Зинаида Гаврик - Новая хозяйка блуждающей лавки [СИ]

Да, меня трясло. Я вцепилась в Эйза так, будто он был единственным стабильным элементом, держащим меня на плаву в штормовом море. Впрочем, он и сам не собирался меня отпускать.

– Лавка! – негромко позвал он, когда я чуть успокоилась. Ну да, барьер ведь исчез…

Что интересно, та явилась сразу же, моментально, возникнув прямо вокруг нас (спящую Лерку с куском дивана тоже захватила). Похоже, теперь она слушалась Эйза, как родную мамочку. Ещё и стол накрыла! Не удивлюсь, если она сама его никуда не отпустит, будет держать при себе просто на всякий случай. Вдруг ещё какой демон объявится?

Впрочем, в тот момент я об этом не думала. Я вообще ни о чём не думала. К счастью, руководство на себя взял Эйз.

Он успокоил причитающего Рокши, потом распорядился, чтобы лавка создала гостевую комнату и переместила туда Леру, которая, судя по всему, в ближайшее время просыпаться не собиралась. Но этот сон был лекарственным – сплетённая мной паутина восстанавливала её.

Разумеется, его распоряжение было немедленно выполнено.

И при этом он ни на минуту не выпускал меня из рук.

Потом он сел за стол, усадив меня на колени, и заставил выпить большую кружку чего-то горячего. Вкуса я не почувствовала, но трясти перестало.

– Где звёздный паук? – спросила я. – Он освободился?

Конечно, можно было обратиться к нашей с ним связи, но именно сейчас это казалось невообразимо сложным.

– Да, прямо перед вашим приходом, – чавкая, сообщил Рокши. Видимо, у него от нервов не на шутку разыгрался аппетит, и сейчас он, сидя прямо на столе, как одержимый уплетал какие-то симпатичные круглые пирожки с одной из тарелок. – Паутина, которой я его закутал, упала вниз. Судя по стуку, в ней что-то было. Я не успел посмотреть. Сейчас гляну.

Он стрелой слетал к подножию стойки и вернулся с круглой золотистой банкой с вытянутым горлышком. Внутри роились жёлтые искорки.

– Откуда она взялась? – вяло удивилась я. – Хотя, кажется, знаю. Я же хотела преобразовать ловушку во что-то другое, чтобы помочь пауку выбраться. И представляла себе, как обматываю её золотистыми нитями… видимо, моё пожелание исполнилось. Ловушка преобразовалась. И кажется, стала артефактом. Не удивлюсь, если внутри так и остался кусочек застывшего времени.

Чертёнок, который раньше заорал бы во всё горло: «Ух ты!», сейчас только кивнул и снова принялся нервно запихивать нежно-розовые пирожки за обе щеки. Не уверена, что он ощущал вкус.

Горячая жидкость, влитая в меня Эйзом, оказалась чудодейственной. Истощения сил я больше не ощущала, однако усталость перетекла в равнодушие и отсутствие интереса. Я заставила себя всё-таки вступить в связь с пауком и убедиться, что с ним всё в порядке (ну относительно, так как он тоже был истощён сначала передачей нити по нашей связи, а остаток сил ушёл на борьбу с ловушкой, однако малыш замотался в паутинный кокон и стремительно восстанавливался).

Закончив безмолвную беседу, я уткнулась лицом в плечо надёжного, как скала, Эйза, и блаженно замерла, наслаждаясь отсутствием мыслей и движений. Надо сказать, это состояние больше напоминало транс.

Очнулась я только в тот момент, когда мы очутились в моей пузыристой гостиной. При этом дорога до неё в памяти не сохранилась.

Я вдруг со всей ясностью осознала, что сейчас произойдёт. Он отнесёт меня в спальню, устроит на кровати рядом с кустиком, может, дождётся, пока я усну… и уйдёт. Недалеко, конечно, скорее всего, в торговый зал, но уйдёт. В этом нет никаких сомнений. Сейчас он наверняка считает, что мне больше всего нужен отдых, а именно глубокий восстанавливающий сон без всяких внешних раздражителей.

Вот только мне было нужно совсем другое.

– Постой, – попросила я, прижимаясь к нему сильнее. Он остановился. – Не уходи, ладно? Останься со мной… сейчас.

Свет в гостиной стал приглушённым, а за окном вместо Леркиной искорёженной комнаты возникла ночная поляна с мерцающими в свете огромной луны белыми цветами, над которыми стайками вились золотистые огоньки. Музыкальный кристалл ожил и наполнил комнату тихой чувственной мелодией. Ого! Похоже, теперь лавка вознамерилась действовать от противного. Если раньше она хотела пресечь все романтические порывы, то сейчас она словно задалась целью внушить нам идею, что только здесь нам будет максимально удобно (а, следовательно, про другие места можно забыть). Впрочем, я тут же отправила ей просьбу оставить нас наедине. И она немедленно послушалась, моментально исчезнув из моего сознания (разумеется, на время). К счастью, наша с ней плотная связь позволяла убедиться в том, что лавка действительно убрала внимание с этой комнаты и не подглядывает даже одним глазком.

– Ты устала, – мягко сказал Эйз, хоть я отчётливо почувствовала, как после моих слов напряглось его тело и затвердели мышцы. – Не понимаешь, о чем просишь. Завтра ты будешь ругать себя за эти слова.

– Нет.

– Я не уйду, – Я не услышала, а, скорее, почувствовала его усмешку. – Как и в прошлый раз буду тут, когда проснешься.

– Нет. Я хочу чувствовать тебя, когда засыпаю, – упрямилась я.

– Хочешь, чтобы я лег рядом? Мучительница, – улыбнулся он. Голос стал чуть хрипловатым. – Не думаю, что это хорошая идея. Я не железный, а ты сводишь меня с ума. Мне будет нелегко выдержать. Давай лучше…

– И не надо, – прервала я.

– Что не надо?

– Выдерживать.

Он резко выдохнул.

– Знаешь, а ведь тебе придётся ответить за свои слова, – почти угрожающе сказал он. – Но только после пробуждения, когда ты будешь полна сил и энергии. И можешь быть уверена, просить меня тебе больше не придётся. А сейчас…

– Моими устами говорит не стресс, – перебила я, отстраняясь, чтобы заглянуть ему в глаза. – Я точно знаю, чего хочу.

Я очень боялась возвращения эмоций, знала, что это будет похоже на цунами. Но они всё равно должны были включиться рано или поздно. Вот только в моих силах было позаботиться о том, чтобы не сжиматься от ударов, наносимых воспоминаниями о пережитом по милости Алана, а сделать так, чтобы эмоции включились другим способом, и цунами носило совсем другой характер. К тому же физического утомления не было.

Он понял. Я увидела это и с облегчением выдохнула, поскольку правильно подобрать слова, чтобы всё ему объяснить, сейчас представлялось мне неподъёмной задачей.

– Правда, в спальне кустик, – облизнув пересохшие губы, вспомнила я. – Зато здесь диван. И ещё очень удобный мягкий… пол. Ты не представляешь, как сильно мне сейчас нужно почувствовать себя живой… пожалуйста, Эйз…

Его взгляд прошил меня электрическим разрядом, заставив захлебнуться словами.

Вспомнить, что я умею дышать, получилось не сразу.