Галина Липатова - Летние учения [СИ]

Тонио вздохнул, завязал хвост, старательно зачесывая волосы назад (челку он уже давно не носил – слишком волосы для этого были жесткие, и она просто топорщилась во все стороны). Посмотрел на себя в зеркало, вздохнул и раскрутил баночку с помадой для волос, принялся приглаживать торчащие волоски:

– Спасибо за совет… Но я бы предпочел вообще с ними дела не иметь. Все-таки городскому паладину воевать с болотными тварями крайне редко приходится, а я городским хочу быть.

На это Робертино, уже одетый в белье, ответил:

– Всякое бывает, Тонио. Тем более если ты хочешь служить здесь, в Фарталье, – он уселся за туалетный столик перед мутноватым зеркалом, призвал два световых огонька и подвесил их справа и слева, чтобы как можно ярче осветить зеркало. Провел рукой по подбородку и щекам и поморщился. Поставил на столик несессер и вынул оттуда сложенную бритву с ручкой из черно-белого оникса. – У нас есть ведь места, где и в городах бестии заводятся, в Понтевеккьо например.

И Робертино принялся мылить подбородок и щеки.

– Или в Плайясоль, – добавил Оливио, доставая из своего несессера жестяную баночку. – На виноградниках и в садах гигантские слизни бывают, колдокрысы в сырных и колбасных погребах и водяники в рыбных садках на побережье…

Он зачерпнул из банки душистый крем и стал втирать его в руки. Оливио после того, как зимой раскрутилось громкое дело о насилии в гардемаринской школе и многие в нем виновные получили по заслугам, перестал стесняться и теперь не только спокойно мылся в присутствии товарищей, но и тщательно следил за собой, как и любой плайясолец-аристократ (и не только аристократ). Больше не боялся того, что кто-то может на него покуситься и тем более попытаться изнасиловать. Он знал, что очень нравится женщинам и даже многим мужчинам, но теперь относился к этому равнодушно, а красоту наводил, как сам говорил, для хорошего самочувствия. И сейчас, глядя на Робертино, тщательно скоблящего подбородок бритвой, радовался про себя, что у него щетина отрастает далеко не так быстро, как у чернявого смуглого кестальца.

– Гигантские слизни и в городах бывают?! – переспросил Тонио. – Гадость какая. Бр-р… Змей раздери... Может, мне в храмовники тоже пойти, а? А то еще направят куда-нибудь в Орсинью, там, говорят, вообще от бестий не продохнуть.

– Слизни только на вид гадкие, так-то их очень легко уделать, – пожал плечами Робертино, споласкивая бритву. – Когда я на Равноденствие дома побывал, у нас там в персиковом саду такое завелось. Справился даже без меча, только вилами и пламенной стрелой. Гигантские слизни – пустяк, а вот фекальные черви… К тому же они везде заводятся, в любом городе, где есть сточная система с отстойниками. К счастью, очень редко все-таки.

Тонио аж передернуло от этих слов.

– И потом, можно подумать, у вас в Мартинике ничего такого не водится, – усмехнулся Оливио, надевая белье. – На мартиниканских бестий треть Большого Бестиария отведена не просто так ведь.

– Ну да, но гигантских слизней, фекальных червей и кикимор там нет, – Тонио надел камзол и принялся его застегивать. – А остальное не такое гадкое. Даже чупакабра, водяные змеи и крабожабы.

Робертино закончил бриться, протер лицо душистой анконской настойкой, а затем мазью, и вздохнул, с легкой завистью глядя на мартиниканца:

– Хорошо тебе, Тонио, у мартиниканцев борода не растет…

– Угу, – тяжко вздохнул ждущий своей очереди к столику Бласко. – А нам вот приходится каждый день бриться, чтоб щетины не было видно. А то и дважды в день… И почему я такой к бытовой магии неспособный? Кастовал бы «Стрижку-Брижку», и всего делов… Так нет же… Один раз попробовал – брови сбрил, больше экспериментировать не рискну. Не хватало еще волос лишиться, расти их потом…

– В городе хоть можно в цирюльню тилвит-тегскую пойти, на три-четыре дня хватает, – поддержал его Фабио, решивший очереди не ждать и пристроивший зеркальце на подоконнике. – Не хочу быть странствующим, бриться замучаешься…

– Это потому, что вы чернявые, – усмехнулся Жоан, потрогав свой подбородок. – У вас и растет быстрее, и видно сразу. А у меня – нет.

Все темноволосые, ждавшие своей очереди к туалетному столику, только вздохнули.

Закончив с бритьем и прическами, развесив полотенца и мокрое белье на веревках во дворе у входа в мыльню, паладины и кадеты отправились в трапезную, даже кадет Артурэ, который так и не достирал свои тренировочные шаровары и решил продолжить это занятие после ужина.

Усевшись за стол, Маттео Олаварри шепнул Дино:

– Интересно, то, что Джулио с Карло наготовят, есть будет можно? Что-то сомневаюсь…

Рядом это услышал Рикардо Вега и сказал:

– Ну уж не хуже вашей стряпни, я думаю, а у вас довольно съедобно получилось как для первого раза.

Тут из кухни вышел Карло со стопкой тарелок и мисок, и с корзинкой приборов, и принялся расставлять их по столу. Маттео его пристально разглядывал (как и многие другие), но никаких следов кухонных травм не увидел. Карло выглядел слегка нервным и очень уставшим, но вполне здоровым. Закончив расставлять посуду, он ушел на кухню, почти тут же вернулся с большим плетеным подносом с нарезанным хлебом, поставил перед старшими паладинами, затем вынес еще три подноса и расставил по столу. Как с легким удивлением заметили Маттео и Дино, хлеб был порезан намного лучше, чем у них самих получалось.

А потом из кухни появился наконец и Джулио, тоже вполне целый и невредимый, и даже не очень-то и перепуганный. Он вынес два кувшина, поставил во главе стола, после чего они с Карло расставили еще несколько кувшинов по столу, а затем вынесли котелок, от которого шел умопомрачительный запах поленты, и глубокую сковородку. Карло вооружился большой ложкой и первым делом наполнил миску Чампы, своего наставника, а Джулио такой же ложкой положил на эту поленту порцию шкварок с луком из сковородки. Чампа с некоторым удивлением посмотрел на это, потянул носом и чуть улыбнулся. Ободренный Джулио побежал на кухню и вернулся с миской порезанного сыра, который положил в поленту старшему паладину Филипепи, пока Карло наполнял миску Кавалли. После этого кадеты занялись и всеми остальными.

Помимо шкварок с луком, к поленте они вынесли запеченную с морковкой, брюквой и луком грудинку, а в кувшинах оказался компот из шиповника и сухофруктов. Паладину Филипепи вместо грудинки досталась форель с тушеными овощами.

Удивление всех было настолько велико, что никто ничего не говорил, все только недоверчиво пялились то на кадетов, то в свои тарелки. Наконец, Джулио и Карло наполнили свои тарелки и уселись. Кавалли разломил хлеб с молитвой и все принялись за еду.

Полента оказалась вкусной, ничуть не отдавала пригорелым, как и грудинка.