Роман Канушкин - Канал имени Москвы. Университет

– Что значит…

– Это был Горх. Мимикрия – ещё одно его оружие. И он также владеет им в совершенстве.

– Поэтому гиды и не смогли его поймать, – пояснил Нил-Сонов. – И в коридорах Университета, и в лазарете, и в отделе реликвий и артефактов – это был Горх. Как раз и приходил туда к Алёшке.

– И вас, мой милый Хайтек, загипнотизировал Горх, – добавил Петропавел. – Чтобы вы отравили меня и Мелани.

При этих словах Хайтек мучительно поморщился, собираясь взяться за виски, но не стал этого делать.

– Рикошет, друг мой, – мягко заметил Петропавел. – Ева запретила Горху убивать, но Алёшка приказал. Это вызвало у чудовища что-то типа диссонанса. И рикошетом это зацепило вас.

– Её запрет и мне помог, – Нил-Сонов скупо улыбнулся. – Горх не тронул меня, когда я нашёл дрезину и лодку. Только забрал эликсир и ушёл.

– Ну что тогда там с тобой случилось? – вспомнил Кондрат. – Когда мы подобрали тебя у Неглинки?

– А, это… Следы гипнотического воздействия. Горх запечатал свой путь, – Нил-Сонов подумал о Стране Теней и Хохочущем Императоре и подумал, что ничего этого не было. – Они нашли моё больное место.

– Я ведь не стану у тебя спрашивать какое? – усмехнулся Кондрат.

– Думаю, нет. Но ведь у всех нас есть уязвимые точки.

– Подождите! – настойчиво потребовал Хайтек. Обвёл взглядом присутствующих и понял, что помощи ждать неоткуда. – Но что же Лазарь?!

Повисла тишина. Петропавел действительно был ещё слаб и предпочёл изучать собственные руки. Лишь ведьма Агнец не изменилась в лице.

– Мне очень жаль, – наконец сказал Нил-Сонов. – и ещё раз прошу извинить меня за подозрения.

– Что?

– Он… он убил Лазаря сразу, вместе со всеми той ночью в сторожке. А тело спрятал в потопленной лодке. Вчера её подняли со дна… Мне, правда, очень жаль.

Лицо Хайтека несколько посерело, щека дёрнулась, потом застыла. Все молчали. Хайтек, чуть скривив губы, усмехнулся:

– Значит, он подставил его уже мёртвого? – что-то дикое прозвучало в его усмешке.

Нил-Сонов не нашёлся с ответом.

– Он просчитал всех, – странно добавил Хайтек.

– Кроме Евы и Лидии, – быстро сказал Петропавел.

Ведьма Агнец обвела взглядом этих то ли разгневанных, то ли расстроенных мужчин. Ухмыльнулась:

– Когда-то я предупреждала вашего Учителя… Вы ещё легко отделались.

Хайтек посмотрел в её синие глаза: ему было плохо, но он обязан справиться. Посмотрел на лицо ведьмы и неожиданно мягко, приветливо улыбнулся.

– Я понимаю, – сказал он. – А… откуда вам известно, как всё произошло? Ну, там, на Воробьёвых горах, на станции? Я ведь понимаю, Агнец, что вы тоже не успели…

– Верно. Кое-что задержало меня, в том числе проклятый корабль… Но со мной встретился Горх.

– Что?! – вскричал Хайтек.

Даже Петропавел посмотрел на ведьму с любопытством.

– Он выполнил последнюю для него просьбу Евы. – Ведьма опять оглядела всех с лёгкой иронией. – Горх теперь свободен. Я тоже сперва решила, что он вырос из-под земли, чтобы свети старые счёты. А нет. Протянул свой череп и стал тарахтеть. Ну, я всё поняла. И ещё кое-что про тайные страницы дневника президента Лидии. Но всего я вам не скажу, пусть так и остаётся.

– Конечно, – улыбнулся Петропавел и слегка покачнулся.

Она взяла его за руку.

– Сейчас пройдёт, – сказала мягко, успокаивающе и требовательно одновременно.

Петропавел подумал, что только она одна так и умеет.

– Расскажи им про череп его отца, – попросил гид.

– Ну, больше того, что вам известно, я вряд ли смогу рассказать, но… Ева корила себя, что не сразу поняла про обмен.

– Вот как?

– Там были тайные страницы, в её дневнике, – пояснила Агнец. – Лидия писала ему, чтоб был осторожен, что подлинным хозяином черепа остаётся она, Лидия, и что только вещь, переданная ею лично, изменит ситуацию. Этой вещью оказался ключ Учителя. Но Ева поняла всё в последний момент. Наверное, случись всё раньше…

– Вот именно, – кивнул ей Хайтек. – Если Ева стала хозяином черепа Горха, почему для неё оставалось скрытым имя убийцы?

Агнец с сожалением покачала головой.

– Мужчины, – в сердцах обронила она. – Лидия запретила Горху его выдавать. Ни при каких условиях. Она любила его, теперь уже можно сказать, и запретила. Неужели непонятно? И Горх не выдал – диссонанс коснулся не только вас, Хайтек.

Глава учёных, обдумывая услышанное, смотрел на Агнец с каким-то новым для него интересом. Затем кивнул. Спросил:

– Они ещё вернутся? Тео…

– Фёдор, – сказала Агнец.

– Ну, да, Хардов, Ева…

Ведьма улыбнулась:

– Вы здорово изменились, Хайтек, – произнесла она. – Я не знаю. У меня нет ответа на ваш вопрос.

– Мы все изменились, – сказал Петропавел.

Он подумал, что они ушли и вряд ли вернутся. Хотя всё может быть. Это как с движением комет на ночном небе. Но куда бы они ни пришли, никто из них уже не останется прежним. И так же, как с кометой, которая пролетела мимо, и вы, подняв голову, рады, что она не наделала беды. Встреча с ней была яркой и страшной, и скоро след её останется лишь воспоминанием. И всё успокоится. Только вы этого никогда не забудете.

Но ещё кое-что случилось в эту ночь разбушевавшейся луны. Когда луч окна 317 покинул Москву, прошёл над тёмным Хлебниковским затоном, мостом, с его давней трагедией, над печальными Пироговскими морями и, не исполнив чаяний брата Дамиана, достиг, наконец, Икши. На площади перед колокольней оборотни плотным кольцом окружили свою Королеву, и та же полная луна плясала, отражаясь в их глазах. Оборотни чувствовали, что предстоит расставание и что нет силы, которая смогла бы ему помешать. Они видели двух женщин, которые не стали их добычей, да ещё призрак третьей, с которой только и могли разделить подступающую тоску. И вот луч пришёл. Оборотни замерли, лишь огоньки в их глазах…

– Вот и он, – скрывая испуг или надежду в собственном голосе, произнесла Рыжая Анна.

Луч ударил в шпиль колокольни, заструился по ней, ниспадая вниз. Лицо Раз-Два-Сникерс, прежде сосредоточенное, сделалось на мгновение растерянным, почти беспомощным.

«Не мне одной страшно, – подумала Анна и попыталась ободряюще улыбнуться. – Как мне её теперь называть – Лидией?»

– Малышка, – прошептала Лия, – не бойся ничего.

– Ну вот, – сказала Раз-Два-Сникерс, – мы и расстаёмся.

Призрак не ответил, слегка качнулся в лунном свете. Огромный волк стоял в центре бледно освещённого пятна и, не отрывая взгляда, смотрел на ночное небо. Это были последние мгновения его свидания с полной луной и с тем, что она рассказала ему о прекрасной и безграничной ночи. Волк прощался с тайнами, о которых вскоре ему предстоит позабыть. Потому что как только луч, упав на пятачок, смешался с лунным светом, ничего звериного в облике Королевы не осталось. И оборотни завыли. Но человек сделал им знак, и они послушались его в последний раз, они смолкли. Он улыбнулся тем, кто был это время его семьёй, но затем отвернулся от них и посмотрел на женщин. Одну живую и одну мёртвую. На ту, которую он всё ещё не мог забыть, и на ту, с кем ему предстояло двигаться дальше. А потом перевёл взгляд на третью и кивнул ей: