Франциска Вудворт - Страсть к вещам небезопасна [litres]

Принятое решение позволило спокойно дождаться возвращения Вацлава и больше не лезть к тому с вопросами. В ресторан отеля они отправились в полном молчании, каждый в своих мыслях.

Столик был на четверых, и при их приближении Хан встал, освобождая место. Вацлав на него даже не посмотрел, скользнув взглядом по Ирен и уделив все свое внимание поднявшемуся Берту. Тот представился, но руки не протянул. Правильно, ее бы все равно не пожали.

Богдан оценил, как Берт выдержал колючий, изучающий взгляд отца невесты.

– Ирен, ты отправляешься домой, – Вацлав перевел взгляд на дочь.

Та испуганно пискнула, и Берт не стал молчать, придвинувшись к ней и положив руку на плечо:

– Конечно, мы посетим вас, но немного позже. Мои родные хотят познакомиться с моей женой. У нас столько родственников, что понадобится время, чтобы известить и собрать всех.

– Ирен, – повторил Вацлав, игнорируя сказанное.

– Я теперь замужем, папа, и слушаюсь мужа, – сестра нашла в себе силы возразить отцу, напомнив о правилах в их круге.

– Если ты не вернешься – двери моего дома закроются для тебя навсегда.

– Решения, принятые сгоряча, не всегда самые верные, – заметил Берт, крепче прижимая к себе Ирен.

– Я рад, что вы понимаете, насколько ошибочен ваш поспешный брак, – Вацлав бросил хищный взгляд на полицейского.

– О какой поспешности речь? – притворно удивился Берт. – Я и так достаточно долго ждал, пока девушка, давно запавшая мне в сердце, повзрослеет.

Ковальский перевел взгляд на дочь:

– Ирен?

– Я замужем и остаюсь с мужем, – твердо произнесла она, но потом голос беспомощно дрогнул: – Папа…

Жалобный взгляд скользнул по Хану и Богдану в поисках поддержки, но те пока не вмешивались.

– Это твое решение. С ним ты теряешь право на нашу фамилию и наследство. – Вацлав был суров и непоколебим.

Ирен ахнула, но ее тут же успокоил Берт:

– Не переживай, у тебя теперь моя фамилия, и в деньгах мы не нуждаемся.

– Тогда следуйте за мной, чтобы подписать документы.

Вацлав отвернулся, но его остановил Берт.

– Пришлите их моим юристам, и мы все подпишем, когда они будут готовы.

Ковальский-старший оглянулся:

– Со мной уже прибыл юрист, и они готовы. Осталось только заверить.

– Если это ловушка… – Берт бросил предостерегающий взгляд на Богдана.

– Юрист действительно прилетел с отцом, – подтвердил тот, гадая, что же задумал Вацлав. Ведь даже не пытался давить на Ирен и вопросы задавал скорее для проформы, хотя со стороны могло показаться и иначе. Уж он-то отца хорошо знает.

Все вместе поднялись в номер, где их уже ждал Ондельсон и два человека из охраны. Документы были подготовлены, и один экземпляр дали Ирен, а второй Берту. Заинтересованный Богдан подошел к сестре, читая поверх ее плеча.

Ирен держалась, сохраняя на лице гордое выражение, но нечто ее смутило.

– Почему я должна буду говорить, что в девичестве моя фамилия Ларсен?

Богдан бросил взгляд на отца, поверх головы сестры, не веря, что тот пошел на это.

– Потому, что это фамилия твоей матери. Настоящей, – ответил Вацлав.

– Я приемная?! – не поняла Ирен, пребывая в шоке.

– Не совсем. Ты моя дочь от любовницы. Я снизошел до тебя, взяв в свою семью, но ты недостойна носить мою фамилию.

– Богдан? – Ирен обернулась к брату, еще не веря услышанному, но осеклась, не увидев никакого удивления на его лице. – Ты знал?!

– Догадывался. Об этом в семье не говорили. Однажды, приехав на каникулы, я узнал, что у меня появилась сестра.

Ему захотелось придушить отца, когда по лицу Ирен потекли горькие слезы. Вся ее жизнь рушилась. Пробежав глазами документ, он увидел, что отец полностью вычеркивает ее из своей жизни, запрещая хоть где-то упоминать связь с семьей Ковальских, звонить и пытаться искать встреч.

– Больше сестры у меня нет, – холодно закончил он, ненавидя себя за боль в ее глазах. Не выдержав, наклонился к уху Ирен. – Подписывай. Ничто не мешает мне искать встреч с тобой, зато ты больше не обязана подчиняться ненавистным с детства правилам, – шепнул ей.

Словно в трансе Ирен взяла ручку и подписала документ.

– Оставьте нас наедине, – приказал вдруг Вацлав, когда последняя подпись была поставлена, а Ондельсон, собрав документы, вышел, сказав, что будет ждать в своем номере. Ирен уже не плакала, лишь глубоко вздыхала и кусала губы.

Спорить никто не стал. Когда магистр говорил таким тоном, это было бесполезно, Хан с Богданом это знали на собственном опыте, а вот Берта пришлось чуть ли не выталкивать. Несмотря на отсутствие возражений со стороны жены, тот все с тревогой оглядывался на Ирен.

– Расслабься, – тихо рявкнул Богдан, у которого заболела от всего этого голова, – все, никто ей уже ничего не сделает. Ее выкинули из семьи.

Берт с нескрываемой злостью глянул на нового родственничка, возмущенный его крепкой хваткой.

– Знаю, – кивнул Богдан, – мы набьем друг другу морды. Но позже. Выходи уже.

Стоило захлопнуться за ними двери, как полицейский высвободился из захвата и ударил Богдана. Ожидавший этого Ковальский с легкостью уклонился.

– Я сказал – позже! – веско произнес Богдан.

– Чего застыли? Свободны! – бросил Хан вышедшим с ними охранникам.

– Считаешь, что мы еще встретимся? – процедил Берт, глядя в спину удалявшимся громилам, которые беспрекословно послушались лишь после того, как дождались утвердительного кивка от Богдана.

– Куда ты денешься. Я собираюсь часто навещать сестру, и твое мнение меня не интересует.

– С чего это вдруг? Ты же при всех от нее отказался, – со злостью поинтересовался Берт, у которого все близкие родственники жены своим снобизмом стали вызывать тошноту.

– Так было надо для ее же безопасности. Представь себе, меня ее благополучие и счастье тоже заботят, иначе твой хладный труп давно бы уже плавал в реке, – невозмутимо ответил Богдан.

– Не боишься говорить это полицейскому? – прищурился Берт.

– Так практически бывшему, – поддел Богдан, но потом совсем другим тоном сказал: – Я тебе сестру доверил, а это уже о многом говорит. Хотя… если обидишь ее словом или делом – придется поплавать.

– Сильнее, чем обидели ее вы, у меня за всю жизнь не получится.

– Отец знает, что делает. Тебе некоторые вещи не понять.

– Богдан, не стоит обсуждать это в коридоре. Камеры… – с намеком произнес Хан, который не вмешивался в их разговор. – Пожалуй, я прогуляюсь.

– Не стоит, – произнес Берт. – Там мои люди.

Видя удивление в их глазах, хмыкнул:

– Не думали же вы, что я приведу сюда Ирен и оставлю без наблюдения ваши передвижения?

– Неужели показал значок? – вздернул бровь Богдан.

– Сделал звонок… тетушке. Этот отель принадлежит ей.