Галина Липатова - Удача близнецов [СИ]

Аллеманцы внимали ему, раскрыв рты, при этом по-прежнему были красными и смущенными.

Джудо показал указкой на фарфоровый член:

– Ну а здесь хоть всё и просто, но маленьким ручкам сеньоры Адельгейды тоже найдется с чем поиграть… головка очень чувствительна, с ней нужно поосторожнее, начинайте со стержня, его можно и в руку взять, и скользить по нему сомкнутыми пальцами, и даже несильно сжимать, поглаживать и покручивать, легонько, конечно. Главное – не стесняйтесь, смело беритесь за дело. Если уж у сеньора Ойгена даже в темноте, без особых ласк и в, хм, супружеской рубашке твердость почти не пропадала, то от ваших рук, сеньора, и подавно не пропадет, наоборот.

Адельгейда бросила короткий хищный взгляд на гульфик супруга, и тот непроизвольно сдвинул ноги. Джудо про себя усмехнулся: кажется, юная аллеманка и впрямь последует его совету и возьмет дело в свои руки. И он решил ковать железо, пока горячо. Убрал макеты в шкаф, спрятал плакат и сказал:

– Пора бы вам перейти к практике. Будуар в вашем распоряжении на два часа, я вас здесь оставлю и предупрежу, чтобы никто вас не тревожил. А через два часа вернусь. И вот вам, кстати, книжка с картинками в качестве пособия, – он вручил Ойгену гравюрный альбом «Волшебный сад наслаждений» Хайме Аманти, в котором были подробно показаны десять самых распространенных и простых позиций. Очень скромная, кстати, книжка, в отличие от «Исследования плотских утех» того же Аманти. Этот труд у Джудо в шкафу тоже был, но он решил, что для юных аллеманцев это будет как-то чересчур. Не сейчас, во всяком случае.

– Посмотрите, опробуйте что-нибудь. Кстати, подобную можно купить в любой книжной лавке, что я вам и советую сделать, как только съедете от родителей в отдельную квартиру.

А потом он вышел в коридор, прикрыл дверь на ключ, предупредил послушника-секретаря, съел в трапезной свежий кальцоне и пошел в обительский сад. Там он сел на скамейку среди розовых кустов, как раз под окном того самого будуара, разжег дымную палочку, со вкусом затянулся, прислушиваясь к шепоткам, скрипу кровати и тихим стонам, доносящимся из окна. Выпустил дымок и сказал себе под нос:

– Супружеская рубашка с дыркой, надо же. Какое извращение…

Подарочек

Исстари заведено, что в фартальских университетах учебный год делится на два семестра: от Ночи Духов и до Весеннего Равноденствия, и со Дня Цветов до Праздника Урожая. Между семестрами – каникулы. Но чтобы уйти на каникулы, надо еще экзамены семестровые сдать. А это дело очень непростое. Особенно если весь семестр перед тем вести веселую и разудалую жизнь и не заморачиваться на учебу. И тут не помогут ни деньги, ни даже знатное происхождение – профессора Университета Фартальезы славились своей жесткостью и неподкупностью, и это было делом принципа.

Первокурсник факультета права Джулио Пекорини как раз и был из тех студентов, что воспринимают студенческую жизнь как череду гулянок и праздников. Он так редко ходил на лекции, что даже толком не помнил, кто эти лекции читал. Даже с большинством однокурсников познакомиться не удосужился, только с небольшой компанией таких же раздолбаев. Зато он успел отлично изучить все траттории, веселые дома и прочие злачные места в центральных кварталах столицы. И оставить там немало денег.

Известие о том, что близятся экзамены, застало его врасплох – он как раз наведался в университет, не столько из желания посетить занятия, сколько по случайности.

– Как – уже экзамены? – дрожащими губами переспросил Джулио, и Глория кивнула. – Вот черт… По каким предметам хоть экзамены?

Глория пожала плечами:

– Сама не знаю. Ну и что, подумаешь. Неужто нам их и так не зачтут? Мы же ведь не какие-нибудь мещанские дети.

Эрмано, ее братец, хихикнул:

– Точно. Не беспокойся, Джулио, нас никто не выгонит. Особенно тебя.

– М-м-м… – помялся Джулио. Младший в многочисленном выводке детей маркиза Пекорини знал, что как раз беспокоиться и стоит – дядюшка Дамиано не только выгонит его, но и отцу расскажет. Во всех подробностях. И вот тогда будет грустно… Честь семьи всё же, и Джулио такого позора не простят, если он провалится на экзаменах в первом же семестре. – Я бы всё-таки подготовился. Ну хоть как-то.

Глория и Эрмано рассмеялись:

– Трусишка! Ну ладно. Сейчас поймаем кого-нибудь из зубрилок и выясним…

Как оказалось, экзамен предполагался один. И то легкий, как сказала им Талья, дочка деревенского писаря, считавшаяся одной из лучших студенток среди первокурсников. И Глория, и Эрмано относились к ней свысока: некрасивая, да еще и селянка по происхождению, да еще по вечерам подрабатывает составлением жалоб, прошений и прочих бумажек, которыми горожане так любят заваливать суды и канцелярии. Джулио она нравилась своей милой серьезностью и яркими веснушками, но попыток к ней подкатить он не делал после того, как она его резко отшила еще в самом начале учебы. Зато на следующий день он вполне успешно подкатил к Глории. Талья, строго глядя на них поверх своего жуткого пенсне в простой медной оправе, сказала, что на экзамен всего лишь нужно принести правильно составленный судебный иск на двадцати страницах. Составить надо так, чтобы было сразу понятно: по какому делу, чего хочет истец и какие у него основания полагать, что его дело будет удовлетворено. Очень легко, сказала Талья.

– Да, конечно, легко, спасибо большое, – ответил Джулио. Талья отвесила легкий поклон и ушла.

Глория рассмеялась:

– Ну вот, ерунда ведь. Пойдем поужинаем в «Бонавентуре», потом в Королевскую Оперу, граф Ламарр дал мне на сегодня свою ложу.

– А потом развеемся в «Розе и Мимозе», хочу отыграться за вчерашнее, – подхватил Эрмано.

– М-м-м, но ведь иски надо составить на завтра, – робко напомнил им Джулио.

– Так ведь еще ночь впереди, что ты так беспокоишься? Подумаешь, составить какие-то жалкие иски, – махнул рукой Эрмано. – Из «Розы и Мимозы» пойдем к нам, и засядем за эту скучную писанину… Хотя… Эй, Талья!!! Постой, минутка есть?

Почти уже дошедшая до конца коридора Талья обернулась:

– Что такое, сеньоры?

– Слушай… Хочешь заработать тридцать реалов за ночь?

Брови девушки взлетели под самую шляпку:

– Что?

– То. Мы тебе заплатим по десять реалов за эти иски. А ты их нам напишешь, – сказал Эрмано. – Подумай. Ты же и так по вечерам за гроши такие бумажки пишешь, только кроме нас тебе никто не заплатит за это тридцать реалов.

Талья поправила пенсне, сдвинула брови:

– Я сделаю вид, будто не слышала вашего непристойного предложения. А вам, сеньоры, должно быть стыдно. А еще благородные…

Она отвернулась и быстро ушла.

– Чистоплюйка, – сморщилась Глория. – Ну и черт с ней. Идем в «Бонавентуру», там уже лазанья по-вальядински стынет и вино выдыхается.