Наталья Караванова - Птицы над Корабельной (СИ)

В тесной переговорной с ржавыми углами и тусклой лампой преступника ждала девушка. Совсем молодая, худенькая, с копной коротких темных волос. Ее длинная серая юбка была местами аккуратно заштопана, а куртка казалась перешитой из другой, большего размера. Она обернулась на звук отворяемой двери, охнула, завидев арестанта, прижала пальцы к губам.

Роджер запер дверь и отошел в сторону, чтобы все видеть, не упустить ни одной детали. Так положено. Да и интересно. Убийцу за две недели не навещал никто. Разве только доктор и патрульные, что вели следствие.

Девушка быстро облизнула губы и шагнула к Хорвену. Кто она ему? Жена? Любовница?

Они замерли, глаза в глаза. Словно вели неслышимый для других, тайный диалог.

А потом девушка заговорила. Быстро, сбивчиво.

- Прости меня, пожалуйста. Если бы я могла знать, что это из-за меня! Я только хотела, чтобы ты меня услышал. Я думала, ты мой друг, и Блаз тоже мой друг... и как было бы здорово, если бы вы познакомились и тоже стали друзьями. Я пришла в этот ваш патруль и сказала, что ты не виновен. Я не знаю, кто на самом деле убил капитана, но я точно знаю, что это кто-то из людей Блаза. Понимаешь? Они обманули меня. А патруль не стал слушать. Им все равно, кого отправить на Корабельную, лишь бы люди успокоились... а Гасс жив. Ты за него не бойся, он со мной.

Заключенный улыбался, вслушиваясь в ее сбивчивую речь. Как будто слышал за словами что-то, не предназначенное для посторонних ушей. А потом вдруг резко ухватил ее за плечи, притиснул к себе, заставив замолчать.

- Эри, ты пришла. Все-таки пришла...

- Почему они мне не поверили? Ты говорил, что моряки - это люди чести. Что это не профессия, а образ жизни, мыслей. Тогда почему они не отменили приговор? Грегори, почему?

- Это ничего, Эри. Ничего.

Роджеру одновременно хотелось и отвернуться, и приказать, чтобы они прекратили обниматься - «не положено!», и хотелось досмотреть, дослушать до конца, все, что они скажут друг другу. Потом будет, что рассказать в «Маяке».

- Эри, сделай для меня одну вещь. Только не забудь, это важно. Завтра после... завтра вечером отнеси мою сумку доктору. Там нет ничего важного для морского патруля, иначе они давно бы ее забрали. Но они ведь не забрали?

- Нет.

- Ты помнишь доктора, который живет на буксире «Родерик», неподалеку от капитанского дома?

- Доктор Варков. Я видела его сегодня.

- Вот и хорошо. Сделай это для меня, ладно? Только не плачь! Слышишь? Сейчас не время плакать.

- Хорошо. Я не буду. Грегори, а что мне делать... потом?

- Не знаю, милая, - шепнул он ей куда-то в прическу. - Жить.

Когда вахта закончилась, Роджер отправился в бар «На маяке». Сегодня там должно было быть людно.

«На маяке»

Хозяин мрачно оглядел зал, в котором сегодня народу больше, чем обычно. Все разговоры крутились вокруг официального бюллетеня о завтрашней экзекуции. В углу у бочонка собралась группа мрачных работяг с ледяного карьера, они тоже оживленно спорили, иногда стучали кулаком по импровизированному столику, да так, что звякали рюмки. Рабочие пили водку. Ближе к стойке и тоже за отдельным столом обслуга с «Родерика» и «Квадрата» затеяла чайный преферанс. Но там тоже говорили о старом капитане. К ним приглядывался, правда, без особого энтузиазма, полицейский в штатском. Видать, не его смена. Двое моряков в углу согревались «глинтвейном».

Хозяин вздохнул - одно название, что «вейн». Вода, спирт, специи, консервированный ананасовый сок. Настоящее вино сейчас можно найти, пожалуй, только у Наследников. Тех самых «хозяев города», владельцев трюмов с продовольствием, тканями, металлом и углем, вообще со всем, без чего город никогда не смог бы протянуть так долго. Мудрые руководители, ведущие учет расхода ресурсов, определяющие, как сделать так, чтобы корабли продержались подольше, чтобы подольше защищали людей...

Да, всегда были те, кто недоволен существующим порядком вещей. Но даже они признавали - экономия необходима.

У иллюминатора одиноко устроился доктор Варков. Верхние пуговицы его сюртука были расстегнуты, но доктор этого не замечал. Выглядел он то ли замерзшим, то ли простуженным.

Хозяин сделал знак служанке, поставил на поднос маленький графин с водкой и стеклянную рюмку. Туда же добавил тарелку с кусочками куриной тушенки и хлебом.

- Отнеси доктору. За счет заведения.

Служанка понятливо кивнула. У нее тоже был встревоженный, печальный вид.

- Тяжелые дни настали, а, хозяин? - добродушно спросил электрик с «Орра», Гастав. Хозяин его неплохо знал - в былые времена они ходили в одном патруле.

- Да уж... что с людьми происходит? Налить тебе чего-нибудь?

- Чего-нибудь крепкого. На улице моросит. Туман. Может, дело в нем?

- Завтра убийцу казнить будут. Только о том и разговоров.

- За капитана - правильно. Я и сам бы его убил за капитана. Старик же столько всего видел, знал... он для нас был... больше, чем капитан.

Хозяин разлил по стопкам.

- Последний настоящий капитан... таких больше не будет. За него!

Варков, не притронувшись ни к выпивке, ни к закуске, тихонько вышел вон.

- Что-то гложет нашего доктора, - вздохнул Гастав.

- Он же тюремный врач. Помнится, с неделю назад он рассказывал, как его на допросы вызывали.

- Да, нынче год такой. Плохо начался. А ведь говорят, как год начали, так его и проведем...

Эри

В свою комнату она не стала даже заходить, только заглянула. Двери нараспашку, все, что только можно вынести, вынесено, даже лампочка из-под потолка срезана. Вместе с патроном и хвостами проводов. Только погнутый медный таз, оказавшийся никому не нужным, кверху дном лежит посреди пола.

Каюту Грегори опечатывали моряки. Их печать сохранилась, а значит, есть надежда, что и внутри все уцелело.

Эри решительно сорвала печать. Зачем она тут, если хозяина каюты завтра уже не будет?

В каюте было светло. Желтый овал солнца падал на стол, по которому живописно и бессмысленно были развалены бумаги. Много-много бумаг. Свет отражался от них, развешивал на стенах и потолке теплые блики. Разворошена постель, матрас скинут с кровати. Железный сундучок, шкаф для одежды - все распахнуто. Часть одежды вытащена и раскидана. Эри, стараясь не наступать на вещи, подошла к столу. Сумка Грегори валялась рядом, пустая. Значит, ее содержимое - и есть вот эти белые яркие бумаги...

Эри подняла первый попавшийся листок. Оказалось, какая-то, отпечатанная типографским способом схема. Другой лист. Быстрым почерком Даниэля был набросан список кораблей. Вчитавшись, она поняла, что большинство названий ей не знакомо. А некоторые названия - и вовсе не названия, а какие-то числа и буквы.

Вот еще текст. Бумага уже потемнела от времени, чернила местами расплылись. «Милая Магда! Я знаю, ты никогда не прочтешь это письмо, но я так привык писать тебе обо всем, что происходит со мною, что не могу отказаться от этого способа привести мысли в порядок. Сегодня у нас небольшой праздник. Нам удалось наладить отопление в каютах «Святого Дарка». Удивительно, как все изменилось всего за пару месяцев. Радуемся, казалось бы, таким мелочам! Но в свете подступающей зимы очень важно, чтобы все системы на судах работали без перебоев. Ремонтные бригады доносят, что флот не сможет покинуть приютившую нас гору до самой весны. А некоторые суда останутся здесь навечно. Один наш общий приятель сказал бы, что я переживаю вовсе не о том, о чем следует. Но легко было бы ему говорить: он-то предпочел остаться в том аду, в который превратилась бухта. Магда, мне страшно вспомнить, как мы прорывались сквозь копоть и пепел, сквозь огонь. Как гибли, казалось бы, самые прочные корабли. Какой стоял жар и грохот...