Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

– Насиловал?

– Заплатил он столько, что все было, считай, добровольно, – усмехнулась Лита.

Я занервничала еще больше. Так ведь и действовал мой несостоявшийся жених. Но… как он мог меня найти? И зачем? Хотя… Имея деньги, можно многое. А уж разыскать девицу, которая выставила его дураком…

– Как он выглядит?

– Лет тридцать, черноволосый, красавчик-тархинец.

Я перевела дух.

Тархинец. Житель далекого юга. У них это случается.

К женщине там относятся как к вещи. Подороже или подешевле. И – да. Там процветает культ насилия. Сотворенное с Литой у них не считается чем-то сверхъестественным. Были бы деньги и желание, а остальное… Как табуретка. Сломалась – починим, либо найдем новую. Женщина там уважаема, только если она – мать, родившая не менее трех сыновей. А продажная женщина – так, нечто среднее между гусеницей и грязью на дороге.

– Ты что, не понимала, на что идешь?

– Думала, не в первый раз, – кашлянула Лита.

– Мне казалось, что у вас с… отцом Младшего все серьезно?

– Окстись, лекарка! Где ты видела, чтобы со шлюхами было серьезно?

– А что ты – не человек? – огрызнулась я. – Видно же, ты его любишь.

– Только он под веревкой ходит, а я под плетью, сама понимаешь. Случись что… Сама понимаешь.

Понимаю. Слишком хорошо. И даже жалею тех, кто может зарабатывать только своим телом. Короток век таких вот Лит. Молодость прошла, свежесть ушла, и куда дальше?

В содержанки? Если возьмут.

В хозяйки борделя? Если деньги и хватка есть.

А большинство остается на улице. Спивается, подсаживается на травку или смолку, погибает от болезней.

Разговор не мешал мне осторожно освобождать женщину от платья. М-да. Тут и плети отметились, и ожоги, и синяки… А что там с половыми органами творится, даже думать не хочется. А лечить-то надо.

Начнем сверху вниз.

Сначала обработали лицо, потом плавно перешли к спине, животу, груди… Неизвестный мне тархинец постарался от души! Чтоб его отец так же с его матерью поступил… с-сука! Швов я наложила столько, что можно было платье сшить. Лита скрипела зубами, но кое-как сдерживалась. И чтобы отвлечься от боли, болтала без умолку.

Безудержной болтовне способствовало и то, что я подсунула ей маковую вытяжку. Не самое лучшее средство от боли, есть возможность переборщить, но в ее состоянии хуже вряд ли станет. Тут не знаешь, что лучше: впасть в маковый сон или в болевой шок? Да и я не переборщу. Сумею рассчитать нужную дозу.

– …Кто к нам, к девкам, только не ходит! Тархинец – что! Капля в море! К нам и вельможи заглядывают, и храмовники…

– Они ж вроде обет дают? Чтобы без девок?

Ага, обет-то они дают, но ведь не согрешишь, так и не покаешься? В безгрешность храмовников я верила примерно так же, как в нисхождение Светлого, но Литу надо было чем-то отвлекать.

– Сами дают, сами и обратно берут! – расхохоталась Лита. – И мы им… того! Даем…

– Надеюсь, хоть они такого с девушками не делают, – пробормотала я.

Зря.

Следующие полчаса были посвящены обзорной лекции: «Постельные привычки холопов и служителей, кто, кого и за сколько». Я слушала и думала, что в храм мне ходить теперь будет сложно. Как погляжу, да как имя услышу, да представлю, чем и с кем данный служитель занимался… Память-то у меня хорошая, никуда не денешься. И большинство храмовников развлекались именно в Желтом городе.

Тут было… проще. Меньше шансов, что узнают. А хоть бы и узнали – кто поверит разному быдлу? Какой-то песчаной блохе. Мало ли что говорит продажная девка? Ясно же, что она клевещет на уважаемого человека.

– …Есть даже специальный публичный дом, «Маска» называется. Туда хоть голым приди, хоть в какой одежде, но обязательно в маске. И не снимать ее. Панталоны снять, а маску оставить.

Хриплый голос Литы шептал непристойные подробности, я обрабатывала ее раны, и тут…

– А последнее время храмовники на лекарей перешли.

Опа!

– В каком смысле? Продажных девушек им мало, нужны лекари? Я так в храм бояться ходить буду…

– А и бойся, – разрешила мне Лита. – Не в том смысле, что они лекарей… Нет. А расспрашивают про них постоянно.

– Расспрашивают?

– Кто лечит, кого, как, сколько берет…

Я едва сдержалась, чтобы не выругаться. Правильно, пошел второй этап проверки. С наскока у них не вышло выловить мага жизни, теперь будут расспрашивать про лекарей. А потом попробуют подставить заведомо больных людей, которых без дара никто не вылечит. Наверняка.

Если я уеду из Алетара до окончания проверки, наверняка привлеку внимание. А останусь… Осторожнее надо быть! Втройне осторожнее! Вчетверне!

Светлый, как же мне страшно…

Угренок-младший явился за Литой под утро. Поскребся в окошко. Сначала тихо, потом чуть громче.

– Как вы тут, госпожа Ветана?

Я не так давно заснула, но с моей работой быстро привыкаешь спать вполглаза и просыпаться по первому зову. Так что ждать на улице контрабандисту не пришлось.

– Жить будет. И последствий не останется.

– Это хорошо. Говорили ведь дуре…

Я тяжко вздохнула – и не удержалась:

– Женщине не разговоры о высоком нужны, а уверенность в завтрашнем дне. А с вашим отцом, уж простите, такого никогда не будет.

Серые глаза похолодели, но я уже подняла перед собой руки ладонями к собеседнику.

– Простите. Я не должна была так говорить. Не сдержалась. Простите, пожалуйста, я не хотела.

Я извинялась не со страху, а понимая, что допустила бестактность. И угренок кивнул, принимая мои слова.

– И вы простите, госпожа Ветана. Будь оно все проклято. Все понимают, а только изменить мы ничего не можем. Отец погибнет – мы в море выходить будем, за нами – дети-внуки… Род наш на том стоит. А какой там король – и не важно. Это наш промысел уж сколько лет!

Я кивнула.

– Конечно. Только… Мне кажется, Лита вашего отца любит.

– Это ничего не поменяет.

Кто бы сомневался.

– Вы ее сейчас заберете?

– Да. Ей есть где жить.

– А там найдется, кому за ней поухаживать? Хотя бы дня три?

– Найдется. Найду.

Я кивнула. Угренку я верила. Сказал, что найдет, значит – найдет.

– А что с… моим гостем?

– Не знаю. Сейчас это лучше уточнять у крабов в море, – пожал плечами парень.

Думаю, трудами контрабандистов крабы у берегов Алетара давно привыкли к разнообразной и обильной пище. Вслух я этого не сказала, только короткое:

– Спасибо.

– Сколько мы вам должны за лечение?

– Вы мне жизнь спасли.

– Госпожа Ветана, я настаиваю.

– Но вы…

– Лечили-то вы не меня, а Литу.

Я поняла, что парень сейчас обидится, и назвала цену, после чего мне отсчитали из кармана несколько серебряных и медных монет, подхватили слабо застонавшую Литу на руки – и исчезли за дверью. Как и не было никого.