Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

– Ты за это поплатишься!

– Вон! – взвизгнула я. – Стражу позову!

Крамар грязно выругался, плюнул на пол – и вышел вон. Видимо, понял, что на крики сейчас народ прибежит. Чай, не темная ночь, а ясный день. Людей вокруг хватает, благодарных людей – и того больше. Если он сейчас не уйдет, его с почетом вынесут на руках до ближайшей мусорной кучи.

Но какова мразь?!

Я с трудом расцепила пальцы – их как судорогой свело – и закружила по кухне. Значит, Лорак поделился с другом планом мести. Наверняка. Не знаю уж, всем или какой-то его частью и как они договорились, но Крамар о нем знал. Может, Лорак даже сказал ему что-то вроде «Я первым буду, а ты вторым». И если бы негодяю удался его план, Крамар все равно явился бы в гости. С предложением руки и сердца опозоренной женщине.

У сплетен длинные ноги. Мне пришлось бы уехать из Алетара, если бы меня изнасиловали. Кому бы я что доказала? Может, Лораку и отбили бы печенки. А может, и нет. К женщине общество менее благосклонно. Считается, она сама провоцирует негодяев. А тот простой факт, что насилие – это плохо, до людей доносится с трудом.

Ходила и улыбалась? Сама напрашивалась! В моем случае: была на празднике? Ну точно! Сначала сама хотела, а потом перехотела. Вот и… Непорядочная женщина. Шлюха-с. Светлый, какие ж твари! Какие твари! Меня трясло, понадобилось не меньше двадцати минут, чтобы прийти в себя.

Итак, рассуждая спокойно: что и чем мне может грозить?

Доказать мою причастность к исчезновению Лорака невозможно. Я его не убивала, тело не прятала, где он сейчас – не знаю. Морские течения, знаете ли. Кто его знает, куда он дрейфует или где он лежит. Что с ним сейчас, я тоже не знаю. Душа, возможно, на перерождении, тело… Тут меня не поймаешь.

А вот Крамар в суд пойти побоится, потому что вопросы в Алетаре задавать умеют. И святой принцип первого кнута для доносчика здесь соблюдается безукоризненно. Если Крамар донесет на меня, но я оправдаюсь, в лучшем случае он выплатит мне очень приличную компенсацию. В худшем… до плетей дойдет.

Нет, со стороны закона я чиста. Крамар может меня подозревать сколько угодно, без доказательств это простое сотрясение воздуха. Ни о чем.

А чего я должна опасаться?

Вот такой ситуации, как с Лораком. Когда один подонок или несколько, нанятые жаждущим мести подлецом, изуродуют меня, как Бог – осьминога. Изобьют, изнасилуют… И проверяй силу своего дара на себе самой.

М-да… И что я могу сделать? Для начала – не ходить одна. Не открывать дверь кому попало, не идти с посторонними людьми. Не работать лекарем? Нанять охрану мне не по карману. Остается надеяться, что у Крамара на подобное тоже не хватит духа – трусоват и подловат. Исподтишка напакостит, а вот чтобы так…

Я ведь не оставлю этого дела. Я пойду в стражу, в суд, я найду подлецов, вытрясу из них имя заказчика и добьюсь справедливости. И Крамар не может этого не понимать.

То есть меня должны убить. Но это другой заказ, другой приговор и другая цена. Вряд ли Крамар пойдет на это.

Но поберечься все равно стоит.

Страшно ли, весело, а работать надо. Такая вот ситуация.

Из города уехать нельзя – у храма ноги длинные. По городу понесся слух о маге жизни, а один из лекарей уезжает? Меня точно в покое не оставят. Просто сидеть и не работать? А жить на что? Пусть и отложено, да на все не хватит. И… затягивает.

Так вот получилось, что затягивает. Когда сама зарабатываешь себе на жизнь, когда чувствуешь себя самостоятельной, когда ни от кого не зависишь, это… здорово! Сама планируешь свои расходы и доходы, сама снимаешь дом, покупаешь одежду, решаешь, съесть на завтрак противную и полезную овсянку или вкусное и вредное пирожное…

Все сама.

И никому-то ты не нужна. И никому до тебя нет дела. Хотя последнее – не мой случай. И нужна, и дело есть, и дел этих – много. Начиная от мелких паршивцев, которые то в колючие кусты влезут, то коленку разобьют, то полезут воровать яблоки, не учтя очень вредной собаки, и поплатятся штанами, и до графинь.

Да, к графине Эрнан я ходила по-прежнему. Графиня была бледна, тосклива и печальна. А еще – она ругалась. Ругала служанок, ругала слуг, мужа, дворецкого, родителей, меня, ругала бы даже собак и кошек, но последних к ней не допускали. Мало ли…

На ребенке, правда, ее глупость не сказывалась, малыш рос и развивался. Муж скрипел зубами и мечтал спровадить женушку в монастырь. Слуги просто скрипели зубами и мечтали о том же.

И чего женщинам не хватает?

Ладно, меня еще можно понять. Когда в мужья может достаться садист и психопат, любая помчится быстрее лани. А ей-то чего не так? Муж как муж, сотни женщин с такими живут и не плачутся. Не пьет, не бьет, может, и не гулял бы, но тут уж как себя поставишь.

Пусть не любит, ну так и она любит другого? Был договор: с его стороны титул, с ее – деньги. Выполни взятые обязательства – и ищи великих любовей. Граф точно против не будет. Еще пара месяцев такой жизни, и он сам ей найдет эту любовь. Или все-таки станет садистом.

Хотя о графине я предпочитала не думать. Я все-таки удрала, но мне повезло. У меня была бабушка, есть дело в руках… А вот так? Я ведь точно знаю, что если даже графиня вернется к родителям, ее не примут. Потому что купеческая семья. Дали слово – держать надо. Не сдержали? На всю семью позор падет, никому доверия не будет.

А что с моей семьей? Что сделал барон? Что предпринял отец? Ищут меня или пришли к другим договоренностям? Я не знала, и узнать это было неоткуда. А царапало. И знать бы надо, но – как? Хотя одна идея у меня имелась. У бабушки была подруга, леди Райвен. Можно написать ей и попросить все для меня разведать, но я боялась рисковать.

И так…

Слишком много всего и со всех сторон. Контрабандисты – раз! Стражники – два! Храмовники – три! Семья и бывший жених – четыре. Крамар – пять. И это я наверняка кого-то да упустила. А что делать? Жить дальше, что тут сделаешь. Только жить дальше.

Страшно?

Да, очень страшно. Потому что, куда бы я ни ткнулась, все равно меня будут использовать в собственных целях. А это страшно, очень страшно. Я даже не могу нормально влюбиться и выйти замуж – просто не доверюсь мужу. Живу под чужим именем, и назвать настоящее для меня равносильно самоубийству. И…

Я все же из благородных. Выйти замуж за обычного парня – не для меня, мои дети мне этого не простят. Так уж несправедливо устроен мир, что дети дворянина и служанки могут стать своими в самых высших кругах. Худо ли, бедно, но могут. А детям дворянки и простолюдина дорога ко двору закрыта навсегда.

Может, и не такая уж большая потеря, но пусть это решают для себя мои дети. Не я.

Кто-то скажет: вот, и парня-то нет, а она уже о детях! Так этим и отличаются дворяне от простолюдинов. Мы владеем землей и распоряжаемся чужими судьбами, за любое наше решение будем отвечать не только мы. Будут отвечать и другие люди, которые, может, и в глаза нас не видели, но наши слова пройдутся по их жизням кровью и болью.