Мария Демидова - Катализатор

— А она есть, Гай. — Тина говорила тихо и мирно. Казалось, от её обиды и следа не осталось. — Ты знаешь Криса давно, но недостаточно хорошо. Я тоже много могу порассказать. Например, как он стянул у папы служебный анализатор и облазил с ним полгорода в поисках «пиявок». Как мы с мамой его выгораживали, а он толкал пафосные речи о том, что поле — это болезнь, которую надо лечить. Как он сбегал из дома и околачивался в каких-то пригородных заброшках. Как делал энергопоглотители и сам же на них подрывался… И я до сих пор не уверена, что случайно. С ним никогда не было легко. И не будет. Мы до сих пор боимся, что рано или поздно он, как всегда, исчезнет на несколько дней, и мы просто не успеем его найти. А знаешь, почему? Потому что он никогда, даже во время своих самых бурных бунтов, не проводил этих дурацких экспериментов там, где они могли бы навредить кому-то кроме него. И даже если Крис до сих пор хочет избавиться от поля, он никогда не присоединится к людям, задумавшим что-то опасное для нас или для кого-то ещё. — Она помолчала и добавила: — А если присоединится, то не будет этого скрывать.

— Да убери его уже куда-нибудь! — рассмеялся Эш, когда телефон Криса в очередной раз издал весёлую трель. — Я не буду тебе ничего дарить в такой обстановке. Это всё-таки торжественный момент!

— Я не виноват! — возмутился Крис. — Это же не я звоню, а мне… Всё, всё, выключаю. — Он действительно выключил звук и демонстративно положил телефон в центр стола. — Я весь в вашем распоряжении.

— Эш, ну правда, не томи! — взмолилась Тина. — Всех заинтриговал. Что ты там придумал такое невероятное?

Оружейник, ещё перед предыдущим телефонным звонком поднявшийся с места, осторожно извлёк из большой матерчатой сумки плоский деревянный футляр, испещрённый тончайшей резьбой.

— Вообще здесь планировалась длинная прочувствованная речь минут на сорок, — начал он, приняв как можно более серьёзный вид. — Я писал её весь вчерашний день и полночи репетировал…

— Перед зеркалом, — поддакнула Джин.

— Бурные аплодисменты герою, — хохотнул Рэд и дважды хлопнул в ладоши.

— Но! — Эш многозначительно воздел указательный палец. — Поскольку местные торопыги не ценят высокого искусства поздравительных речей и упорно меня подгоняют, я ограничусь кратким содержанием. — Футляр лежал на его раскрытых ладонях и неумолимо притягивал взгляды. — Девятнадцать лет — очень серьёзный возраст, — продолжил оружейник без намёка на улыбку. — Гораздо более серьёзный, чем восемнадцать. И я решил, что пришло время для настоящих мужских подарков. Тем боле если речь идёт о моём стажёре, первоклассном взломщике и во всех отношениях замечательном юноше… который, кажется, проглотил язык и не может прервать ту околесицу, что я несу…

Крис и правда молчал, не отводя взгляда от деревянного футляра. Пальцы замерли в нескольких сантиметрах от крышки и слегка подрагивали, будто именинник не решался прикоснуться к подарку.

— Это… — он облизнул пересохшие вдруг губы. — Что там?

Эш усмехнулся.

— Я же сказал: настоящий мужской подарок. Очень редкий, старинный, но неплохо сохранившийся, из самого Лейска спецпочтой доставленный… офигительный набор отвёрток.

Крис сглотнул. С укором взглянул на наслаждавшегося спектаклем оружейника.

— Издеваешься, да?

— Издеваюсь, — с готовностью подтвердил Эш. — А что, только тебе можно? Да не стой ты столбом! Возьми уже и сам посмотри. Что бы там ни скрывалось, оно теперь твоё.

Крис принял подарок, опустил его на стол и откинул крышку. На бархатной подкладке лежали тёмные деревянные ножны, устье которых формой напоминало изящную лодку. Прихотливо извивающийся узор серебряной всечки переходил на гладкую рукоять кинжала.

— Господи, Эш, ты на нём, наверное, разорился… — прошептала Кристина, с трудом оторвав взгляд от оружия.

— Я разорился на нём так давно, что это уже не считается, — улыбнулся оружейник и снова повернулся к стажёру: — А теперь подумал, что когда ты избавишься от своего не в меру самостоятельного источника энергии, дополнительный концентратор силы лишним не будет.

Крис благоговейно взял артефакт в руки. Закрыл глаза, глубоко прерывисто вдохнул и обнажил кинжал. Солнечные лучи окатили волнистый клинок, плеснули на его необычное основание — асимметрично расширенное, с выступающим вбок острым отростком, выполнявшим, очевидно, роль гарды.

— Музейные экспонаты раздариваешь? — хмыкнул Рэд.

— Это из личного фонда.

— И кого пришлось убить, чтобы завладеть таким сокровищем?

Эш усмехнулся.

— Не переживай: его прежнего владельца убили до меня.

Крис как будто не слышал тихого разговора. Он застыл посреди маленького зала кафе. Правая рука сжимала узорчатую рукоять, пальцы левой скользили вдоль изгибов клинка в опасной близости от лезвия. Веки мелко подрагивали. На лице расплылась блаженная улыбка.

— Он, наверное, очень древний? — предположила Тина, разглядывая кинжал.

— Ну не то чтобы древний… — протянул Эш. — Лет четыреста с небольшим, судя по всему. После войны такого не делали — недопустимая концентрация энергии. Но у этого с документами всё в порядке, если что. Есть разрешение на хранение и даже на ограниченное использование… Эй, ты дышать-то не забывай, именинник!

— Зачем? — Крис с любопытством приоткрыл один глаз.

Эш прыснул.

— Да так, знаешь, говорят, для здоровья полезно.

— И не увлекайся — сенсорную перегрузку схлопочешь, — предупредила Джин.

— Не дождётесь.

Крис опять зажмурился, повернул кинжал клинком вниз, подставил ладонь под остриё и отпустил рукоять. Оружие зависло в воздухе, по стали пробежали искры. На изогнутом лезвии проступил тёмный муаровый узор. Крис открыл глаза и наконец-то посмотрел на оружейника.

— Спасибо, — выдохнул он. — Только это нечестно. Мне завтра отдариваться, а я уже не успею придумать что-нибудь равноценное.

Эш рассмеялся.

— Если бы ты видел свою физиономию, стажёр, понял бы, что я уже вознаграждён по полной программе.

Шатер назвал её идиоткой. И, наверное, был прав. Но Беатрикс не могла поступить иначе.

Когда к ритуалу всё было готово, ею вдруг овладели сомнения. Может быть, она поступает неправильно? Может, несмотря на несколько лет обстоятельных приготовлений, она всё-таки ошиблась? Выходка Дюка с ментальной бомбой только подлила масла в огонь. Нет, всё должно было происходить совсем не так…

Беатрикс Франк с детства тяжело сходилась с людьми, зато с лёгкостью погружалась в придуманные миры. Уходя в чтение с головой, она могла сутками не расставаться с книгой, вынужденно отвлекаясь только на еду и сон. Отец увлечение дочери всецело одобрял и с удовольствием пополнял домашнюю библиотеку романами о благородных героях, борющихся за всеобщее благо и свободу. Он не был ни политиком, ни историком, но любил на досуге порассуждать о болезнях общества и глобальных мировых процессах. Беатрикс заворожённо слушала, зачастую — до тех пор, пока не засыпала прямо в кресле в гостиной. Патетичные речи отца сливались с литературными образами и рождали сны о героях и битвах.