прижимаемся друг к другу и целуем губы, – пояснил Ойген. – Я боюсь трогать ее груди. Один раз пробовал только, и Адельгейде было больно.

Джудо перевел взгляд на Адельгейду:

– А что вы чувствуете во время соития? Вам больно? Тяжело? Может быть, есть тянущие ощущения в животе, боли в груди и спине?

Она помотала головой и тихо, запинаясь, сказала:

– Мне только после… там… немного неудобно, чуточку саднит... иногда.

Джудо вздохнул:

– Пройдите, пожалуйста, за ширму, разденьтесь – мне придется вас осмотреть, – и на этот раз он все-таки глянул ей в глаза. Аллеманка тихонько охнула, опять залилась краской, послушно встала и прошла за ширму. А Джудо сказал Ойгену:

– Конечно ей было больно, если вы схватили ее со всей силы за грудь. Женские груди очень нежные, и хотя они на ощупь мягкие, это вовсе не значит, что их можно тискать как угодно. И вот вам мой первый совет: выбросьте к чертям эти ваши супружеские сорочки. Ваши тела созданы Творцом, в них нет ничего постыдного, тем более друг для друга. Вы же муж и жена, вы давали у алтаря определенные клятвы, и боги соединили вас, чтобы вы любили друг друга, дарили друг другу радость, познавали друг друга так полно, как это только возможно. А не совали член в темноте через дырки в каких-то дурацких рубашках.

Сказав так, он вымыл руки в бронзовом умывальнике и ушел за ширму, где уже раздетая Адельгейда, краснея от смущения, стояла, прикрыв руками груди и промежность. Все-таки Джудо на нее воздействовал совсем чуть-чуть, и она очень стеснялась. Он отвел ее руки:

– Не надо ничего стыдиться. Вы же пришли ко мне за помощью, вот я вам и помогаю. Постойте вот так… – он осторожно пощупал ее маленькие груди с жалостливо торчащими розовыми сосочками и к своему облегчению не нащупал ничего. Потом велел ей забраться в кресло и продолжил осмотр. Смотрел он, конечно, не так, как это делают обычные женские лекари, просто легонько щупал промежность и живот, ему как посвященному высокого ранга этого было достаточно, чтобы понять, всё ли там в порядке, нет ли каких-то скрытых болезней или еще чего. Под конец осмотра медленно провел пальцем по ее лону, коснулся розовой маленькой бусинки и погладил ее подушечкой пальца. Адельгейда едва слышно охнула и чуть вздрогнула.

– Всё, можете одеваться. У вас нет никаких внутренних болезней, и по женской части всё в порядке, – сказал ей Джудо. – Даже всё очень хорошо.

– Но тогда почему же я ничего не чувствую, когда мы… когда мы занимаемся любовью?

– Потому что вы не занимаетесь любовью, – вздохнул Джудо. – Вы только совокупляетесь, и не больше. Но это дело поправимое, и, думаю, вам даже не придется идти со мной в будуар.

Он вышел из-за ширмы, вымыл руки, достал из шкафа большой раскрашенный плакат и повесил его на крючок на стене. Ойген тихонько ойкнул: на плакате были изображены обнаженные женщина и мужчина. Они стояли так, что частично видны были ягодицы, поза была не очень-то естественной, зато всё, что нужно, на виду. На стол Джудо выставил два фарфоровых раскрашенных макета мужских и женских органов – старинных, работы знаменитого пекоринского мастера Чиллани. Вынул из ящика стола витую указку из зеленого стекла, задумчиво постучал ею по столу.

Из-за ширмы вышла Адельгейда, увидела плакат и макеты, и чуточку покраснела.

Джудо показал указкой на женщину на плакате:

– У каждой женщины есть на теле очень чувствительные места, прикасаясь к которым, можно доставить ей удовольствие, зажечь в ней огонь желания. И потому вы оба первым делом должны наконец друг для друга раздеться. Раздеться при свете, чтобы хорошо всё видеть. Не спешите, исследуйте друг друга, учитесь доставлять радость. Между супругами в спальне не может быть ничего постыдного, непристойного, что бы там ни говорили аллеманские обычаи. В постели для вас должны быть только вы, и важны лишь только ваши желания и взаимное удовольствие.

Он провел концом указки по шее женщины на плакате:

– Шея у многих женщин очень чувствительна к нежным, легким поцелуям, вот здесь особенно. И вот эта ямочка над ключицами, Ойген, не забывайте о ней. А ниже ключиц, над грудью, тоже очень нежные места, если касаться их легонько подушечками пальцев, поглаживать, не надавливая. Или кончиком языка. Что до груди – с ней можно делать что угодно, но не применяя силу. Легкие потискивания, поглаживания, поцелуи, да просто накрыть ладонью – тоже хорошо. Каждой женщине нравится по-разному, поэтому пробуйте и изучайте. Верный признак нарастающего возбуждения у женщины – торчащие отвердевшие соски. – Джудо коснулся кончиком указки нарисованного соска и заметил, как Ойген скосил глаза на грудь жены. – Соски можно приласкать языком и губами, многим женщинам это очень нравится. Живот лучше поглаживать ладонями, особенно низ живота и бедра. Не бойтесь прикасаться и к лону, простые поглаживания, словно вы гладите котенка, могут оказать очень сильное действие.

Аллеманцы опять покраснели. Джудо про себя хмыкнул, показал указкой на ягодицы нарисованной женщины:

– Вот это, кстати, тоже очень чувствительная часть тела. И уж ее, в отличие от груди, можно тискать как угодно, можно гладить, целовать, и даже пошлепывать, лишь бы это нравилось. Внутренняя поверхность бедер чувствительна к поглаживаниям и поцелуям, как и внутренняя сторона коленей. Кстати, всё, что я сказал о ягодицах, бедрах и коленях, касается и мужчин, – указка перескочила на нарисованного мужчину. – И во многом то, что я говорил о сосках.

Джудо снова посмотрел на аллеманцев, красных от смущения, и перешел к фарфоровым макетам. Подумал мельком, что давненько он их не доставал, в последнее время такие наивные в любовном вопросе посетители к нему не приходили.

Развернув макет женского лона к аллеманцам, Джудо провел по нему указкой:

– У женщин всё устроено удивительным образом. Сложно – и прекрасно. И здесь намного больше возможностей для наслаждения, чем у мужчины. Прикосновение к любому местечку может доставить море удовольствия – главное, хотеть этого. Всё здесь очень чувствительно, и у одной и той же женщины в разные дни – по-разному. Даже простая смена позы, в которой вы занимаетесь любовью, может подарить новые ощущения, – он строго глянул на Ойгена. – Просто совать туда член недостаточно, мало каким женщинам этого хватит для удовольствия. И вообще начинать с этого не стоит, женщину сначала надо раздразнить лаской, чтобы ее щель увлажнилась, а плоть там сделалась мягкой и податливой, но в то же время и упругой… Вот это место – волшебная бусина наслаждения, даже легкие прикосновения пальцев могут с ней творить магию.