Галина Гончарова - Дар жизни [litres]

Ничего, слуг расспросим.

Шантр не был бы так самоуверен, если бы слышал разговор маркиза.

– Лорт?

– Да, господин?

Маркиз поморщился, и Лорт тут же изменил обращение.

– Да, Тер?

Наедине они не соблюдали никаких правил. Два пожилых человека, которые и так все знали друг о друге, могли позволить себе откровенность.

– Пригляди-ка за этим умником?

– Стоит ли?

– А ты не понял? Он явно интересовался девочкой…

– Зачем?

– Вот и мне интересно.

Маркиз отлично знал о своей репутации. Храмам он никогда не помогал, справедливо полагая, что до Светлого его деньги не доберутся, а храмовники и так найдут, на ком нажиться. Проще уж помочь человеку, которому это действительно надо. И чтобы к нему пришли денег просить? Совсем надо ума не иметь…

Нет, причиной визита были не деньги. А что еще упоминалось? Пра-авильно, госпожа Ветана. Значит, она и была сей причиной. И что храмовнику надо от соплюшки? Девчонка ж еще совсем.

Маркиз не был ни добрым, ни милосердным, но о благодарности он знал. И примерно представлял, чем обязан Ветане. Не просто продленной жизнью. Возможностью сохранить свой род в веках, так-то.

Шанс ему дали, теперь дело за ним, а уж он постарается, чтобы имя Терренов не исчезло в нетях. А если выпала возможность поблагодарить свою благодетельницу, он ее не упустит. Что-то подсказывало маркизу, что Ветана к храму не лучше отнесется, чем он сам.

Лорт, по счастью, разъяснений не потребовал. Поклонился, да и исчез за дверью, чтобы скользнуть за слугой Шантром неслышной и практически невидимой тенью. И – услышать. Слуга предлагал лакею деньги, чтобы тот сказал, кого из лекарей призывали к господину маркизу. Мол, таких и при храме бы держали с удовольствием. Конечно, лакей и раздумывать не стал. Назвал несколько имен. В том числе и госпожу Ветану.

С-сука такая.

Лорт положил себе уволить мерзавца, чтобы языком не трепал где не надо, и направился за Шантром. Никаких сомнений у него не было. Прижать храмовника в темном углу – и разъяснить как положено. Чтобы неповадно было. Маркиза Лорт любил. Уж как умел, но любил, и благодарность к Ветане тоже испытывал. А потому…

Шантра удалось догнать в одном из переулков. Город храмовник знал хорошо, заплутать не боялся, шел быстро, и шел в храм. А потому выбора у Лорта не оставалось. Пройти мимо – и словно ненароком взмахнуть рукой. И из рукава вылетает небольшая, но достаточно тяжелая гирька.

Кистень – великая вещь. Для тех, кто понимает, конечно. Можно убить, можно покалечить, можно оглушить, Лорт выбрал именно последнее. И все у него получилось.

Шантр и понять не успел, почему солнце померкло. Просто пошатнулся и принялся сползать по забору. Лорт обернулся словно бы невзначай и ахнул:

– Светлый! Господин, да вам, никак, плохо? Давайте помогу, что ли…

А дальше картина была для всех и проста, и понятна.

Плохо стало мужчине, вот друг ему идти и помогает. Бывает…

Тем более что Лорт быстро накинул на Шантра свой плащ, скрывая балахон, и теперь суетился вокруг, проявляя всяческую заботу.

Не первый раз, дело привычное.

Погода не радовала. Или наоборот? Лил дождь, что как нельзя лучше подходило к моему состоянию. Тучи стояли стеной до горизонта, море шумело и ревело, накатывая на берег, и я думала, что наутро, если прекратится шторм, надо бы сходить на пляж. Поискать что-нибудь вроде красивых раковин или полезных водорослей. Или…

Никогда не угадаешь.

После шторма на берегу будет много людей. Надо сходить. Обязательно надо.

За этими мыслями я даже на стук не сразу отреагировала. Окно страдало чаще, но и дверь мою не раз сносили с петель. А сейчас лупили кулаками от всей души. Сильно, неловко… невысоко.

Дети?

Да, это были дети. Два мальчика-близнеца лет восьми, явно домашние, чистенькие, с собакой на руках. Точнее, в простыне. Они ее завернули и так несли ко мне, потому что по одиночке не подняли бы.

– Госпожа Ветана, помогите!

– Госпожа Ветана, пожалуйста!

И такая надежда в детских глазенках. Не прогонишь ведь…

– Входите. Что случилось?

– Дюше плохо.

Я перехватила сверток поудобнее, водрузила его на стол и принялась разворачивать. Дюша оказалась дворнягой, некрупной, рыжеватой, похожей на лисичку. Есть такие собаки, с удивительно умильной мордой.

– Что с ней случилось?

– Она рожает…

Хотя это я уже и сама видела.

Да, бывает и такое. Собаки не всегда могут разродиться сами. Случается, что щенок крупноват, или идет неправильно, или не так повернулся…

– Давно она у вас рожает?

– С утра.

– Примерно за час до полудня начала.

Близнецы говорили как один человек, подхватывая фразы друг у дружки и продолжая их. Понимать мальчишек это не мешало, но было немного странно. Не важно. Это сейчас не важно.

Я только зубами скрипнула.

– А родители что?

– На работе… мы ей хотели помочь, а не справились.

– Сразу ко мне нельзя было прийти?

– Мы думали, а соседка сказала, что без денег вы не примете.

– И мы надеялись, что все будет хорошо…

– А ей плохо…

– Мы отработаем…

– Пошлите вашу соседку туда, откуда щенята на свет появляются, – посоветовала я, прощупывая живот сучки. Хорошо, что шубка у нее длинная, под ней и видно не было, как искорки света бегут по моим пальцам. – А сами брысь на кухню. Там есть полотенца. Чтобы разделись, растерли друг друга и выпили горячего. Чайник на огне. Справитесь? Не обваритесь?

– Мы умеем.

– Мы взрослые.

– Родители часто нас оставляют…

– …И не боятся. Мы бы раньше пришли…

– …Но дождь с утра шел, мы надеялись, что он прекратится…

– …А он все не перестает.

– Брысь на кухню! – от души цыкнула я. – Вы у своей Дюшки время отнимаете. И чтобы не мешались тут, не то выкину обоих. Вместе с собакой!

Вот это помогло. Заткнулись и удрали.

Я примерилась. Да, просто первый щенок умер. Задохнулся ли он во время родов или сразу был мертвым, я не знала. Но такое бывает. Главное сейчас – его вытащить, это даст возможность спасти остальных. Плохо, что собака обессилела.

Ну что ж…

На столе лежит маленький темно-вишневый комок. Животик у собаки пульсирует алым, щенки видятся крохотными голубыми точками, сама собака – желтовато-зеленые тона усталости и страха. По пальцам бегут золотистые искры. Их много, так много, они собираются в густой шубке, исчезают внутри собачьего тела, они возвращают силы бороться. Ты справишься, девочка, ты справишься.

Я не знаю, кого я подбадриваю, себя или собаку, но Дюша в очередной раз принимается тужиться. Показывается мертвый щенок, и я подцепляю его пальцами. Почему-то осторожно-осторожно. Маленькое тельце в моих руках вызывает приступ боли.