Галина Липатова - Паладинские байки

Вечером, после смены караула, Робертино таки урвал пять минут, чтобы остаться одному. Он уже давно знал про кладовку на третьем этаже паладинского крыла, где уборщики ставили швабры и ведра с метлами и щетками. В кладовку заходили только ранним утром, когда слуги начинали наводить порядок, и после девяти часов утра ею больше не интересовались. Так что, если улучить немножко времени и стянуть из казарменной мыльни полотенце, то можно было тихонько и незаметно для всех самоудовлетвориться. Робертино знал, что не он один этой кладовкой пользуется с подобными целями, потому всегда запирался изнутри на швабру. Пока что никто никого за этим делом не заставал, может быть потому, что сотоварищи все понимали и если видели, что кладовка заперта, то и не ломились.

Юноша оглянулся последний раз, скользнул в кладовку, старательно заперся на швабру, перевернул одно из ведер и сел на него в уголку, расстегнул штаны и, закусив край полотенца, чтоб уж совсем громко не стонать, занялся делом. Прямо посреди этого процесса кто-то попытался открыть кладовку, но швабра свое дело сделала и лишь скрипнула, проскальзывая в ручке. Робертино от страха, что его сейчас застукают, тут же и кончил, не успев подставить полотенце, и обляпал собственные штаны. Дверь дернулась еще раз, за ней кто-то выругался. По голосу Робертино узнал старшего паладина сержанта Андреа Кавалли, собственного наставника, и у него аж яйца поджались: Кавалли был известен своим ядовитым языком и умением иносказательно высмеивать так, что и ответить-то нечем… попасть к нему на язык Робертино не хотел, потому тихонько, но быстро вытер, как мог, штаны, застегнул, полотенце запихал поглубже за пазуху, а из кармана достал резную коробочку с дымными палочками и огнекамешком. Коснулся одной палочкой камня, прошептав «огонь», сунул ее в рот и дунул. Кончик палочки затлел, тонкая струйка дымка пошла под потолок, к окошку вытяжки.

Всё это Робертино сумел провернуть меньше чем за полминуты, после чего убрал швабру.

Пыхать дымными палочками по уставу паладинам не запрещалось, но капитан Каброни этого не одобрял, по крайней мере у младших паладинов и кадетов, потому как считал, что молодежи успокоительное ни к чему, они должны сами справляться, одной лишь силой воли. Поэтому все, кому хотелось пыхнуть, чтобы немножко расслабиться, вынуждены были прятаться. Пусть и не так старательно, как для рукоблудия – в конце концов, в монастырях монахи вообще эти травки воскуряют при медитациях. Так что в таком случае всё, чем рисковал Робертино – это поделиться дымными палочками с Кавалли.

Андреа Кавалли раскрыл дверь и сунул голову в кладовку, принюхался:

– Вот ты где. Пыхаешь, юный дракон… – он зашел в кладовку, прикрыл ее за собой на швабру, потянул носом еще раз, остановил взгляд на мокрых пятнах на штанах Робертино и с похабной ухмылкой кивнул:

– Пыхаешь, я смотрю, со всем удовольствием.

Робертино смутился, но внешне постарался вида не подать, затянулся дымком, кашлянул и протянул коробочку Кавалли:

– Могу поделиться. Между прочим, хорошие, десять реалов пачка.

Тот не стал отказываться, вынул из коробки две палочки, но раскуривать не стал, а спрятал за обшлаг мундира. Посмотрел еще раз на Робертино:

– Ты у нас вроде как на медика учишься.

– Ну да, а что? Если кому плохо, так лучше к дворцовому лекарю пойти, он дипломированный, опытный, а я – простой студент почти без практики, – Робертино еще раз пыхнул. Сладковатый дымок успокаивал, улучшал настроение и слегка расслаблял. Вообще-то сегодня пыхать он не собирался, да и делал это редко. Брал с собой дымные палочки только когда запирался в этой кладовке – для конспирации, да и после рукоблудия иной раз хотелось сделать затяжку-другую. А сейчас вот и для конспирации пригодилось.

Кавалли нюхнул дымок, усмехнулся:

– Если бы для этого дела годился дворцовый лекарь, разве б я тебя стал искать? Гаси свою палку и пойдем. Потом допыхаешь.

Робертино вздохнул, погасил недопыханную палочку о железное ведро и спрятал ее в коробочку. Поднялся на ноги:

– Что уже случилось? Кто-то самоудовлетворялся и натер себе кровавую мозоль?

Кавалли засмеялся:

– Я смотрю, ты тут уже не первую палку пыхаешь, обычно ты у нас такой скромняжка, как девица-монашка. Нет, дорогой мой Робертино, все еще интереснее. Ну, давай, пошли.

К полному недоумению Робертино, Андреа Кавалли привел его в королевское крыло, к анфиладе покоев, отведенных для… одобренных невест. То есть девушек, которые прошли все проверки и осмотры и были определены в официальные кандидатки в невесты принца. На следующий день как раз и предполагалась церемония выбора, на которой принц наконец-то укажет, какую из них хочет в жены. Ну, естественно, сделает он выбор по указке своего царственного родителя, кто б сомневался. Но все равно всех девушек охраняли по-королевски, то есть королевскими паладинами, которые считались самыми безопасными для их чести. Самим-то паладинам стоять на посту в этой анфиладе было очень несладко... «Невесты» воспринимали их как предметы меблировки, расхаживали мимо них в пеньюарах или в ночных сорочках, почти ничего не скрывавших, а то и вовсе с голой грудью, в общем, сплошной соблазн и издевательство. Поэтому капитан паладинов и кадетов направлял сюда либо самых надежных, либо в наказание. Робертино безумно радовался, что не относится ни к тем, ни к другим.

Кавалли провел его через всю анфиладу к самым дальним покоям, где располагались купальни для «невест». Там тоже должен был быть пост, обычно из одного паладина. Сейчас на страже стоял приятель Робертино Жоан, такой же кадет второго года. Выглядел он неважно: перепуганный, бледный с красными пятнами, и вдобавок в штанах, обляпанных чем-то мокрым.

– Ну, Жоан, привел я тебе лекаря.

– Эм… это ж Робертино… – недоуменно уставился на них Жоан. Кавалли вздохнул, и ласково, как недоумку, объяснил очевидное:

– Робертино учится на лекаря. И Робертино на тебя капитану точно не настучит.

Жоан аж взвился:

– Да не за что на меня стучать!!! Я ничего не делал, она все сама!!!

Кавалли очень похабно усмехнулся:

– Ага, как же. Сама. Ты думаешь, ты первый, кто мне эти сказки рассказывает? Я уже десять лет как старший паладин и пять – сержант. Мне-то можешь не замыливать – «сама», «случайно». Я таких, как ты, во всех видах видал… таких, кто думает, что устав не для них писан… Ладно, я тут постою, а вы идите и быстро там, не копайтесь. Мне тоже совсем не хочется перед Каброни объясняться, как это я тебя, такого дурака, до сих пор уму-разуму не научил, и за твои шалости отгребать.

Он занял пост. Жоан, страдальчески морщась, открыл дверь в купальню, и Робертино вошел туда за ним.