Мария Демидова - Катализатор

После инициации Старший Друг не вернулся в племя. Но пришёл в пещеру. Через два дня после того, как погиб Старый Сосед. И рассказал о том, кто его убил. Он не оправдывался. Он объяснял то, что было очевидным для каждого прошедшего обряд, но никак не укладывалось в голове у глупого несовершеннолетнего тигрёнка.

— Ты выбираешь сторону, — терпеливо внушал Старший Друг. — И должен подкрепить свой выбор жертвой. Иначе нельзя. Так устроен мир. Это очень тяжело. Но я знаю: ты справишься.

Юный тигр молчал. В горле клокотал страх. Тот, кто ещё не был Рэдом Рэдли, тоже знал, что справится.

Старший Друг ушёл. Юный тигр остался. Он рычал и бросался на стены пещеры, вонзая в них мощные когти. А потом — долго сидел у входа, обхватив руками колени и глядя на растекающийся по водной глади кровавый рассвет.

Выбор давался каждому. Но выбора не было ни у кого. Потому что кровь — всегда кровь. Неважно, сосед перед тобой или чужак. Неважно, перегрызаешь ты жертве горло, пронзаешь ей сердце копьём или стреляешь в голову из ружья.

Сжимая в кулаке отбитый от скалы зелёный камень, он всё отчётливее понимал, что домой больше не вернётся. И в племя людей не придёт тоже. Теперь путь был только один. Тот, кто стал Рэдом Рэдли, бросился в океан.

Рэд неожиданно для себя самого улыбнулся воспоминаниям. Девятнадцать лет назад он был смешным, неопытным и глупым. Но если бы тогда он знал, что отчаянное безумство приведёт его сюда, в этот самый момент; если бы он знал, что станет тем человеком, который сидит сейчас посреди раздолбанной физической лаборатории и рассказывает эту кажущуюся такой драматичной историю… Разве было бы ему так страшно? И если бы ему не было так страшно, разве было бы сейчас всё это?..

Рассказчику показалось, что обессиленный происшествием слушатель задремал, убаюканный бархатной речью. Что бы там ни говорил Крис про увлекательность рэдовых историй, он всегда прекрасно под них засыпал. Но, уловив затянувшуюся паузу, парень открыл глаза, абсолютно ясные, ничуть не сонные.

— И они не пытались тебя найти? Ты же всё равно их сын.

Рэд покачал головой.

— С тех пор, как покинул Остров, уже нет. Не нужно подходить к этому с человеческими мерками. Это не психология, это инстинкты. Если бы я ушёл в другое племя, было бы то же самое.

— А ты? Не скучаешь?

На всякий случай оборотень не стал отвечать сразу. Постарался прислушаться к себе, вызвать в памяти образы детства. Счастливого, кстати, детства. Чувство принадлежности к семье, стае, племени вообще способствует ощущению счастья. Не только в диких островных лесах.

— Нет, — честно ответил Рэд. — Думаю, в этом я очень на них похож.

Крис улыбнулся почти завистливо.

— Как удобно…

— Знаешь, местная система нравится мне гораздо больше, — признался оборотень. — Ты как себя чувствуешь, экспериментатор?

Он уже и сам ощущал, что поле Криса приходит в норму. Но восприимчивость человека была недостаточно высокой, а оборачиваться тигром в присутствии носителя Вектора Рэд не решался. Зверь всё-таки оставался зверем и на опасность выдавал две противоположные реакции, ни одна из которых оборотня не устраивала.

— Вроде, уже нормально. Обидно только.

Он обвёл взглядом лабораторию — валяющиеся на полу коробки, переломившийся пополам штатив, оплавившуюся стрелку осциллографа, потемневшие, а кое-где и треснувшие экраны приборов.

— Теперь всё придётся начинать сначала.

Рэд вздохнул.

— А ты уверен, что тебе это вообще нужно?

— Что именно?

— Изоляция поля.

Оборотень поднялся, потянулся, хрустнув суставами.

— Крис, поверь старому тигру: попытки подавить часть своей сущности не приводят ни к чему, кроме самоуничтожения. — Он кивнул на повреждённые приборы: — И я даже не про вот это всё сейчас. Почему бы тебе просто не принять поле как данность, которую невозможно и не нужно менять? Глупо отрубать себе голову только из-за того, что кто-то когда-то может проломить тебе череп. И перестань наконец доказывать, что ты крут. В этом давно никто не сомневается.

— Рэд, я похож на человека, которому нужен сеанс психоанализа?

— Тебе честно или гуманно?

Крис поморщился и наконец-то рискнул встать, проигнорировав протянутую руку. Осторожно шевельнув пальцами, он поднял в воздух рассыпавшиеся по полу ещё во время первого взрыва шарики пенопласта. На секунду зависнув над столом, они собрались в единый белый ком, который, повинуясь воле экспериментатора, начал уплотняться, превращаясь в искусственное подобие снежка. Поле вело себя как обычно, и это не могло не радовать. Крис поймал получившийся шар, перебросил из ладони в ладонь и улыбнулся Рэду.

— Я никому ничего не доказываю. И мне, в общем-то, наплевать, каким меня считают. Хотел бы казаться крутым — придумал бы способ попроще. Но я правда думаю, что у нас должен быть выбор.

Он швырнул шар в стену, и тот рассыпался пенопластовым снегом.

— А ещё мне тупо нравится возиться с приборами и силовыми линиями, экспериментировать с собственным полем за неимением чужого, рассматривать эффекты, от которых другие бегут сломя голову, даже не пытаясь понять, как они работают… Взрывать лаборатории, в конце концов. — Он усмехнулся. — Всё. Никаких подавленных сущностей. Никакого двойного дна. И никакого повода для душеспасительных речей.

Крис отвернулся от Рэда и начал разыскивать на полу разлетевшиеся аккумуляторы.

— Кстати, — небрежно заметил он. — Если бы я хотел себя угробить, то справился бы до твоего прихода. Это не так уж сложно.

Рэд с трудом подавил желание одарить мальчишку увесистым подзатыльником.

— Тебе помочь?

— Нет. — Крис выпрямился, подошёл к столу, аккуратно ссыпал аккумуляторы в ящик. — Мне просто нужно здесь немного прибраться. Скрыть следы преступления. — Он ещё раз осмотрелся и реалистично уточнил: — Хотя бы часть следов.

Студент осторожно снял стабилизаторы поля и, убедившись, что состояние не изменилось, убрал их на дно сумки. Туда же отправились найденные на полу обломки янтарного кольца. На руки вернулись снятые на время опыта перчатки. Крис оперся локтями о гранитную плиту и принялся с любопытством разглядывать повреждённое оборудование.

— А ты ведь поборол свою звериную сущность, так? — уточнил он, задумчиво изучая показания, которые приборы зафиксировали перед тем как дружно вырубиться от скачка напряжения.

— Не поборол, а взял под контроль, — поправил Рэд. — Научился ей управлять. Хотя поначалу пытался эту часть себя уничтожить. Дурак был. И если бы не одумался, умер бы в первые же месяцы здесь. Замёрз бы на улице как человек или сгинул бы в клетке как зверь. Но мне повезло. Нашлись люди, которые показали мне другой вариант. Куда более интересный.