Наталья Караванова - Птицы над Корабельной (СИ)

- Вы поняли, о чем я. Ладно, делайте вашу работу.

Доктор вздохнул. Было ясно, что убедить здесь никого не удастся. А может, и не требуется. Кажется, преступник смирился с тем, что завтра его ждет.

- Офицер, пустите меня к окну. Здесь мало света.

Хорвен не дожидаясь приглашения сел напротив. Он казался спокойным, и доктору оставалось только гадать, чего ему стоит это спокойствие. Какой бы мразью ни был человек, а такой приговор никого не оставил бы равнодушным. Пятьдесят лет город не знал, что такое кровавая расправа, что такое публичная казнь. Завтра, судя по всему, мир изменится...

Доктор заполнил карточку пациента и поднялся, чтобы уйти. У него нет поводов отложить казнь по медицинским показаниям. Это значит, что он прямо сейчас поднимется в кабинет коменданта и выпишет заключение. И завтра не пойдет на казнь. Запрет двери и задраит иллюминаторы. И не пойдет.

- Доктор, - окликнул Хорвен.

- Я слушаю.

- Мне отчего-то кажется, что вы меня все-таки слышите. Но даже если нет, не важно. Знаете, мне сейчас уже все равно, что со мной будет. Я был не прав.

- Это признание? - Вскинулся от дверей офицер.

- Признание в собственной глупости, разве что. Доктор, они меня убьют, несомненно. Но раз уж от этого не отвертеться. Послушайте. Я могу им простить и их собственную слепоту, их глупость, их желание делать вид, что все в мире остается незыблемым и прочным, даже если императорский линкор начинает сползать на городские улицы и подминать под себя людей. Это все я могу простить - я сам таким был еще недавно. Спокойствие и мир важней справедливости, а память о былых подвигах нужней, чем возможные будущие катаклизмы. Но это только до поры. Доктор, я все могу простить. Только Даниэля я им не прощу. И капитана.

- Вы не можете судить, - нахмурился доктор.

- Кому это «им»? - одновременно с ним возмутился офицер.

Хорвен, как показалось Варкову, чуть виновато развел руки:

- Вам, морякам. Не надо, не возражайте. Незачем. Доктор, я все могу, меня завтра казнят.

Офицер кивнул, соглашаясь. Но Варкову все казалось, что разговор не окончен. Что Хорвен что-то не сказал. Что-то важное. И он напомнил:

- В таком случае, закончите вашу мысль.

- Хорошо. Хотя, мне кажется, что все очевидно. Морской патруль, моряки - это, как ни странно, все еще скелет города. Без него все здесь быстро придет в упадок, разрушится. Перестанет работать. Но однажды прогнувшись в угоду... скажем, спокойствию. Миру. Тишине... этот скелет будет прогибаться и впредь. И перестанет быть опорой. Перестанет удерживать город на себе. Понимаете?..

- И каков вывод?

- Отомстите за капитана, доктор. Если не может патруль, так хоть вы.

Когда покидали «Быстрый», внимание доктора привлекла идущая по палубе совсем молодая девушка, одетая опрятно, но небогато. Ее сопровождал патрульный. Девушка крутила головой, как будто была здесь впервые. Увидев Варкова, сбилась с шага и громко спросила:

- Доктор? К кому приходил доктор?

Патрульный терпеливо направил ее к трапу:

- Комендант вас ждет.

Эри

В самом начале знакомства Блаз спрашивал у нее о Грегори. Голос у него был сочувствующий. Он жалел бродяг, живущих в холодных нижних кварталах, и обещал, что когда они победят, у всех будет свой теплый дом. Эри не видела худого в том, чтобы рассказать Блазу о Греге. Ведь Грег не был плохим человеком.

Блаза интересовало все. О чем они разговаривают. В котором часу он уходит на службу, и что делает, когда возвращается. Эри отвечала: он читает.

Блаз говорил, что она молодец, и что ее сведения очень пригодятся, когда настанет пора переделывать мир.

Что скоро все будет иначе, что вернутся лучшие времена. Что наследники слишком боятся рисковать. А рисковать надо. Надо перераспределять ресурсы, восстанавливать корабли, укреплять причалы.

Блаз говорил правильные вещи, и его было интересно слушать. Только Микель посмеивался, и повторял, что разговорами дело не сделаешь...

Конечно, до важного ее не допускали: все-таки живет в доме врага. Но когда она оказалась в беде, когда соседи вдруг вспомнили, что преступник жил не один, и кто-то даже припомнил ее имя...

Не бросили. Выделили комнату, помогли устроиться. Потому что свои своих не бросают.

На время, на считанные дни, мир замер в хрупком равновесии. Эри снова была щенком, которого подобрали. Она снова старалась быть тихой и незаметной.

- Эри, ты должна приносить пользу общему делу.

- Я помогаю. Прибираю зал, готовлю.

- Этого мало.

- Что нужно делать?

- У нас много врагов. Так просто их не уничтожишь...

- Ты говорил, что и капитан - наш враг. И Даниэль. А сейчас они оба мертвы.

- Но убили их не мы, а твой моряк.

- Неправда.

- Ты готова кого-то обвинить? У тебя есть доказательства? Имей в виду, когда ты заявишься в патруль, они не станут разбираться. Пойдешь, как сообщница.

- Не пугай меня, Микель. Я уже не боюсь.

А потом она случайно подслушала разговор, который снова перевернул мир с ног на голову.

Это случилось на излете второй недели после ареста Грегори. Она прибиралась в кают-компании, а Блаз с кем-то разговаривал в коридоре.

- Сегодня состоялся трибунал. Завтра все закончится.

- Жаль. Сейчас, на волне всеобщего возмущения, мы можем многого добиться. Люди готовы идти за нами. Девиз «За капитана! За свободу!» уже пошел в народ. Еще пара дней, и шансов у Наследников не будет.

- Моряк опасен. Возможно, не будь он болен, он смог бы убедить судей в своей невиновности. Он и так их почти убедил. И если бы не толпа под окнами, решение могло быть другим...

- Что же. В следующий раз, перед тем как прятать тело, убедитесь, что оно действительно мертво. А толпа... толпу мы все-таки сможем приручить. Времени мало, но оно еще есть.

Эри ничем не показала, что слышала их. Напротив, она на цыпочках отошла к длинному столу и пряталась там, пока голоса за переборкой не стихли. Почему-то ни тени сомнения не возникло, что говорили они о Грегори. О ком еще они могли говорить? А потом она тихонько забрала свою сумку и ушла. Никто ее не стал задерживать.

Роджер

Состоять в морском патруле почетно. Даже если ты младший. У тебя форменный бушлат и кожаный шлем, ты имеешь право носить и применять любое оружие. И если тебе выпадает сомнительная честь охранять убийцу, то ты и эту задачу должен выполнить с честью.

Роджер проводил взглядом доктора и офицера из следственной группы. Он слышал лишь часть разговора и готов был отдать недельную получку, чтобы дослушать его до конца, но заключенный говорил тихо, а окошечко на двери было задвинуто.

Он уже приготовился оставшуюся часть дня скучать под дверью, как это было во все прежние дни. Однако не прошло и четверти часа, как сверху прибежал вестовой, передал приказ доставить преступника в переговорную. Роджер щелкнул засовами, велел арестанту встать лицом к стене. Роджеру хотелось, чтобы заключенный попытался убежать. Хотелось приключения. Но тот спокойно и медленно выполнял все, что требовалось. Он не собирался давать конвоиру повод...