Ольга Миклашевская - Люди под кожей [litres]

Висящие в воздухе Тени раздраженно шипят.

– Ладно, так и быть.

Был бы он на стороне зла, его уже бы и след простыл, но он ведь пастырь – тот, кто должен поддерживать мирское равновесие, а не склонять чашу весов в одну или другую сторону.

– Вот тебе три камешка. – На этот раз пастырь протягивает девушке левую руку и высыпает ей на подставленную ладонь что-то практически невесомое. – Сумеешь спрятать их от меня, так и быть, оставлю в покое. Но коли найду их и проглочу, тебе уже никуда от меня не деться.

В ту ночь Йама спит крепко, глубоко, а проснувшись наутро, решает, что увиденное было сном. И тут из полураскрытой руки на деревянный пол падает что-то маленькое и прозрачное. Йама с удивлением смотрит на два оставшихся камешка, но все ее раздумья тут же прерываются хриплым голосом отца:

– Проснулась? Давай воды натаскай, завтракать пора.

Внезапное осознание падает на Йаму, как перезревший плод. Через два месяца отца придавит старое трухлявое дерево в соседском саду.

Первая мысль: еще все можно изменить. Судьба – это то, что мы творим своими руками, не то, что какие-то там божки даруют сверху. В этот момент Йама принимает твердое решение: использовать полученные знания во благо, спасать людей, помогать им.

Только вот человеку, может, именно поэтому и выделен такой короткий срок, что, живи он чуть дольше, слишком многое бы понял.

– Спасибо, что проводил, – говорит Лиза. Кончик носа красный от мороза, изо рта густым облачком вырывается морозное дыхание.

Лев делает вид, что не услышал благодарности.

– Красивая подвеска. – Молодой человек кивает на торчащее в глубоком вырезе пальто украшение. В сочетании с серой водолазкой и правда смотрится весьма симпатично.

Не отдавая себе отчета, Лиза инстинктивно тянется к кулону и крепко сжимает его в кулаке. На лице всего на секунду появляется тень страха, но быстро ускользает прочь.

– Спасибо. – Пластиковая улыбка в ответ. Все тепло от их предшествующего общения моментально мерзнет от одного-единственного комплимента. – Фамильное наследие.

Надо бы перевести тему на что-нибудь другое, но Лев все никак не может оторвать глаз от мерцающего на солнце камня.

– А я, кажется, видел нечто похожее не так давно, – хмурится он. – Но не важно. Мы, мужчины, мало чего в этом понимаем, – заканчивает с улыбкой.

Лизу моментально как подменили. Зрачки расширяются, дыхание становится рваным, как будто до этого девушке нужно было прикладывать усилия, чтобы элементарно вдыхать и выдыхать воздух. Даже ноздри становятся чуть шире, словно у быка, взбудораженного тряпкой тореадора.

– Где? Где ты видел? – на одном дыхании выпаливает Лиза.

Контролировать себя становится все труднее, но если этот парень и правда знает, где второй камень, то это даст ей неоспоримое преимущество.

По лицу Льва понятно, что он хочет взять свои слова обратно, но поздно.

Эти камни ни с чем не спутаешь: бриллианты округлой формы с бесчисленным числом граней, каждая из которых отливает своим собственным оттенком радуги. Ни один человеческий мастер, даже самый искусный, не способен повторить сей шедевр, созданный руками богов.

– Да это точно что-то другое. Давай я пойду, мне пора уже.

Лев уже повернулся к Лизе спиной, когда девушка хватает его за локоть шерстяного пальто и держит крепко, бульдожьей хваткой.

– Где. Ты. Видел. Камень.

– Вообще-то, их было два.

Лиза вздрагивает не то от холода, не то от возбуждения. Целых два камня? Не могут же они оказаться в одних руках, уж высшие бы точно узнали. Тут может быть только два объяснения: либо это невероятная удача, либо камни действительно не те.

– Ну, так где? – нетерпеливо требует Лиза.

Она перемещается быстро, как призрак, и вот она уже вновь перед носом у своего провожатого.

Лев открывает рот, но не может издать не звука. Сначала его это забавляет. Он откашливается и снова пытается что-то сказать. Не выходит.

– Проклятье! – Видно, как прелестное лицо Лизы даже под чарами ожерелья омрачается хищной злобой. – Скажи что-нибудь еще.

– Что-нибудь еще, – как попугай, повторяет Лев.

– Черт-черт-черт!!! Значит, так решила старуха играть? Так передай ей, что, как говорят в этом мире, смеется тот, кто смеется последним.

Лев пытается засмеяться, но смех застревает в горле. Ладно то, что происходит с Дарьей – кое-что он видел своими собственными глазами, – но вот эта девчонка, кажется, не в своем уме.

– Не знаю я никакой старухи, – пожимает плечами Лев.

– Не знаешь, так потом узнаешь. Я таких, как мы с тобой, за версту чую, – добавляет Лиза уже тише.

– Таких – это каких?

Она предлагает ему зайти. Впервые за пять с лишним лет, что Лиза снимает эту квартирку, которую и квартирой-то назвать стыдно – так, комнатушка с удобствами, – приводит кого-то домой. Там, конечно же, не прибрано. Многочисленные предметы гардероба – от носков до мятых блузок – раскиданы по всем возможным поверхностям. На прикроватной тумбочке высится пирамида из баночек из-под кремов, косметики и сожженных наполовину ароматических свечей.

Лев некоторое время мнется, а затем скупо улыбается.

– У тебя тут… – он какое-то время подбирает слово, – …уютно.

Лиза машет рукой:

– Да ладно, можешь не притворяться. Здесь свинарник.

Девушка одним движением сгребает вещи на незаправленной кровати и перемещает бесформенную кучу на кресло, где уже валяются фантики из-под шоколадных батончиков.

Лев садится на самый краешек. Руки сжаты в крепкий замок.

– Принести чего-нибудь? Чай, кофе?

Гость в ответ только кивает, и Лиза удаляется в крохотную кухню, где среди немытой посуды умудряется найти две более-менее чистые с виду кружки.

– Ты, это, не бойся меня. Я же, как собака, любые эмоции твои чувствую, – говорит Лиза, передавая Льву чай.

Парень тут же хватается за чашку, как утопающий за брошенный с корабля круг. Греет руки, хотя в квартире совсем не холодно.

– С чего ты взяла, что боюсь? – спрашивает Лев, а сам про себя думает: «На фига я согласился? Надо было домой идти, а не играть в детектива».

Он так отчаянно хотел помочь Дарье, что сам не заметил, как из постороннего превратился в участника. Все, что он хотел сделать, это узнать, кто такая эта Лиза, зачем вертится вокруг Дениса.

– Я же сказала, – нетерпеливо повторяет девушка, – чувствую.

– Ты… Это…

Лев усиленно моргает, словно ему что-то в глаз попало.

– Что?

– Можешь прекратить?

– Прекратить что?

Лиза садится совсем близко, так, что их колени почти соприкасаются. С каждым мгновением она становится все ближе, хотя вроде бы сидит абсолютно спокойно.

Не пойми откуда взявшаяся рука касается небритой щеки Льва, и тот жмурится, но не от удовольствия, а будто бы даже от боли.