Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

– Это чем вы его так?

– Перцем, – процедила я герцогу. И достала с полки примеченную бутылку. – Сиди смирно, герой. Да не три глаза, не поможет.

Отвар ромашки (и зачем он тут нужен?) полился в недавно отмытую миску. Рядом лег чистый лоскут.

– Протирай глаза, выжимай в них жидкость. Да осторожно, не развози. Понял?

Лично я помогать Коуртону не собиралась. Он сюда пришел не цветочки мне дарить, вот и пусть разгребает последствия.

Моя доброта имеет границы.

Моринар полюбовался на парочку Олиас – Рифен, причем первый все еще передвигался достаточно неуверенно, и вежливо поинтересовался:

– Я услышу объяснения?

Заговорил Олиас:

– Ваша светлость, мы решили попросить что-то от похмелья. А эта гадина на нас набросилась…

– Одна. Девушка. На троих мужчин.

Олиас покраснел. Рифен тоже. Коуртону это не грозило, и так багровый от перца.

– Ну… Может, мы пошутили немножко.

– С обнаженной шпагой?

Моринар интересовался таким вежливым тоном, что это было хуже всякой издевки. Шими застыл с открытым ртом. Я подозвала малька и принялась объяснять, как правильно промывать поврежденные глаза. Пусть на Коуртоне потренируется, этого мне не жалко.

– Они вас… того… а вы их лечите? – не утерпел Шими.

Я злобно усмехнулась.

– Ну ты же видишь, господа пытаются доказать, что это я хотела их изнасиловать… Одна. Троих. Может, еще и виновата окажусь, они ж благородные, слабые, нежные, а я… Они придумают, кто я и что я.

Яда в моем голосе хватило бы на шесть гадюк.

– Да не хотели мы! – праведно возопил Рифен. – Пугали только!

Но я не верила. Я помнила их лица. И… они-то дворяне, а я сейчас кто? За мое изнасилование им ничего не будет. Вообще ничего.

Кажется, Моринар тоже им не поверил.

– Каким образом от вашей шутки пострадал Рейнешард?

– Она меня толкнула.

– Она его толкнула, – одновременно сказали Рифен и Олиас.

Я фыркнула, не комментируя беседу. Не по чину.

– Одновременно толкнула вас и Рейнешарда друг к другу? Притом что вы были с обнаженной шпагой? Какая разносторонняя девушка…

А вот это уже точно издевательство.

Мужчины покраснели, но Моринар не стал слушать их дальше.

– Я и так понял, что произошло. Вы хотели изнасиловать девушку, Рейнешард вступился за нее и был убит. Так что отвечать будете по всей строгости закона.

Гвардейцы заговорили, перебивая друг друга, но Моринар уже не слушал.

– Взять их и под стражу.

– А Коуртон…

– Этого вести осторожно. И плошку с раствором ему оставьте. Ему что грозит, госпожа лекарка?

Глаза я уже успела осмотреть.

– Да ничего. Походит дней десять красноглазым, но не ослепнет.

И едва не добавила: «К сожалению».

Моринар усмехнулся.

– Ладно. Вы – в порядке?

– Да. Но мне надо с вами поговорить.

– Обещаю, через полчаса вернусь.

Я кивнула. Проследила, как все вышли вон, как Шими закрыл дверь, и опустилась на пол. Ноги не держали. Мутило, штормило и в туалет, простите, хотелось. Выглядела я так паршиво, что Шими подскочил ко мне и затряс за руку.

– Госпожа Ветана, вы в порядке?

В порядке я точно не была. Но не пугать же мальчишку?

– Замечательно. Просто я, кажется, ногу подвернула.

– Правда?

– Знаешь, не каждый день у меня такие встряски. Да ладно, не переживай! Бывает! Сейчас посмотрим, нет ли у меня растяжения.

Шими облегченно вздохнул. Поверил. Вот и ладненько. Сейчас изображу осмотр, дождусь герцога, и… Очень хотелось и его встретить перцем в лицо. Но – нельзя. Герцог же.

Хоть и сволочь.

Моринар пришел почти через час, светлый и улыбающийся. Мне тут же захотелось высыпать ему за шиворот горсть отборных тараканов, чтобы не был таким довольным. И посмотреть, как он будет от них избавляться.

– Госпожа Ветана, все замечательно.

– Вот как?

Я в этом вовсе не была уверена. Даже наоборот.

– Эти трое сидят под замком, больше вас никто не обидит.

– Я здесь оставаться не собираюсь, ваша светлость.

– Простите, госпожа Ветана?

– Вы получили что хотели. Я больше не нужна.

– Мне нужен лекарь для солдат.

– А мне не нужно массовое изнасилование.

– Вам это и так грозит. В вашей лачуге…

– Там на меня никто не покушался. Бродяги и бандиты Желтого города оказались благороднее аристократов, – отрезала я.

– Эти трое…

– Давно были у вас бельмом на глазу. Как и Рейнешард.

Это мне поведал Шими. И как только разузнал?

Моринар поморщился.

– Мне они не нравились.

– Смутьяны, задиры, дебоширы, пьяницы, а избавиться не получается. Я понимаю, ваша светлость, – мой голос звучал ровно, – вы бросили меня сюда, как кошку в собачью стаю, и, пока шавки лаяли под деревом, перебили самых наглых. Кошка уцелела, но не ждите от нее любви или благодарности.

– Госпожа Ветана…

– Искренне надеюсь никогда больше вас не видеть, ваша светлость.

– Я понимаю, что поступил не слишком хорошо…

– Понимаете? Ничего вы не понимаете, – я указала на накрытые простыней носилки с телом бедняги Рейнешарда. – Посмотрите сюда. Рейнешард был не самым лучшим человеком, но он – был. А теперь он убит, потому что вы решили поиграть людьми, как куклами. Нравится вам это?

Моринар небрежно пожал плечами.

– В этом виде он приятнее.

И я не стерпела.

– Палачу – возможно. Но не лекарю!

Герцог дернулся, словно я его обожгла плетью.

– Палачу?

Неужели ему никогда не говорили это в лицо? Хотя кто бы? Конечно нет. Я вскинула голову, посмотрела с вызовом.

– Мне повторить, ваша светлость?

– Убирайтесь.

Что мне и требовалось. Я направилась к двери, на пороге задержалась.

– Ваш поступок недостоин герцога. Подставлять слабых, дабы избавиться от сильных, – подло. Прощайте, ваша светлость.

Моринар не стал меня удерживать. Дверью я так и не хлопнула, потому изрядно собой гордилась. И все равно – твари, суки и сволочи. Благородные дамы не ругаются, но если очень хочется, то можно.

Вот.

Герцог Моринар медленно разжал кулаки. Да как она посмела?! Сопля наглая! И все же… По мере того как стихало бешенство, Моринар понимал, что она права. Ведь и верно – использовал. Подставил под удар, хладнокровно наблюдая за последствиями. И – получил в ответ. Отнесся к ней, как к обычной девке, и услышал про палача. И обиделся?

На что?

На правду? На правду, которую все и так повторяют за его спиной? На правду из уст простонародной девчонки? Э, нет. Оскорбить и обидеть может только равный. На собаку, которая тебя облаяла из подворотни, не станут лаять в ответ. Так что же – он признает эту девчонку… равной себе?

Невозможно!

Корзину с пурпурными гиацинтами мне принесли этим же вечером. Не глядя на карточку я уже знала, что там вытиснен герб герцогов Моринар. Герцог извинялся, но перед кем? [8] Пурпурный гиацинт – извинение на языке цветов, ( Прим. авт. ) Перед лекаркой с нищей окраины? Женщиной, которой по определению и пять изнасилований не страшны, которую могут купить за пару монет?