Алексей Калинин - Ведарь [СИ]

– Михаил Иванович, а что же вы меня не будили? – спросил я.

– А зачем? Тебе силы беречь нужно, да и выспаться не мешало. Мы уж сами, по-стариковски! Ладно, Сергей, пойдем попрощаемся со стариком. Саш, тебе придется подождать нас снаружи, такие уж у наставника предрассудки. После последнего посещения ведарей долго ещё навещал перевертни, может появятся и сейчас. Не грусти, мы скоро! – и Иваныч закрыл за собой дверь.

Я оказался предоставлен сам себе, делать особенно нечего, поэтому уселся на свежий чурбачок и развернул остатки вчерашнего зайца. Куча свежих чурбачков выросла перед уложенной поленницей вдвое против прежней. Похоже, что в стремлении покомандовать Сергей Анатольевич гонял ребят вовсю, и заставил заготовить дров на три года вперед.

Холодное мясо понемногу размещалось внутри, я наблюдал, как день набирал свою силу. Как понемногу распрямлялись слегка съежившиеся деревья, тянулись к солнцу, теплу и свету. Как шмыгали проворные белки, перелетающие с ветки на ветку и плюющие на все законы физики. Как прилетела вороватая сорока, просверкала бусинками глаз и бочком-бочком попыталась пробраться к жестяной банке с блестящими гвоздями. Пришлось запустить щепкой, чтобы спугнуть черно-белую птицу. Обиженно крича, сорока упорхнула в чистую синюю высь, ещё минут пять над лесом слышались ее жалобы.

Когда поднимал щепку, заметил на земле серую соску-пустышку. Дешевенькая, испачканная землей, но новая. Я поднял её с земли.

– Рубль нашел? Неси сюда! – донесся из оконца веселый голос подполковника.

– Соска нашлась, может, кто из ребят оставил? – постарался ответить в том же тоне.

– Ага, сосунки они у нас! Бабёнка из деревни за медом приходила, знать и выпала у неё из кармана. Оставь на пеньке, вернется – заберет. Сейчас будем выдвигаться, кидай рюкзак! – и в окошко высунулась волосатая рука.

Так и не удалось заглянуть вовнутрь дома, узнать, как живёт старый берендей. Другие окна занавешены легкой паутиной занавесей, так просто не рассмотришь. Ну и ладно. Мы их не запускаем в дома, они нас – равновесие соблюдено.

Массивные ступени скрипнули под тяжелой поступью вышедших берендеев. Ребята молчали, пока взрослые прощались с наставником. Те скупо обнялись, помолчали о своем, взгляды сказали больше тысяч слов. Потом Сергей с Михаилом от души смяли ладони молодых берендеев, пожелали им слушаться «батяню», иначе приедут и надерут разные места. Ребята, скривившись от боли, клятвенно пообещали слушаться, и вырасти такими же большими и умными, как и прежние ученики. Старик улыбался в бородку.

Сидорыч помахал мне рукой и скрылся в дому, подошедшие ребята попробовали отыграться за тиски взрослых берендеев, но я лишь два раза расслабил ладонь. Ребята остались ни с чем, но я пожелал им упражняться и тогда они, возможно, справятся с ведарем. Если накинутся оба. На спящего.

В обиженных глазах я прочитал все, что они обо мне думают, а также пожелание скорой встречи. Ответил им милой улыбкой и повернулся к возрастным берендеям. Те одобрительно кивнули в ответ, и мы выдвинулись в путь.

Гудящие ноги старались согнуться и уложить тело в зазывающе-мягкий мох. Иваныч тоже пару раз споткнулся, но виду не подавал, хотя ему и пришлось тяжелее. Действительно – как же так получилось, что за нами по пятам шли перевертни, а я даже не заметил? Может чересчур доверился опеке берендеев? На будущее надо быть внимательнее.

Тайга также встречала хмурыми елями, высокими соснами, стройными березами, медленно несущими тягучие воды речушками и редкими цветастыми полянами. Мы двигались ещё день, с одной ночевкой, полной тревожных пробуждений от резких звуков в ночной тиши. Но оба берендея храпели на месте, поэтому и я успокоено засыпал, не забывая подкидывать дров в затухающий костер. Приклад арбалета грел щеку, казалось, что он нашептывал старинные слова, похожие я слышал в «Слове о полку Игореве», но вот что именно никак не удавалось разобрать. Или показалось с полусна-полудремы. Почему-то привиделся улыбающийся Сидорыч, но когда протер глаза, то никого не увидел. И снова провалился в тревожную дрему.

– Ещё трое! – таким комментарием встретил утро проснувшийся Иваныч.

Когда я повернулся к нему, берендей кивнул на небольшую горку у рюкзаков. Шесть клыков лежали в ряд.

– То-то я ночью вашего наставника видел. Думал сперва, что привиделось, оказалось, что нет. Когда моргнул, его уже не было, – я удивленно покачал головой.

– Видел он. Да Сидорыч так шумел, что и покойники бы проснулись. А он только видел, – хохотнул подполковник.

– Как они нас находят? – я повернулся к Иванычу.

– Как-как, да каком кверху. Похоже, что на тебя объявлена большая Охота, но кем? Это мог сделать Пастырь, но его не стало, кому же подчиняются оборотни? – вопросом на вопрос ответил Иваныч.

– Ладно, долго будем думать – можем дождаться своры и побольше. Тогда не факт, что сможем справиться! Или подождем? – лукаво усмехнулся подполковник.

– Не, лучше в путь. Нам ещё долго? – я начал собираться в дорогу.

– Полдня пути до дороги, а там на попутках добираться придется. Так что терпи, казак, – атаманом будешь! Сидорыч не очень любит выходить из тайги, поэтому и спрятался так далеко. Зато никакая защитная веревочка не нужна, пока добежишь до ближайшего селения – вся хмарь спадет. Это нам трудновато приходится, – Иваныч почесал щеку, заросшую недельной щетиной.

– Да-а, постоянно у них в подполе отсиживаюсь, когда чую, что накатит. Заодно и свежих кроликов привожу, – подтвердил подполковник.

– А что это за состояние такое – хмарь? Михаил Иванович, вы же при мне оборачивались, и соображали вполне внятно. Узнавали и контролировали себя! – я завязал завязки на арбалете.

– У нас это происходит каждый месяц. Не вздумай про месячные упоминать – сразу же фофанов надаю. Ночь полного безумства, когда мы оборачиваемся в животных и не можем совладать с инстинктами. У кого-то приходится на фазу полнолуния, кто-то в новолунье перекидывается, кто-то в полное безлунье. Все оборотни знают свою дату и стараются не покидать жилье в момент наступления хмари. Ну а которые покидают… что ж… на них охотитесь вы. Человек, убитый в момент хмари, становится пробной дозой наркотика. Оборотень специально выжидает следующую фазу, чтобы повторить те ощущения, а после и вовсе сходит с ума и начинает убивать даже в обычные ночи. Но все же Сергей прав и нам пора двигаться, – Иваныч закончил свою речь, закинув рюкзак за спину, где висела парашютная сумка.

Быстро закидали костер, похоронив вместе с ним боевые трофеи старого берендея, и легкой трусцой двинулись вперед.

Вскоре тайга выкинула навстречу нам широкую просеку с асфальтированной дорогой. Сориентировавшись по компасу, мы двинули на запад, так как попуток на горизонте не предвиделось. Выщербленный асфальт перемежался заплатками и трещинами, и больше походил на потрескавшуюся землю в пустыне, чем на ровный слой дорожного покрытия.