Алексей Калинин - Ведарь [СИ]

Я-то успел понять, что это за собаки, оставалось узнать – почему уничтожалась вся наша «компания»? За что умерли те ребята из банды Жилы? Жив ли ещё Евгений? Но у кого спросить? Иваныч знает наверняка, но где он сейчас?

– Ну да, слышал-слышал, знатный махач сотворили, а теперь невинного из себя строишь. Не боись, у нас тут много невиновных сидит, – хохотнул дежурный. – Но редко кто из пассажиров соскакивает с поезда.

– Понятно.

– Не бзди, может и образуется.

– Как долго у вас тут держат?

– Кого как. Бывает, что выпускают через неделю. Случается, что суд выносит приговор, а бродяга отсидел у нас даже больше положенного срока.

Неприятно оказаться в подобной ситуации. Сидишь и ждешь. Наблюдаешь, как день за днем проходит жизнь, а какие-то бюрократы думают, что с тобой делать. И ведь им абсолютно безразлично, что за человек скрывается под картонным листом с надписью «Дело №».

Вдалеке послышались шаги, и дежурный тут же замолчал.

– Открывай, Серега! Начальник пришел! – за решетчатой дверью показалось красное лицо пожилого человека.

Писк замка и в небольшое помещение вплыл «начальник»: хорошо за сорок, раздался на сидячей работе, круглая голова и рыбьи глаза навыкате. Невысокий и пухленький, довольно медлителен в движениях и заторможен в речи. За ним вошел следователь. Две противоположности одной системы, по фигурам схожи как Дон Кихот и Санчо Панса.

– Васильич, вот этот ухарь и натворил кучу проблем.

– Да-а, глядя на тебя можно сказать, что и доставили его с великим трудом, – «начальник» взглянул во все ещё бледное лицо следователя.

Действительно, сержанту хорошо переделали шокер, судороги до сих пор навещали суховатое тело следователя.

– Мутит с утра, скорее всего отравился чем-то, – невозмутимо ответил Голубев.

– А с глазом что? Соринка бревнышком залетела? – кривая ухмылка коснулась потрескавшихся губ.

– Ага, расчесал ногтями на ноге. Хочешь, и тебе почешу? – и вспыхнувший следователь тут же одернул себя, – Шучу-шучу, воспаление какое-то.

– Ладно, поправляйся тогда. Пассажира я определю куда нужно, но ты не затягивай с делом, а то у нас проверка скоро намечается, – Васильевич пожал руку Голубеву и кивнул дежурному. – Документы забери, а то завалятся куда ещё. А завтра с утреца отдашь мне.

– Его бы на пару дней под крепкий схрон, чтобы и воздух только после шмона через щелочку проходил! – попросил-приказал следователь.

Начальник согласно кивнул. Следователь ожег меня взглядом, не сулившим ничего хорошего, недобро усмехнулся, и дверь выпустила его сухощавую фигуру.

– Ну что, пассажир, пошли знакомиться! Михеев! – «начальник» гаркнул назад, и откуда вынырнул двухметровый амбал. – Давай этого красавца ко мне в кабинет, а я пока выйду на пару минут. Серега! Не спи!

– Не сплю, Сергей Васильевич! Бдю! – дежурный вытянулся в струнку, если такое возможно сидя на стуле и снова нажал на кнопку открытия двери.

Начальник вышел вслед за Голубевым.

– Вперед! – рявкнул Михеев, и железная хватка стиснула локоть.

Да-а, здравствуй мир незнакомый и пугающий.

Мы вышли с другой стороны КПП под музыкальное сопровождение электронного замка и очутились на улице. Слева и справа до серого здания протянулся проволочный коридор, с острыми шипами наверху. По этому проспекту я и прошел, напутствуемый окриками немногословного надзирателя. Судя по звездочкам – он дослужился до лейтенанта, а судя по лицу – можно сказать, что сотрудники зоопарка явно утаили побег одной из горилл.

Лицо, не обезображенное интеллектом, с надбровными дугами, нависающими утесами над запавшими глазками, прямо таки лучилось добротой и пониманием. Однако доброе излучение проступало, когда надзиратель спал, сейчас же лицо казалось застывшей маской маньяка из фильма ужасов. Узкие губы и выделяющиеся скулы добавляли необходимые штрихи к общему портрету.

– Иди, не оглядывайся! – всего три подобных команды я и услышал за наш недолгий путь.

Очень содержательная беседа, зато нашлось время подумать и взвесить сложившуюся ситуацию. Проанализировал, поразмыслил и понял, что все хреново, но ещё живой, и это не может не радовать. Как в анекдоте про падающего с сотого этажа человека, что пролетал мимо пятидесятого и подумал: «Пока всё идет хорошо».

Войдя в здание, мы подождали, пока откроет решетку очередной дежурный, и прошли в левую дверь. За ней горделиво уходила вверх серенькая лестница, ступени проводили скрипом песка на второй этаж.

– Стой! – мы остановились перед коричневой дверью с золотистой табличкой «Бологов Сергей Васильевич. Директор следственного изолятора». – Лицом к стене!

Я послушно повернулся и приготовился ждать. Михеев в беседу не вступал, мне тоже не особенно хотелось с ним разговаривать. Около десяти минут я обозревал поверхность стены, изучил трещинки и выемки, когда появился начальник. Он шел, о чем-то задумавшись, а увидев нас, даже оторопел на миг:

– Вы чего здесь? Ах да, совсем этот следак мне голову забил. Михеев, не нужно его ко мне. Пусти по процедуре и в 47-ю. Ох, и устал я с вами. Все, до завтра.

Директор щелкнул ключом в скважине и скрылся за дверью с табличкой.

– Вперед! – красноречивый и обаятельный Михеев провел на выход.

Дальше мы спустились на первый этаж, и началось «пускание по процедуре».

Однотонные коридоры ловили каждый шаг, за железными дверями слышались шорохи и обрывки слов. Решетчатые преграждения со скучающими надзирателями за ними. Мы подходили, нам открывали. Все молча, лишь подавались команды при приближении к дверям.

«Стой, лицом к стене, вперед!» – похоже, что на этом лексикон Михеева заканчивался.

Наконец мы достигли серой двери и, после нескольких минут ожидания, с подошедшим охранником вошли внутрь. В центре уныло доживал свой век длинный широкий стол, по бокам возвышались деревянные стеллажи с подписанными коробками и обмотанными бечевкой вещами.

– Куда?

– В 47-ю.

– Да ладно?

– Приказ!

– Насколько?

– Пока не выпустят.

Охранник, чем-то похожий на Михеева, обыскал меня с головы до ног, записал мои данные, заставил раздеться, оглядел со всех сторон, даже посмотрел туда, куда лишь врач на медкомиссии заглядывал. Затем кинул на стол сверток, подвязанный белой тесьмой.

– Надевай, свои вещи получишь на выходе.

– А он будет?

– Если будешь много спрашивать, то вряд ли, – буркнул охранник и швырнул пластмассовые тапки.

Ежась от холода, я натянул черную одежду, причем куртка оказалась длинна, а штаны же наоборот коротки. Растянутые тапки соответствовали куртке и сидели на ногах как лыжи. Михеев и другой охранник безучастно смотрели на мое переодевание.