Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Коридоры дрожат, плавятся, и внезапно из одного из них выскакивает отряд людей в форме. Где-то в здании были солдаты. «Амина Пеннарум» поднимает крюк сквозь воду, которую я создала из тверди.

Нет. Предполагалось, что там нет людей.

«Там никто не живёт», – заверила меня Зэл. Я не ожидала…

Холм содрогается. Весь Шпицберген пытается уйти под воду. Я снова пробую остановиться, но Дэй мне не даёт.

– Продолжай! – кричит ему Зэл.

Дэй так же напуган, как и я, но подчиняется.

«Затопить!» – вопит Милект, этот мелкий желтопёрый демон, и я беспомощно кричу вместе с ним.

Зэл меня использует. Как и предупреждала Лей, как предупреждала Джик. Я такая же бесправная рабыня, как и ростре. Зря я возомнила, будто какая-то особенная. У меня нет выбора.

Я лихорадочно прикидываю, что осталось сделать. Остров тут, гора там, море поднимется и затопит землю.

Песня Дэя звучит во мне, в сердце, в лёгких, в теле. Пытаюсь взглядом сказать ему: НЕТ.

Он боится, но предан Зэл. Дэй предупреждал меня, что выполнит любой приказ. Я не подозревала, что совсем любой.

К нашей песне присоединяется ещё одна. Сперва она похожа на гул, а потом на оглушительный рёв.

Что-то огромное, окружённое ветром, движется по небу и спускается вниз из облаков. Оно такое огромное, что не видно границ. О боже. О боже. По бокам его свисают верёвки

МАГАНВЕТАР.

– Поднять растения! – рявкает Зэл. – Отходим!

Команда разворачивает шкив и подбирает верёвки и цепи.

Мы окружены. Из ниоткуда возникает столица с её изменчивыми контурами. Мы с Милектом всё так же поём…

Эпифиты всё растут…

Я теряюсь. Песня захватывает меня. Я пьяна ею, и в глубине души начинаю думать, мол, а что тут такого.

Утоплю всех, всех нас, стану петь, пока не сорву глотку, не вскрою небо, не обрушу всё в бездну…

Откуда-то выбегает ещё один человек, сражается с ветром, что-то кричит. Идёт снег, град, а я смотрю на эту крохотную фигурку на ледяном островке.

Мы висим в шести метрах над землей, окутанные туманом песни, вытягиваем растения, а мир превращается в хаос, и я плачу от ярости, беспомощности, горя и отчаяния.

Человек машет руками.

Его плохо видно сквозь туман и воду. Подводник.

– Заканчивай! – ревёт Зэл. – Утопи их.

Я вижу мир, каким его хочет сделать Зэл. Море вместо земли. В нём на секунду показывается корабль, а над ним птица, похожая на Кару. Вздымается волна, и накрывает весь мир. Море полно трупов подводников.

Кто-то рядом кричит. Кто-то надо мной кричит ещё громче.

Из города на нашу палубу падает якорь.

Свистят стрелы.

Дэй поёт «Не останавливайся» , я пою «ЗАТОПИТЬ», а наше судно кренится.

Внизу вода поступает к тому человечку. Он движется, туман колышется вместе с ним, и вдруг я вижу…

Гигантский кальмар на чёрном экране.

Аллигатор на день рождения.

Больничная куртка с капюшоном.

Поездка на машине без прав.

Вместе на крыльце.

ДЖЕЙСОН.

Я прямо под ней. Вижу её. Вижу всё, по крайней мере вспышками на несколько секунд. Словно помехи в телесигнале.

Вижу корабль. И не только его. В небе над ним висит что-то совершенно немыслимое.

Город в облаках.

Полускрытая массивная громадина, шпили крыш, вихри вокруг. Значит, это правда.

Я жив. Честно говоря, не ожидал. В меня ударила молния, оставив три отметины – по одной на каждой руке и одну по центру спины.

Когда я открыл глаза, надо мной склонился кладбищенский сторож:

– Сынок, кажется, в тебя попала молния. Сделать тебе массаж сердца?

– Думаю, оно бьётся, спасибо, – ответил я.

А потом моё сердце остановилось.

Сторож сделал мне искусственное дыхание.

Всю следующую неделю я провалялся в больнице. Четыре дня не приходил в сознание. Персонал с ума сходил. Когда я наконец очнулся, всё болело так, будто меня избила шайка гигантов. Руки и ноги украшали длинные красные ожоги. Однако в остальном я чувствовал себя до смешного хорошо. На самом деле даже лучше, чем когда-либо.

Магонийская молния? Не знаю. Теперь я видел некоторые вещи без подзорной трубы.

Мистер Гримм был в числе первых посетителей, спрашивал о молнии, как я себя чувствую. Я не знал, что ему сказать, поэтому выложил всё. Он жутко побледнел, и мне стало его жаль. Наверное, я показался ему психом и он списал всё на бред.

Записка от настоящей Азы, что продемонстрировала мне лже-Аза, пропала.

Я знал, куда она направится, и знал, куда двинется Аза.

Итак, я знал, куда поеду сам.

Поэтому слез с кровати, хотя и упал, когда попытался встать. Однако не рассматривал иных вариантов, чем попасть на Шпицберген.

Вы не захотите знать, как я сюда добрался, чего мне это стоило и в какое грандиозное дерьмо я вляпался. Я оставил Кэрол и Ив записку. Они никогда меня не простят. Хотя мамы меня любят, поэтому всё же простят.

Я написал им, мол, вернусь, не волнуйтесь. Наверное, до конца жизни придётся объясняться. Хотя ладно. У вас же не всегда есть время что-то объяснять.

То, что я добрался сюда вперёд Азы, – просто чудо.

Поддельные документы. Взломанный компьютер. Требование консульских привилегий. Я попросил оказать мне услугу. Набрал долгов столько, что до смерти буду расплачиваться. А ещё официально стал величайшей головной болью всей теневой стороны интернета, но оно того стоило. Я здесь. Она тоже.

Каждый несколько секунд я вижу на палубе Азу в мокром костюме и с капюшоном на голове.

Она сама на себя не похожа, но я слышу её голос среди десятков прочих. Сложно не вычислить – остальные голоса птичьи.

Везде кричащие птицы, но, присмотревшись, я сознаю: никакие они не птицы.

Полулюди-полупернатые. Какие-то гибриды.

Приказываю себе не срываться на последовательность пи. Нельзя. Я должен быть здесь.

Аза стоит среди непонятных людей – «Что-то есть над облаками, чего человек ещё не понимает», – а из города наверху на её корабль падают верёвки. Она в самом центре.

Аза, Аза, Аза!..

Выбегаю из своего укрытия на открытое место, потому что если она меня увидит, то не сможет…

Сможет. Аза продолжает петь, и земля вокруг меня трескается. Мир разваливается на куски.

Своего рода землетрясение, природная катастрофа – но каким-то образом она связана с пением Азы. Буквально чувствую, как её ноты вонзаются в лёд.

Из камня вырывается вода, хотя по идее не должна, из земли к кораблю поднимается крюк. Становится холоднее, даже не знаю на сколько градусов. Какая ирония – замёрзнуть насмерть после того, как едва не сгорел.

Зову Азу. Она не отвечает. Кричу громче, но небо полно кораблей, и начинается какая-то безумная битва.

Пушечные ядра, стрелы.

Я то вижу, то не вижу.

Раз. Синее небо.