Антон Емельянов - Маска из другого мира

— Пуэрария лопастная…

— Кудзу.

— Гвоздика…

— Надэсико.

— Японская валериана… Да-да, точно — валериана!

— Оминаэси.

— Посконник прободенный…

— Фудзибакама.

— И… китайский колокольчик.

— Кикё, — произнеся название последнего растения, Акико прикрыла глаза веками и склонила голову.

— Это действительно семь осенних цветов японской поэзии, — Доктор повернулся сначала к Гонгадзе как к своему непосредственному руководителю, потом к Артемию Викторовичу как к хозяину помещения. — Абсолютно безопасно. Используется некоторыми восточными масками как индикатор…

— Индикатор чего? — буркнул режиссер ТЮЗа, а я подумал, как это должно быть круто — определять растения по запаху. Интересно, что еще он может… унюхать?

— В моем случае это индикатор сикигами, — Акико назвала еще одно непонятное слово.

Но оба наших режиссера дружно помянули сатиров, чем вызвали недоумение всех присутствующих масок и заставили интеллигентно поморщиться Глафиру Степановну. Судя по всему, эти трое явно хорошо знают, о чем идет речь. Или о ком. Правда, Гонгадзе сначала не понял про травки, но зато теперь на его лице не было никаких сомнений в том, что мы столкнулись с чем-то очень неприятным… Только удивление.

Сикигами… Это слово мне точно было не знакомо, знаю только похожее — «синигами». Персонифицированная смерть в японской мифологии. Или, как вариант, бог этой самой смерти. В свое время мы с Сашкой и Лариской залипали на аниме «Блич», там на этом понятии сюжет строился. Я, правда, потом разочаровался, когда пошел бесконечный сериал, и перестал смотреть. А вот мои друзья осилили его полностью. Ладно, я отвлекся… Спросить бы своего Паскуале, да вот только боюсь, что прослушаю разговоры умных людей, от которых явно могу узнать больше.

— Вы уверены? — спустя небольшую паузу, за которую я успел немного пораскинуть мозгами, спросил Гонгадзе, блеснув очками.

— Абсолютно, — Акико отвесила режиссеру ТЮЗа вежливый короткий поклон. — И если претензий ко мне больше нет, я очень прошу позволить мне провести ритуал. Лучше сделать это как можно быстрей. А потом я с удовольствием отвечу на любые ваши вопросы.

— Делайте что нужно, — показав Автандилу Зурабовичу успокаивающий жест рукой, Артемий Викторович дал добро нашей странной гостье провести ритуал.

Она тут же достала из коробочки лист пергамента или чего-то подобного, несколько сушеных ростков и листиков, скрутила все в трубку и подожгла неожиданно вынутой из все того же миниатюрного рюкзака зажигалкой. Запахло пряной травяной смесью. Акико пробежалась вокруг каждого из нас, размахивая импровизированной сигарой и окуривая нас густым белым дымом. Затем, когда все вокруг помутнело, а в воздухе устоялся терпкий запах деревенской печи, она остановилась и пристально рассмотрела всех нас.

— Чисто, — расслабленно выдохнула она.

— А теперь рассказывайте дальше, — сосредоточенно нахмурившись, кивнул Артемий Викторович. — Хотя, конечно, для начала неплохо было бы выслушать Глафиру Степановну о том, что произошло. Я имею в виду внезапное закрытие портала.

— Простите меня, пожалуйста, — всплеснула руками Северодвинская. — Давно не было таких происшествий…

Старушка оглядела всех нас, вздохнула, остановив взор на телах, оперативно накрытых белыми простынями, пробормотала «какое горе», а потом продолжила, добавляя детали явно для нас, новичков:

— Вы ведь знаете, что прецеденты с выключениями порталов периодически случаются… До изобретения радиосвязи было сложней, приходилось дежурить у точки перехода. Теперь проще — помощники, занятые спектаклем, могут отойти от антисцены, периодически выходя на связь с труппой в рейде.

Ага, отметил я про себя. Значит, во-первых, рация нашему Иванову нужна была не для прихоти, а по регламенту. А во-вторых, сигнал доходит и через межпространственную дыру. Вот это, кстати, интересно — по сути же наши миры либо находятся в миллионах километров друг от друга, либо в разных плоскостях вселенной. Но радиосигнал это факт не смущает, по крайней мере пока есть проход… Получается, из другого мира можно по мобильнику позвонить? Чисто теоретически, если не отходить далеко от портала…

— Так вот, — тем временем Глафира Степановна продолжала свой рассказ. — Когда звук в наушниках пропал, я поняла, что портал потерял стабильность. И это было странно, потому что спектакль прошел на ура. Я решила проверить, пришла в это помещение… Увы, портал действительно оказался закрыт. Это произошло еще во время первого акта, поэтому шансы на повторное открытие сохранялись. Я поговорила с актерами, попросила их играть ярче, больше импровизировать… В общем, зрители были в восторге, но портал словно был отрезан от энергии зала.

Она замолчала, однако это было явно еще не все. А потому никто из присутствующих не проронил ни слова, давая старушке собраться с силами и закончить.

— Меня очень встревожил этот факт, — вновь заговорила Северодвинская. — Все-таки не каждый день закрываются порталы при полном аншлаге и шквале эмоций от зрителей. Я позвонила в ТЮЗ, и мне ответили, что у них… — тут она посмотрела на Гонгадзе. — То есть у вас… то же самое. Причем по времени все совпало до минуты. Я связалась с Москвой и Петербургом, позвонила в Ярославль, Иваново… Везде все спокойно. Однако даже два погасших портала говорят нам о системном происшествии — это пусть маленький, но катаклизм с эпицентром в нашем городе.

— Так-так… — мрачно кивнул Иванов. — Значит, это действительно не случайность. А что насчет сикигами?

— Простите, Артемий Викторович, мне нужно рассказывать предысторию? — уточнила Акико, оглядывая всех нас.

— Наши юные маски не в курсе, кто это, — кивнул наш главреж. — Поэтому небольшой экскурс не помешает. Кстати, я бы предложил всем усесться — в ногах правды нет, как говорят здесь, на Земле. Понимаю, вы уже больше суток не были дома… Но с учетом открывшихся обстоятельств расходиться пока не время.

Никто, впрочем, и не собирался. И пусть стульев в комнате с антисценой не было, в такой ситуации всем оказалось достаточно и пола. Во-первых, вся эта история с закрытием порталов одновременно в двух театрах пугала и привлекала одновременно. И каждый, я уверен, хотел если не разобраться, то хотя бы узнать больше деталей. А во-вторых… На полу по-прежнему лежали тела наших погибших товарищей, и это было страшным напоминанием о том, что мы все могли разделить их участь. Могли, но, к счастью, спаслись.

Кстати, некоторые, я смотрю, стали отходить от радости возвращения, которое постепенно сменялось горечью потерь. Нина и Эля тихо плакали, Кирилл смотрел в пустоту, теребя в руках макет моргенштерна. Остальные тюзовцы сидели мрачнее тучи, Костик приобнял нашу Беатриче, а Ден… Он закрыл глаза, в уголках которых блестели маленькие капельки. Наш бородач-хохотун, стрелок и жизнерадостный Бригелла, боролся с подступающими слезами. Я отвернулся, вспомнив, что Ден уже испытывал похожие чувства еще во времена своей службы в Ярославле. Что ж… Мне и самому было тошно. Наверное, после всего этого я созвонюсь с Сашкой, наведаюсь к нему в Затьмачье с парой бутылок виски, а может быть, даже лучше и просто водки, и будем жестоко жрать до утра… Даже если он откажется, я буду жрать один. Не лучший способ избавиться от стресса, но по-другому мне не отвлечься — я просто это знал. Говорят, что от мрачных мыслей спасает работа, однако моя как раз будет напоминать о происшествии по ту сторону портала… Хорошо, что завтра воскресенье, и мне не нужно ни на сцену, ни на антисцену. А потом… Следующую неделю, насколько я помню, мы все равно пропускаем, играя обычный спектакль, так что в другой мир теперь заглянем еще нескоро.