Мария Фролова - Шипы Черного Ириса

Птенцы, что не удивительно, прекратили всякие попытки нападения. Естественно, моя суть, а теперь я знала, что это плетение света и есть моя суть, успела пообщаться со всеми — и этого хватило, чтобы хищники признали во мне силу. Нет, для этих птенцов вожак раз и навсегда, был и будет Стас, но гиенам не нужно признавать вожаком льва, чтобы не нападать на него.

Щелкнул замок на двери камеры. Из-под потолка плавно спланировал Стас и встал рядом со мной. Я ему ничего не сказала. Мы вышли. Стас собственноручно захлопнул камеру и нажал на несколько кнопок на пульте.

Я подошла к Амадею. Он был доволен, почти счастлив.

— А вы — тварь, господин Амадей! — с чувством и удовольствием сказала я.

— Идем. — скорчив брезгливое лицо, сказал он. — Тебе нужно принять душ и привести себя в порядок. Сегодня еще нужно зарегистрировать тебя, как вампира, а ночи не бесконечны.

Он жестом велел идти вперед. Я пошла. Коридор больше не вызывал у меня ассоциаций с фильмом ужасов. Доильник, он и есть доильник.

Амадей шел за мной до той самой комнаты, в которой я очнулась. Он сказал, что мне нужно привести себя в порядок, поэтому я и решила вернуться в эту комнату. Честно говоря, сейчас, я бы предпочла, пройти регистрацию именно в таком неприглядном и дурно пахнущем виде. Сейчас, это казалось мне особенно символичным и правильным. Но, после всего произошедшего желание спорить или хотя бы говорить со своим Создателем у меня пропало.

Путь было не сложно запомнить. Стоило войти, как в нос ударил запах моющих средств и чистого после химчистки пастельного белья. Пока нас не было, комнату привели в гостиничный порядок. Я быстро разделась и обнаженной прошла к незаметной дверке в ванную комнату. Амадей остался где-то за моей спиной. За мной он не следил, как при первом купании. Ну, и хорошо.

Мылась я быстро, но с остервенением. Не то, чтобы увиденное сильно травмировало меня, то ли я просто бесчувственная тварь, что вполне возможно, то ли сознание привыкает к новым реалиям новой жизни. Теперь я вампир и глупо было бы видеть других вампиров такими, какими я их представляла себе, будучи человеком. Внутри разливался приятный холод, а в голове блаженная тишина безмыслия.

Вышла из душа и в окружении падающих с тела капель прошла в комнату. Амадея не было. Зато у входной двери нашелся картонный пакет с большими ручками. В нем нашлись еще одни джинсы, которые я уже видела, пока рассматривала результат работы Николь по обеспечению меня одеждой. Блузка из искусственного шелка темно-бордового цвета, пара тонких носков и белые кроссовки. Николь не забыла бросить на дно пакета увесистую косметичку.

Я быстро оделась, причесала пальцами волосы и заплела большой пучок. Мне подумалось, что идти на регистрацию с распущенными волосами, все равно, что идти на собеседование с ярким маникюром — не стоит дразнить гусей, особенно если от этих пернатых и горластых хоть что-то зависит в твоей судьбе. Закинула в рот сразу несколько пластинок мятной резинки и осмотрела себя в зеркале в ванной. Если отойти подальше в комнату, то можно рассмотреть достаточно. Блузка обзавелась новым, более темным рисунком от моей влажной кожи.

Глаза блестели немного ярче, чем это должно было быть у Карно. Опустила веки и мысленно потянулась в глубины себя. Рэсэ отозвалась. Я просто почувствовала, что она услышала меня. Щелкнул замок. На пороге стоял Амадей с желтой папкой в руках. Этот яркий, живой цвет никак не вязался с обстановкой. Но, что здесь вообще вязалось с обстановкой?

Я вопросительно посмотрела на вампира. Он кивнул и пошел. Он был уверен, что я пойду следом. Как же это бесит! Я дернула рукав блузки и спрятала шрам на руке. Вышла в коридор, носком кроссовки зацепила дверь. На втором шаге услышала, как щелкнул замок.

Я ждала, что мы выйдем на улицу, но вместо этого несколько минут шли по коридорам. Какого это — идти по коридорам и при этом слышать только свои звуки? Жутко. Высокие потолки, множество дверей, как в детском кошмаре или старом триллере. Я слышала, как чуть скрепят кроссовки, как шуршит блузка, как джинсы касаются обуви. Я слышала собственное дыхание, слышала редкий стук своего сердца.

Но… я не слышала ни единого звука от Амадея. Он шел впереди, шагах в пяти, он был в брюках и рубашке с длинным рукавом. Я чувствовала запах кожаного ремня. На его левой руке были большие часы. Нос щекотал аромат металла. Его волосы, заплетенные в странную помесь хвоста и косички, шли вдоль позвоночника. Я видела его, но он не издавал звуков. Если бы не запахи, я бы решила, что он мне привиделся.

Мы по лестницам и туннелям дошли до подземной автостоянки. Должна признать, что я почти привыкла к тому, что в этом месте нет лифтов. В подземке было пару десятков разных авто. Здесь тоже не имелось, даже скудного освещения. Наверное, автомобили доноров должны были оставаться на улице, а здесь парковались только носители.

Меня неприятно кольнула мысль, что я еще не видела ни одного вампира, кроме Создателя и Стаса. Даже тот парень, который удивил меня своей перекаченностью мне, в новой жизни, еще не встречался. Но, не может же в этом огромном здании быть только два вампира?

Амадей огляделся и направился к Ниссану одной из последних моделей. Я в марках авто не разбираюсь, потому что никогда не интересовалась. Просто похожую машину рекламировал один известный спортсмен. Ее вид неволей врезался мне в память, как, должно быть и всем, кто смотрит телевизор. Он достал из кармана брелок. Автомобиль мигнул и пикнул. Щелкнули замки.

— Садись. — спокойно повелел вампир, двигаясь к водительскому месту.

Я сделала несколько шагов, открыла дверь. В нос ударил запах нового пластика и искусственной кожи. Снаружи машина была грязной, но внутри новой. Такое чувство, что этой машиной пользовались раз пять с момента покупки. Автоматически пристегнулась, следуя старой привычке, и уставилась на вампира. Я не знала, сколько Амадею лет, но за наше короткое знакомство с каждым днем убеждалась, что он очень стар. Насколько «очень» — неизвестно, но все равно видеть такого старого вампира за рулем авто было смешно. Почему-то в моих глазах эта картина была карикатурной. Не могут вампиры легко приспосабливаться к обществу, просто не должны. С трудом подавила улыбку и уставилась в окно. Под колесами исчезало желтоватое от света фар асфальтовое полотно. По обеим сторонам дороги мелькали почерневшие деревья.

Я как-то отстраненно отметила, что гнев на Создателя никуда не делся. Он не пропал, как было бы, будь я человеком. Но, я новая, похоже, не знала, что такое «отойти», «успокоиться» или «остыть». Гнев просто опустился ниже, как стелящийся утренний туман. Он опустился куда-то в глубины сознания, не мешал испытывать другие эмоции, не мешал думать, но не исчез, не заменился другими чувствами. У меня было ощущение, что в любой момент услужливая память вытащит на поверхность ярость и ощущение предательства от его поступка. Сделает ее свежей и яркой, как в первый миг, после того, как прошло недоумение.