Варвара Еналь - Та, кто задает вопросы [litres]

– Завтрак готовился на всех, между прочим. Или ты теперь питаешься только в своем кафе?

Едва мать заговорила про еду, как я поняла, что ужасно проголодалась. Слопала бы слона, наверное. Я поднялась, сунула ноги в тапки и прошлепала на кухню. Включила чайник и проверила «Вайбер». Конечно, Богдан уже давно встал и прислал мне фотку тюльпанов своей бабушки. Желтые и красные тюльпанчики смотрелись великолепно. Они были готовы вот-вот раскрыться и клонили головки вниз, точно мультяшные феи.

«Увидимся?» – написала я.

«Конечно. Сегодня вечером, да?»

«Давай после работы. Смена у меня до девяти, и после я свободна».

«Жду с нетерпением. Куплю кофе и мороженое, посидим у меня во дворе. Целую». – И куча сердечек.

Настроение мое стало таким же прекрасным, как сердечки в «Вайбере», и я налила себе кофе под песню Эда Ширана. После посмотрела на клубничное варенье, на гору блинов и поморщилась. Не понимаю, как можно есть это жареное тесто, макая его в липкую сладость. Совершенно несъедобная еда, – на мой взгляд, конечно.

Нарыла в холодильнике банан и яблоко, достала орешков из собственной заначки и залила кипятком немного овсянки. Перемыла посуду, поела и подумала, что надо бы заглянуть к Матвею до работы. Время ведь есть. Расскажу ему о ночной гостье и спрошу совета.

Желанную книгу я сунула в рюкзак, надела чистые черные джинсы, черную футболку, толстовку с капюшоном и ветровку. Зашнуровала кеды и выскочила из квартиры.

Итак, ведьму одолел Скарбник, безусловно. Но сила колдуньи заметно убавилась после того, как черные бусины и сушеная рябина ударили ее по лицу. Темная фигура побледнела, глаза превратились в щелки, и тварь даже не стала спихивать с себя котяру. А ведь могла бы – Скарбник вовсе не выглядел могущественным и ужасным. Так, домашнее животное, хоть и довольно крупное.

Бусины делал дед Стефан. Из какого дерева? И чем красил?

Дедова мастерская находилась тут же в доме, в гараже. Матвей спустился туда на следующий вечер, едва проводил Мирославу домой. Почти весь гараж занимал беленький «Ниссан Джук», новенький и блестящий. Его приобрели не так давно, перед самой смертью деда, и предназначался он для Матвея, оставалось лишь окончить курсы вождения. Но теоретически Матвей умел водить машину.

Сбоку высились полки во всю стену, с красками, различными инструментами и прочими нужными вещами. В самом углу – узкая дверка и парочка ступеней вниз. А дальше – мастерская деда Стефана. На стенах висят сухие пучки растений, на верстаке разложено множество деревянных штучек, стоит древняя потемневшая ступа с таким же темным деревянным пестом и еще много чего интересного.

Черная краска отыскалась на полке в маленькой глиняной баночке. Она пахла довольно резко, Матвей помнил этот запах, он частенько исходил от деда, когда тот проводил ночь в мастерской. Дерево тоже отыскалось, а вырезанные из него бусины Матвей нашел еще раньше, когда делал оберег для Мирославы. Они лежали в квадратной коробке.

Итак, что это за дерево? Это рябина. Старая рябина, которую дед срубил еще лет пятьдесят назад, распилил на маленькие чурбачки и наделал множество бусин. Но почему ведьма боится этих незамысловатых украшений?

Дедова тетрадь, в которую тот записывал свои рецепты и секреты оберегов, лежала тут же, на полке. В ней имелось множество закладок, и Матвей потянул за самую длинную.

«Ночные ведьмы всегда будут желать задушить, больше они ничего не могут. Их хорошо отпугивает кладбищенская рябина, которая простояла над могилой больше двадцати лет. Ожерелье из ягод кладбищенской рябины и бусин, выточенных из ее древесины, защитит тебя во время нападения, хотя полностью ты этим ведьму не одолеешь».

Матвей прочел несколько раз и вздохнул. Дед хотел его учить, но он каждый раз отнекивался. Говорил, что все эти колдовские штучки не для него и вряд ли понадобятся. А теперь вот пригодилось.

Значит, ожерелье из рябины. Его сделать просто, лишь нанести краску на ягоды и бусины и подождать, пока высохнут. Древесины тут хватает, и можно выточить еще парочку бусин, крупных, идеально круглых. Ожерелье из черных бусин – вот что ему на самом деле нужно.

Для себя и для Мирославы.

Матвей провозился всю ночь, после пожарил яичницу, сделал кофе с молоком и, позавтракав, какое-то время стоял на крыльце, наблюдая, как медленно ползет по небу солнце, становясь все более белым и ярким. Как разбегаются облака, обещая теплый день. Как едва шевелятся ветви цветущей яблони, роняя розовые лепестки.

Цвели вишня и алыча, пускала крошечные зеленые листочки груша, и сад вокруг дома казался окутанным невероятной розовой дымкой. Апрель докатился до своей середины, Пасху отпраздновали, и теперь впереди маячили майские праздники.

Матвей пытался понять, как дед находил ведьм, которых убивал. Ведь он уничтожал ведьм, творящих зло. А та тварь, что приперлась к нему прошлой ночью, сделала это вовсе не из добрых намерений. Неизвестно, чем она занимается, но живет в этом городе. Колдует, сводит людей с ума, может, даже убивает.

Может, пропадающие девушки – это ее рук дело. У соседки справа тоже недавно пропала дочь. Возвращалась с подружкой из обычного похода по магазинам. Отец подружки подвез почти до дома, осталось пройти только широкую дорожку, в конце которой находился дом Матвея, а за ним – соседкин. Мать стояла у ворот, ожидая дочь. Было уже темно, дорожка слегка поворачивала, и девушка на какое-то мгновение скрылась из глаз. И все. Больше ее никто не видел. Мать кинулась искать, отец – тоже. Подняли всю родню, заявили в полицию. Поиски развернули сразу, потому что в полиции работал хороший знакомый. Только девушка пропала бесследно. Телефон ее нашли в кустах, в нем – множество пропущенных звонков от родителей. А самой Марьянки нигде нет.

Похоже на ведьминскую работу, и, был бы жив дед Стефан, он бы этим занялся. А Матвей понятия не имеет, что надо делать. Кроме бус из кладбищенской рябины, конечно.

На кухне все еще пахло Скарбником, но теперь к запаху подвала и сырости добавлялись уютные кофейные ноты, еле заметный аромат орешков и шоколада и конечно же пахло яичницей. Матвей вдруг поймал себя на мысли, что ему нравятся эти запахи, что его дом всегда так пах, даже, наверное, при жизни родителей. Это означало покой, защищенность и, возможно, счастье. Что же, надо помыть посуду – беспорядка Матвей терпеть не мог, – убрать на полку кружку и тарелку, после немного поспать. И снова за работу. Два ожерелья должны быть готовы именно сегодня. Одно – для Матвея, другое – для Мирославы.