Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

Синий, белый, золотой.

Гвардия – это шанс для третьих-четвертых сыновей дворянских родов – из тех, кто победнее, – и развлечение для тех, кто побогаче. Конная рота считается более почетной, служба в ней дороже, там ведь требуется хороший конь, выученный особым образом. Не каждый может себе это позволить, поэтому конники смотрят на пешцев, ну… не то чтобы с презрением, но без уважения. Пешцы же не любят конников за высокомерие и надменность. Ссоры вспыхивают между этими двумя группами с завидной регулярностью.

Дуэли… да, тоже случается. По традиции в гвардию идет «алмазная молодежь». Короли во все времена пытались изменить эту традицию, но потом плюнули и смирились. Зато столько заложников под рукой!

Обратная сторона медали – привести гвардейцев к порядку очень и очень сложно. Королю этим заниматься времени нет, а командующий гвардией должен быть личностью. Иначе… Сыновья герцогов, например, не станут подчиняться сыну барона. А сын маркиза – сыну графа.

Получалось, что командующий должен стоять чуть ниже его величества. Быть герцогом. В крайнем случае – маркизом. И весьма незаурядной личностью. Потому что для любого капитана гвардии этот пост превращался в постоянное подтверждение своих способностей. И это если обходилось простым выяснением отношений. А уж когда подключалась вельможная родня… Обычно после пары лет службы капитаны гвардии просились куда подальше от двора. На границу, например.

Противоречие?

А то!

Гвардия, которая должна быть опорой короля – и вдруг… такое.

– А лекари-то там зачем нужны?

Если я правильно понимала суть вопроса, все это высокопоставленное стадо должно было или ломиться к придворному магу, или на худой конец пользоваться услугами своих семейных лекарей.

Криталь еще раз почесал затылок – и развел руками.

– Не знаю.

В ворота казарм я входила злая, как шершень. Видит Светлый, если я сейчас на ком-то сорвусь… Ладно! Сама покалечу, сама и вылечу! Вот!

Казарма для гвардейцев не дом, а место службы. Живут они кто по родовым особнякам, кто по частным квартирам. Здесь обретаются только самые бедные, кому лишь титул достался да фамильная спесь. Только все равно шумно, людно, лакейно и ливрейно. Аж в глазах рябит. Первого же пробегающего мимо слугу я поймала за отворот ливреи.

– Мне нужен сержант гвардии Элетон Лоури.

– Эм-м-м… госпожа…

– Госпожа Ветана.

– Я…

– Вы сейчас меня к нему проводите. Или я сообщу герцогу Моринару ваше имя.

Одно упоминание о Белесом Палаче привело лакея в чувство. Хоть кракен приползи, если он сошлется на герцога, перед ним будут на задних лапках плясать.

Я шла вслед за слугой, пока дорогу нам не преградили трое дворян. Пришлось остановиться. Лакея они пропускали, а вот меня блокировали плотно.

– Господа? – получилось в меру спокойно и в меру надменно.

Я смотрела на дворян, как на новый экземпляр таракана. Три таракана.

Один – лет двадцати пяти, высокий и тонкий, весь словно лист бумаги в профиль, темные волосы и то кажутся острыми на ощупь, движения угловатые, темные глаза смотрят колко и холодно. Второй – настоящая девичья погибель, очаровательный юноша лет семнадцати с роскошными золотистыми локонами. Голубые глаза светятся почти детской наивностью, улыбка сияет на красивом лице, тонкие пальцы украшены кольцами с рубином и сапфиром и с привычной небрежностью лежат на рукояти шпаги. Третий – обаятельный медвежонок. На вид ему лет двадцать – двадцать пять, сложно сказать точнее, он наверняка выглядит моложе. Каштановые локоны, карие глаза, пухлые щеки, плотная (почти полненькая) фигура под плащом. Но, учитывая, что никто другой не пристал к нам, а вот эти трое отметились – наверняка впечатление обманчиво. Для себя отмечаю их как «тонкого», «красавчика» и «медвежонка». «Тонкий» начинает первым. Заводила по возрасту – или по характеру? Или просто его выставили вперед?

– Олли, смотри, какая бабочка к нам залетела!

– Траурница?

– А может, это вовсе даже гусеница?

Намек на мое простенькое коричневое платье с белой оторочкой. Но не наряжаться же сюда? Вот еще не хватало!

– Надо просто снять платье и посмотреть.

Платье им снять. Ну-ну…

– А зачем к нам залетела эта бабочка?

– И какого цвета у нее крылышки?

– Господа, извольте уйти с дороги. Меня ждет господин Лоури, – холодно произношу я.

– Крошка, зачем тебе Лоури? – очаровательно улыбается «красавчик».

– Мы же лучше, – подхватывает «медвежонок».

Я насмешливо улыбнулась, вскинула голову.

– Господа, я лекарь. А потому вы меня интересуете только как пациенты. Больные есть?

– Я болен, – «красавчик» демонстративным жестом схватился за ширинку. – Молю, не дайте мне погибнуть в страшных мучениях!

Я кожей чувствовала направленные на нас взгляды.

М-да, если я сейчас не поставлю нахалов на место, потом мне прохода не дадут.

– Какой ужас! – схватилась я за голову. – Так что же вы! Немедленно показывайте свою рану! Сейчас же!

Такого поворота троица не ожидала. Я сделала шаг вперед и недвусмысленно протянула руку к завязкам штанов.

– Сейчас же показывайте, что болит! Лекарства у меня с собой! Ну же!

– Может, устроимся где-то… поудобнее? – попробовал мурлыкнуть красавчик, но я уже перла вперед, словно боевой рыцарский конь.

– Нет-нет! Промедление смерти подобно! Сейчас же! Немедленно предъявите источник своих страданий, а лекарство я уже приготовила. – И в моей руке выразительно качнулась ловко извлеченная из саквояжа клизма. Большая! Все гвардейцы, которые оказались рядом, грохнули смехом.

Красавчик побагровел.

– Ну что же вы, – я неумолимо гнала несчастного по двору, – не бойтесь, это совсем не больно! Все говорят, что у меня легкая рука.

Гвардейцы хохотали, подавая ценные советы. Красавчик имел бледный вид и уже не сомневался, что любые его доблести будут безжалостно обнажены и высмеяны. Я развлекалась от души. Уверена: окажись я один на один с этой троицей – и судьба моя была бы печальна. Но здесь, на людях, они оказались бессильны.

Шипеть – шипи, а тронуть не моги! Вот!

– Прекратить бардак!

Голос громыхнул грозовыми раскатами. Я опустила клизму и обернулась. Посреди двора стоял… Я так понимаю, это и есть Элетон Лоури. Здоровущий кряжистый мужчина лет сорока, темноволосый и кареглазый, с лицом, словно вырубленным из дерева… Весь он был такой основательный, как древний деревянный идол, которым когда-то поклонялись язычники. Бело-синий плащ, перевязь через плечо, вытянувшиеся гвардейцы…

И самое главное – слуга за его спиной. Сбегал, привел… какой молодец!

– Так… Кто у нас тут? Олиас, Коуртон, Рифен. Все те же, все там же. Чего ж вам не хватает-то? Девушка?