Мария Дахвана Хэдли - Магония (ЛП)

Раз. Битва на корабле.

Раз. Облака.

Раз. Облачный город.

Раз. Небесные акулы и киты.

Машу руками.

– АЗА! – кричу.

Вода поднимается до лодыжек. Смотрю на Азу, снова зову её. Она замирает, смотрит на меня, но всё равно поёт.

Я ничего не знаю. Ничего не могу сказать.

Только то, что Аза жива и она здесь. Возможно, мне недолго осталось, но ничего, пока – см. пункт первый.

– АЗА!

Я плачу, слёзы замерзают. Не знаю, какого чёрта здесь делаю, ведь она наверху, я внизу, и у меня нет никакой поддержки.

– 3.141592653589793238462643383279502884197169399375105820974944592307816406286 – кричу я словно заклинание, словно числа пи хватит, чтобы она спустилась вниз.

Тараторю цифры, основные цифры, отчаянно машу руками – и вдруг она останавливается.

Аза меня видит. Я это чувствую. Остров содрогается. И что-то пролетает в небе над ней.

НЕТ!

Я закрываю рот руками, и Милект кричит в моём лёгком.

Это Джейсон! Это ДЖЕЙСОН.

Живой, живой, живой!

Каждая нота, что я пою, поднимает океан. С каждой секундой я меняю климат на пару сотен лет. Я пытаюсь замолчать,

но

я

не

о

с

т

а

н

а

в

л

и

в

а

ю

с

ь.

НЕТ.

Море поднимается

и песня

льётся из меня

ПОЧЕМУ Я НЕ МОГУ ОСТАНОВИТЬСЯ?!

Смотрю на Дэя, но от него пощады ждать не приходится. Они с Зэл заставляют меня растворить мир. Я не стану его затапливать. Не могу снова потерять Джейсона.

Однако пою всё так же яростно.

Смотрю вниз на Джейсона. Я сейчас его утоплю. Я сейчас утоплю всех. Дэй усиливает мой голос, Зэл орёт на меня, Милект в груди, и вдруг всё…

Останавливается.

Откуда-то сверху доносится крик. Только одно существо способно его издать. Повреждённая опера, сладость настолько высокая и яркая, что больно. Дисгармония и ярость, одиночество и любовь, соединённые в звуке.

КАРУ.

Он падает сверху – чёрные перья и красные крылья. Зависает надо мной. Вокруг битва, корабли и самолёты, и стрелы, и я…

«ПОЙ! – кричит Кару. – ПОЙ СЕЙЧАС».

Я делаю большой глоток из бутылки и хватаюсь за грудину.

«Ты не посмеешь! – верещит Милект. – Она моя!»

«Она никогда не была твоей!» – кричит ему Кару.

Я открываю дверцу в груди, лёгкое обжигает холод, а внутри сидит ярко-жёлтый шип и орёт на меня.

«Это моё гнездо!» – свистит Милект и пытается снова заставить меня петь, но не может, потому что теперь я вижу Кару.

Верного Кару. Свободного Кару.

«Она выбрала, – поёт он. – Я выбрал».

Кару, сердцептица, выбрал меня.

Он поднимается из тени корабля, где прятался, вопреки своей натуре.

Я хватаю Милекта, крохотное золотое тельце.

«Предательница!» – верещит он, пытается уцепиться, но я выдираю его из лёгкого, вытаскиваю и закрываю дверцу.

Жёлтая птица смотрит на меня блестящими как гагат глазами.

«ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!»

Но я никого не предавала.

Швыряю его в воздух, и Милект зависает, вне себя от удивления и ярости.

Кару всегда был здесь. Я слышала обрывки его песни. Он пришёл петь со мной.

Он остался ради меня.

«Она утопит землю! – кричит Кару. – Перебьёт всех. Уничтожит мир. Затопит поля и деревья».

И клюёт меня в руку, в кольцо на пальце. Зэл пытается схватить Кару, но он уворачивается, вопит на неё, а вокруг нас кричат и умирают магонийцы и ростре. Сверху спускаются Дыхание.

Свилкен вылетает из груди Дэя и кидается на Кару. Зэл целится в него же из лука, хочет застрелить.

Смотрю на Джейсона, на его крохотную фигурку на фоне льда. Слышу его вопли, его голос, и знаю, что именно он кричит. Знаю число. Оно бесконечно.

Как {(( ))}. Она тоже бесконечна.

Я знаю себя.

И знаю, что надо делать.

Снова открываю дверцу в груди и кладу внутрь кольцо Кару.

Милект издаёт жуткий вопль, содрогается и падает на палубу у моих ног.

Я сливаюсь с Кару.

Сердцептица.

Я пою.

Порознь, но вместе. По доброй воле, его и моей. Мы выбрали друг друга.

Земля трясётся, все меняется. Кару смотрит на меня, а я на него.

Вместе мы сильнее всего на свете. Яростнее кого угодно. Он – земля и Магония разом, и я тоже.

Кару взмывает в воздух, большие жёлтые глаза сияют, крылья распахнуты. Он поднимается и зависает в ветре надо мной. Открывает клюв, кричит, и небо вокруг нас сдвигается. Я присоединяюсь к песне, и наши голоса сплетаются воедино.

Всё небо отвечает. С Милектом и даже Дэем такого не было. Мы с Кару едины. Его голос вылетает из моего горла, а мой из его.

Мы поём волны уверенности. Звёзды сияют на небе и арками ниспадают с обеих сторон. Мой голос становится сильнее, голос Кару тоже. Пронзительный сонар, он всё звучит, и звучит, и звучит.

Мир на грани затопления. Я сделала это ради Зэл. Я исправлю это ради себя.

Вода подступает к хранилищу, и Кару поёт моим голосом, меняя всё обратно, помогая мне обрести себя, чтобы я сумела исполнить свою песню.

Мы распеваем потоп. Превращаем воду обратно в камень.

– Вверх! Поднимайте корабль! – командует Зэл нашим ростре, но они её не слушают.

Вижу Джик, её ярко-синие перья и получеловеческое лицо. Она сидит высоко, где может совмещать обе формы. Джик подчирикивает нам, и цепи спадают с её лодыжек. Это её собственная песня, и она разрушает некое заклятье, лежащее на команде, уничтожающее что-то.

«Некоторые действуют изнутри».

Вижу рядом с ней Ведду. Ведда, та самая, что всегда была предана Зэл, сидит на мачте, расправив крылья. Её цепи тоже расплетаются и, сверкая, падают на палубу.

Смотрю на мышепарус. Он сложил крылья в знак солидарности. Не станет поднимать Зэл. Не станет её спасать.

Мы восстанавливаем землю.

Минуту назад Шпицберген уходил под воду. Он встряхивается, будто от стыда, и снова становится камнем. Волны накатывают и замерзают, вода становится тёмной, остров покрывается льдом.

Крюк с эпифитами сейчас всего в нескольких метрах от поверхности. Что, если я дам Зэл растения? Это исправит давнюю вражду между землей и Магонией?

Но наша с Кару песня неконтролируема. Земля закрывается, и не успеваю я опомниться, как она смыкается над растениями, заключает в камень всё – воздушные травы и несколько метров веревки «Амины Пеннарум».

Теперь канат торчит из тверди Шпицбергена. Ворот больше не поднимает добычу, а тянет судно к острову.

Корабль сильно кренится. Команда кричит и падает. Испуганная песня Дэя обрывается, и он скользит по палубе. Судно раскачивается, дёргается и падает. Команда пытается обрезать верёвку, но уже слишком поздно. Я вцепляюсь в поручни, но не боюсь.

Наша с Кару песня такая сильная, что, если придётся, я смогу взлететь. Мне не нужно проверять, я просто это знаю.

Я делаю то, что в глубине души всегда хотела. На нашем корабле больше нет рабов. Ростре освободились сами, но мышепарус по-прежнему прикован.