Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

– Говорят, – в моем голосе прозвучало точно рассчитанное безразличие. – Я ни одного не видела, вот и сказать не могу.

– У них даже безнадежные больные выздоравливают…

– Тогда и ломить за свои услуги они должны втридорога. Кстати, с вас два медяка.

– Вот, возьми, Ветаночка.

Потертые медяки улеглись на скатерть. А я еще долго не могла убрать их в кошелек после ухода старой сплетницы. Бешено колотилось сердце, противно ослабли ноги, подкатывал к горлу горький комок тошноты. А ведь это только первая ласточка.

Меня еще не подозревают – пока! Но что будет впереди? Выход только один. Беречься и беречься. Не лечить никого своей силой, сбрасывать ее помаленьку.

Но как? На то нас и ловят. Мы не можем удержаться, иногда совсем не можем. Да, надо откладывать деньги и переезжать. А Шими я все равно уши оборву.

Малек трепливый!

Когда ночью в мое окно забарабанили так, что едва стекло не вылетело, я даже не удивилась. Не в первый раз. Но увидеть за окном Майло Варна не ожидала.

– Что случилось?

– Госпожа графиня… она чем-то отравилась. Ее рвет.

Я поспешно натянула юбку и накинула плащ. Тут надо поспешить.

Чем опасны отравления для беременных? Да потерей ребенка. Или расти он будет плохо, или болезни у него какие появятся… У нее сейчас примерно четвертый месяц, но тут надо смотреть, чем отравилась, сколько времени прошло.

– Чем она?..

Карета тряслась по булыжникам мостовой, я перебирала снадобья в своем саквояже. Вот этим сразу напоить, вот это от спазмов, вот это успокаивающее. Надо смотреть. Так сразу я и не скажу, что и как.

– Не знаем. После ужина ей и заплохело.

– После ужина? А что она ела?

– Что господин граф приказал. Супчик куриный, опять же мясо отварное, пирог с яблоками, молочко.

– И все?

– Так вы ж сами, госпожа Ветана…

Я сама. Ну да, дала я кухарке рецепты для беременных, есть такое. Это у крестьянок по-другому, они и беременеют раз в два года, кабы не раз в год, и рожают часто, и выживает у них каждый третий, а иногда и каждый пятый. Да, бывает.

Но там тяжелый труд от зари до зари, мало денег, работать должны все. А аристократы могут позволить себе заботиться и о своем здоровье, и о здоровье ребенка. Вот и пусть.

Правильное питание – одно из основных условий развития здорового ребенка. И хороших родов тоже. А то бывает иногда… Видела я и такое у аристократок. Деньги ведь есть, вот они и лопают что хотят, когда в тягости. И что хотят, и сколько хотят, а потом по трое суток разродиться не могут, потому как мамаша неповоротливая, а деточка раскормлена до жутких размеров.

Не стоит до такого доводить.

Графиня, кстати, не высказывала недовольства рецептами. У нее были другие поводы.

– А в супчике что плавало?

– Курица. Картошка, моркошка, лучок, чуток зелени Лита положила. Я пробовал – вкусно.

– А больше никто не заболел?

– Нет.

И как это понимать? Специально отравилась? Тогда – чем, как и кто принес яд?

Ничего не понимаю, но на месте разберусь.

«На месте» было весело и интересно. Служанки бегали с грязными мисками и тряпками, несколько человек метались вокруг графини, а ту совершенно неаристократично рвало над очередной посудиной.

Когда я вошла, на меня даже взгляда не бросили. Пришлось оглядеться – и по-быстрому выставить всех лишних вон. Остались я, графиня и две служанки. Дождавшись конца спазмов, я присела рядом с женщиной, положила ей руки на виски, вгляделась в глаза.

Зрачки расширены. Тело содрогается от спазмов, это плохо. Если спазмы пойдут ниже, она может попросту скинуть ребенка, а на четвертом месяце это опасно. Не факт, что жива останется.

– Что ты пила?

– Да пошла ты…

И чего еще я могла ожидать?

Графиню начали опять сотрясать сухие спазмы, и я невольно – я не хотела, но так получилось! – выпустила дар из-под контроля.

И тут же вскочила.

– Срочно! Молока сюда! Промыть ей желудок! Воды! В молоко вбить сырые яйца!

Дыхание женщины отдавало чесноком. Мышьяк? Но как?! Откуда?! А почему она не заметила? Или нарочно?! Как повезло, что она пила молоко!!! Яд и связало большей частью. То, что попало, видимо, не успело изуродовать ни мать, ни ребенка.

Служанки заметались вспугнутыми ланями, а я схватила графиню за руки.

– Смотри на меня! Ну!

Глаза в глаза было проще. Пока я связываю ее взглядом, она не заметит другого. Как по моим пальцам почти незаметные в ярком свете множества ламп стекают и впитываются в ее кожу крохотные золотистые искорки.

При отравлении мышьяком возможны судороги. Я не знаю, какая доза яда попала в кровь, не знаю пока, какие будут последствия – сейчас мне это расскажет дар, – но мне жалко ее ребенка.

Детеныш ведь не виноват, что сделать его у мамы с папой ума хватило, а осознать свою ответственность – нет. Так что я нейтрализую судороги, а потом посмотрим, что делать дальше.

Яд, Темного крабом, яд! Где ж ты взяла его и зачем?!

Спустя шесть часов я выползла из спальни графини вымотанная, как будто кирпичи возила. Майло Варн ждал меня под дверью, и глаза у него были темные и встревоженные.

– Как она?

– Жить будет.

– А…

– Ребенок тоже жить будет. Господин граф дома?

– Да.

– Доложите обо мне. Нам надо поговорить.

Графиня уснула, и спала она крепко. Теперь до утра можно быть спокойной, а вот мне сейчас предстоял неприятный разговор. Очень неприятный.

Граф принял меня в кабинете, сидя за столом. Карие глаза глядели исподлобья.

– Что у нее сейчас случилось, госпожа Ветана? Опять истерика?

– Нет, ваше сиятельство. Мышьяк.

– Что?!

Граф вскочил, как будто его в попу иголкой ткнули.

– Да, ваше сиятельство, – спокойно подтвердила я. – Уверена, что графиня была отравлена мышьяком. Нарочно.

– Н-но…

– Сейчас она почти в порядке, ребенка тоже сохранить удалось, но чудом. Только чудом.

– Почему?

Граф выразился не вполне точно, но я поняла.

– Не знаю, сколько яда ей дали, но спасло и ее, и ребенка то, что на ужин у графини было молоко. Оно связало большую часть яда, а то, что впиталось… Оно, конечно, причинило вред, но меньший, намного меньший, чем могло бы.

Граф медленно положил руки на стол.

– Как можно было дать ей мышьяк?

– Не знаю, – честно ответила я. – Подумайте сами: у него резкий запах и металлический привкус, его можно замаскировать острым соусом, но таких графине не подавали. Она могла съесть его только намеренно.

– Чтобы она его съела, кто-то должен был его принести, – спокойно продолжил мои рассуждения граф. – И передать так, чтобы не заметили слуги.

– Но слуги же не все время при ней?

– Две служанки постоянно.

– И ни одна не ходит в уборную? Они никогда не остаются с ней с глазу на глаз?