Мария Фролова - Шипы Черного Ириса

Стас снова выдал справку сухим, казенным голосом:

— Хазаренко Алексей Алексеевич. Пятьдесят три года. Активист и мелкий бизнесмен. Открыл на свои средства два досуговых центра для подростков, где обучали самообороне, боксу, самбо и выживанию в экстремальных условиях. Пропал в ноябре прошлого года. Найден в марте этого года. В лесу, недалеко от деревни Липучки, в пятнадцать километрах от города по восточному шоссе. Там тоже занятно вышло. У одного из наших в этой деревне дед. Парень дурак, от родственников после возрождения не отказался. Ну и поперся помогать деду что-то там чинить, когда снег стал таять. В общем, нашел этого А. А. и вызвал меня. — Стас ухмыльнулся, явно что-то припомнив.

Я снова кивнула. Снова сличила фото спортсмена и самого крупного из существ за стеной. И опять ничего общего не нашла, кроме, возможно, габаритов.

С третьего снимка на меня смотрел мужчина в белой рубашке на фоне работающего компьютера и стола. Светлые волосы, бесцветные глаза и намечающиеся брюшко.

— Шивченко Андрей Борисович. Двадцать восемь лет. Менеджер по продажам в международной компании медицинской техники. Пропал в пятидесяти километрах к югу от города. В январе прошлого года. Полиция обнаружила только покореженную после аварии машину. Найден в июне этого года Николь.

И опять ничего общего.

Четвертым фото в папке оказалось фото брюнета с чуть раскосыми глазами. В форме охранника.

— Рудаинов Дамир Георгиевич. Тридцать три года. Работал охранником на заводе строительных смесей. Пропал во время обхода в сентябре прошлого года. Найден в начале августа этого года. Кстати, тоже любопытно. Его приметила старушка на старом кладбище. Парень грыз клыками надгробия. А когда пенсионерка на него стала орать и угрожать полицией, появился местный сторож. Он-то и рассмотрел в этом не человека. Позвонил в полицию, а те отправили к нам. А этот грызун вместо того, чтобы старушку просто усмирить взвыл и бросился бежать. И бегал по всему кладбищу, пока наши не приехали.

Я закрыла папку и вернула ее Стасу. Повернулась к Амадею.

— И что? Меня от их вида вырвать должно?

Создатель ухмыльнулся, блеснув кончиками клыков. Не хорошо так…

— Бравада и напускное самомнение — это, конечно, замечательно. Но, неужели ты, действительно предполагаешь, что я могу только из-за твоей возможной диареи привести тебя сюда? Или ты и правда такая дуреха, и ничего не поняла?

Я молча смотрела ему в глаза. И вот странность: меня не затягивало в них. Нет, они были все так же красивы. Зеленые и глубокие, но что-то неуловимо изменилось то ли в них, то ли во мне самой.

— Это, — кивок в сторону прозрачной стены, — не просто Карно. Это то, что происходит с каждым Карно, если не дать птенцу в качестве первой трапезы крови Создателя. Это не вампиры, и даже не животные в человеческом облике.

Амадей умолк, посмотрел в мои округлившиеся глаза. Театрально вздохнул и уже спокойным тоном лектора продолжил:

— Обряд обращения в Карно сравнительно прост. Нужно убить, а лучше выпить человека. В момент его смерти, что как ты понимаешь, длится достаточно долго, если его пить, Создателю нужно дать своей крови будущему собрату. Учитывая, что человек уже в агонии, в бреду, то его согласия, даже формального не требуется. Крови тоже нужно сравнительно немного. Так что практически любой сытый и здоровый Карно уже через десяток лет новой жизни может создать себе птенца. Дальше труп просто нужно закопать. Причем место и качество почвы не важны. Главное, лишь постоянное присутствие создателя рядом. После того, как новый вамп откроет глаза Создателю нужно дать ему своей крови, а после просто дождаться…

— Когда у птенца встанут мозги на место. Первый час или около того все птенцы хуже слепых котят. Даже голода там толком нет. — влез в лекцию Стас.

Амадей не удостоил его даже мимолетным взглядом, а просто продолжил:

— Потом Создатель отдает первый Приказ и замыкает тем самым связь на себя. Дальше Создатель заботиться о птенце, учит его и кормит, пока новый вамп не справится с собственными инстинктами настолько, что сможет выйти хотя бы к другим вампирам.

— Но, этих только создали! — возмущенно встрял Стас. — То есть их убили, дали своей крови, закопали и… все! Из земли вышли птенцы без Создателя, без первой трапезы!

— И в итоге стали этим? — закончила я вопросом.

— Именно, — согласился Амадей.

— Ничего не понимаю, почему тогда они здесь? Почему вы не выкинули их на солнце? Почему они сами не сдохли, а бродили где-то и как-то выживали столько времени?

— Почему они «не сдохли» и кто создал птенцов без Создателя мне еще предстоит выяснить, — ответил Амадей. — А вот, почему они здесь? — зеленоглазый перевел взгляд на Стаса.

Тот плотоядно ухмыльнулся. Его лицо незаметно приобрело хищные резкие черты. По-юношески наивное лицо мальчишки куда-то пропало. На его месте появился маньяк. Тот, кто любит убивать и знает, как это делать с чувством, толком и расстановкой.

Случилось то, чего я так опасалась в свои последние дни человеком — я увидела лик вампира. Назвать это лицом язык не повернется. Ни его маску, когда он старается играть по правилам большинства, по правилам того стада, которым питается, а настоящий лик вампира. Я поймала себя на мысли, что не знаю сколько Стасу лет. И на том, что мне от его лицедейства стало немного грустно на душе. Я тоже сильно изменилась, но все равно…

Стас нажал на кнопку пульта и бросил его Амадею. Тот легко поймал. Дверь щелкнула и приоткрылась. Стас шагнул в камеру и захлопнул ее за собой. Мне в нос ударила смесь не самых приятных ароматов. Все их я не взялась бы назвать. Там были и запах пота, и экскрементов или чего-то на них похожего, и запах разложения, и гнилых фруктов…

Существа на цепях при его появлении перестали рваться, а просто повисли, внимательно наблюдая. Стас стоял в центре, так что никто из четверки не мог бы до него достать. Меня, наконец, осенило. Я резко обернулась к Амадею и успела увидеть, как он нажимает еще на две кнопки. Звукоизоляция пропала.

Стали слышны тихие то ли рычащие, то ли шипящие звуки, вырывавшиеся из глоток всех четверых. Это пугало до мурашек между лопаток. Ощущение нереальности происходящего опять ударило в затылок. Этого просто не может быть. Это сон.

Щелчок, лязг цепей — и все четверо падают на пол. Секунда — и уродливые монстры, словно коты, обожравшиеся валерьяны, стали ластиться к ногам Стаса. Он не стесняясь, гладил их по волосам. Они урчали и хрипели. Так продолжалось несколько минут, в течении которых я словно смотрела на самую жуткую цирковую арену.

А затем, в воздухе, в пространстве этого маленького гнетущего мирка что-то поменялось. Воздух стал гуще, превратившись в расплавленный воск. Он забивал горло, не проходил в легкие и его с силой приходилось пропихивать. Со всех сторон словно сдавили мягкие, но невероятно прочные тиски. Каждое движение, каждый удар сердца в этих тисках приходилось контролировать и подталкивать усилием воли. Если быть совсем честной, то приходилось заставлять себя существовать.