Вероника Кунгурцева - Дольмен [litres]

– Это Одиссей! – воскликнула наконец Елена.

– Да, его зовут и так! За двумя именами погнаться – ни одного не поймать! Он был хитрец! – Циклоп помолчал, потом произнес, печально глядя то ли на них, то ли в пространство между ними:

– А она, она… неужели вы не поняли, кто это – она?

– Она – это моя бабушка Медея, – тихо сказала Елена.

– Ну и ну! – вскричал Александр, хлопнув себя по коленке. – Чем дальше в лес, тем больше дров!

Повисла мучительная пауза, которую нарушил Саша:

– Она же старуха! А теперь и вовсе померла.

– Молчи! – рассердилась Елена. – Ты ничего не понимаешь.

Покинуть пещеру через найденный ход оказалось не так-то просто. Когда Елена, которую подсадил циклоп, забралась на уступ и высунулась наружу, она увидела землю далеко внизу. Эта дыра находилась в отвесной скале, примерно посредине ее, на высоте пятиэтажного дома. Скала заросла акацией, терновником, кирказоном, густо перевитыми колхидским плющом, ломоносом, и эти заросли надежно скрывали неизвестный вход в Воронцовскую пещеру, да никому бы и в голову не пришло воспользоваться им. Рядом с расщелиной прилепилось пчелиное гнездо, которое, видимо, и привлекло сюда сладкоежку-медведя. Пчелы с жужжанием влетали и вылетали из гнезда и даже порой залетали в пещеру.

Первым, обвязавшись веревкой, спустился Александр, потом Елена. Циклоп, перевязав убитого медведя, как посылку, опустил его вниз, потом такой же посылкой отправил рюкзаки и после спустился сам.

Здесь же, под скалой, устроили лагерь. Первым делом Поликарп принялся за медведя, которого опрокинул на спину и, вытащив нож, стал сдирать со зверя шкуру. Александр помогал ему. Елена наблюдала издали. Поликарп разрезал шкуру на задних ногах и закатывал ее все выше и выше, постепенно заголяя тело зверя. Она не хотела больше смотреть. Он был пастух, да. Ему приходилось свежевать своих коз и овец. И, конечно, диких зверей, которые нападали на стадо. Он был ловок, да. Слишком ловок…

Елена занялась постирушкой у ручья, а когда вернулась, увидела: огромная медвежья шкура уже снята, лежит мехом книзу, остывает, как сказал циклоп. А Поликарп с Александром рубят медведя на куски.

Елена сказала, что этого медведя им все равно не съесть, а надо его продать, и все согласились.

– Только медвежью шкуру продавать не надо, – попросил циклоп. – Я из нее хитон себе сошью. Очень уж неудобная это одежда: штаны да сорочка. Если вы, конечно, не против…

Елена подумала, что, конечно, одежда из медвежьей шкуры ему больше подойдет, но… что скажут люди, увидев его в таком виде?

Когда с разделкой было покончено, когда медвежий жир, особо ценный продукт, собрали в котелок, бабушка с внуком отправились в поселок, который находился неподалеку от пещеры, Поликарп полез кверху, обратно в бойницу, – мастерить хитон.

Первый же армянин, встреченный на улице поселка, живо согласился купить медвежье мясо по 200 рублей за килограмм. Позвал дюжих сыновей, и покупатели, прихватив тачки, весы и мешки, отправились за Еленой и Александром. Армянина звали Аршак, и это был такой армянин, с которым не хотела иметь дела даже его собственная родня.

– Хороший мишка, большо-ой мишка, – сказал Аршак одобрительно, увидев гору мяса. – И как это вы его завалили, ребята? – оглядел он тощего парня и маленькую девчонку, по которым никак нельзя было сказать, что они способны на такое, да и нисколько они не были помяты, хотя девка уверяла, что медведь напал на них, и они, защищаясь, убили зверя.

– А охота-то на мишку запрещена, – произнес Аршак задумчиво. – Мне кум говорил, лесничий… Срок, говорит, за это дают…

Елене ужасно не хотелось неприятностей, она посмотрела вверх, на скалу, где в пещере прятался циклоп, и сбавила цену чуть не вдвое. Но армянин – вместе с сыновьями их было четверо – решил, видимо, поживиться на дармовщинку и сказал, что даст ей пять тысяч, – это хорошие деньги, девочка, – а медведя заберет себе.

Сыновья уже нагружали мясо в тачку, Саша, стоявший до этого в стороне, подошел к ним и сказал, что так нечестно, тут килограммов двести медвежатины. Аршак повернулся к нему и, засмеявшись, ответил:

– Хорошо, добавлю еще тысячу, а жир и шкуру мы тоже берем. Где шкура-то, ребятки?

Когда протянутые купюры никто не взял, Аршак, пожав плечами, бросил их на землю и направился к котелку с медвежьим жиром. Александр схватил топор Поликарпа, валявшийся на земле и, подскочив к армянину, замахнулся и заорал, что убьет его. Елена закричала:

– Саша-а, Саша, не надо!

Но движение Александра было явно демонстративным, он слишком далеко отвел руку для замаха, слишком долго держал ее отведенной, он действовал, как при съемке на рапиде, он не собирался никого убивать, только грозил. Это был жест отчаянья – и всем это было ясно…

Один из парней подскочил к нему, выбил топор и ударил Александра, тот упал. Елена побежала к нему. Двое парней продолжали нагружать мясо на тачку. Аршак, ругаясь и бормоча, что он хотел по-хорошему, а раз они так, то и он так, теперь они вообще ничего не получат, ишь, браконьеры проклятые, – не выпуская из рук котелка с драгоценным медвежьим жиром, нагнулся за брошенными деньгами…

И тут сверху, старому Аршаку показалось, прямо с небес, слетел страшный трехглазый дэв и, очутившись на земле, принялся раздавать тумаки направо и налево; через минуту трое сыновей лежали кто где. А самого Аршака дэв, как кутенка, натыкал носом в медвежий жир и прогудел в ухо, дескать, не обманывай, не обвешивай, перестань жульничать, а то хуже будет! И так же молниеносно, как появился, дэв вознесся в небеса.

Старый Аршак, утерев с лица жир, поглядел вверх и поклялся мамой, царствие ей небесное, никогда больше не подкручивать весов. Хотя клятва и нелегко далась ему. Он тут же и покрутил что-то на своих весах, после чего они перестали семьсот граммов выдавать за килограмм. А как только сыновья, постанывая и держась за бока, поднялись с земли, спрашивая по-армянски: отец, что это было? нам привиделось, что ли? кто это нас так отделал? – Аршак, цыкнув на них, подошел к девочке, за которую заступаются дэвы, и умильным голосом предложил ей понаблюдать за церемонией взвешивания мяса медведя, которого вы с божьей помощью, – тут Аршак посмотрел в небо и вжал голову в плечи, – завалили.

Когда покупатели ушли, увозя на тачках 270 килограммов мяса и часть жира, который Елена «соблаговолила» им продать, – не соблаговолишь ли ты, девочка, продать нам немного медвежьего жира, очень уж у моей Арикнас спина болит, а жир при этих болях первое средство, – они повалились на землю и стали хохотать. Циклоп, ловко съехавший по веревке, присоединился к ним. Он широко улыбался, он был счастлив, что сумел помочь.