Филис Каст - Спрятанная

Шайлин ошеломленно вытаращилась на нее.

Афродита закатила глаза и открыла рот, очевидно, собираясь сказать что-то гадкое, но замерла, одарила долгим взглядом небо, посмотрела на Шайлин и добавила:

— Похоже, твое желание сбывается. Тучи рассеиваются. — И, тряхнув волосами, удалилась.

Шайлин покачала головой.

— Совсем чокнутая, — пробормотала она себе под нос, шагая в сторону общежития для девочек. — Никс, я не очень хорошо тебя знаю, и не хочу показаться грубой или богохульницей, но избрать Афродиту Пророчицей? С какой стати? Зачем?

— Никто этого не знает, и, думаю, даже сама Афродита не в курсе!

От неожиданности Шайлин подскочила, и Эрик Найт тут же вышел из тени соседнего дерева.

— Эрик! Что ты здесь делаешь? — Шайлин поднесла руку к шее. Ей захотелось, чтобы он увидел, как быстро бьется жилка на горле, и не только потому, что он ее напугал.

Первое мнение каждого об Эрике всегда было одинаковым — его совершенная красота, рост и обаяние били в цель и отвлекали от сути. Но когда Шайлин считала его цвета, они не показались ей такими привлекательными. Шайлин решила, что Эрик похож на роскошную расписную посуду, в которую хочется положить салат или другую еду, чтобы подать на стол, но если эту емкость перевернуть, то на донышке будет наклейка «ВНИМАНИЕ! НЕ ДЛЯ ПРОДУКТОВ ПИТАНИЯ!».

— Прости, не хотел тебя напугать. Я тут просто время тяну, — его улыбка светилась как триллионоваттная лампочка.

Шайлин понимала, почему в Эрика влюблены почти сто процентов девочек-недолеток. К ее несчастью, сама она видела больше и глубже ослепительного фасада.

— Я не испугалась. Увидимся!

— Эй! — Эрик всего на долю секунды коснулся ее руки, когда Шайлин проходила мимо. — Я думал, мы друзья!

Шайлин остановилась и внимательно посмотрела на него. Когда Эрик ее Пометил, его основным цветом был нерешительный оттенок цвета разваренного горошка, перекрывавший яркие вспышки чего-то, возможно, золотого, напоминавшего солнечные лучи, но столь мимолетные, что Шайлин не могла утверждать это на сто процентов. Точно она могла сказать лишь то, что Эрик неуверенный и нерешительный.

Последние несколько дней она не обращала внимание на его цвета, и теперь, сосредоточившись, удивилась тому, что, хотя зеленый цвет не исчез, он стал ярче и больше не напоминал разваренный горошек. Скорее, это был цвет бирюзы или морской волны. И вокруг этого зелено-синего оттенка серая нерешительность отступила, обнажив густой светло-коричневый цвет, похожий на песок прекрасного девственного пляжа.

Чувствуя, будто ее затягивает в глубокий омут, Шайлин попыталась сдержать волнение и буркнула:

— Да, друзья, но это все!

— А я тебя ни о чем больше не просил, ведь так?

Шайлин посмотрела в его глаза: яркие, голубые, и постоянно косящие на ее грудь. Конечно, Шайлин не хотела уподобляться Афродите и отпускать нечто язвительное, вроде «И ежу понятно, что тебе не просто дружба нужна!», и поэтому просто ответила:

— Нет, больше ни о чем!

Он снова улыбнулся:

— Значит, друзья?

Было сложно не улыбнуться в ответ, да и, если честно, не было причин этого не делать. Шайлин улыбнулась и кивнула:

— Ага, друзья!

— Чудесно! Что, если я провожу тебя туда, куда ты идешь? С тобой я могу тянуть время не хуже, чем в одиночестве.

— А что тебя заставляет это делать? — уклонилась Шайлин от вопроса о своей цели и просто извилистым путем направилась в сторону общежития. Не спеша.

— Учебный план, — со вздохом признался Эрик. — Ненавижу их писать! Знаешь, я совсем не собирался становиться преподавателем!

— Все это знают. Тебе было предназначено свыше стать кинозвездой, — быстро ответила Шайлин. Она не хотела, чтобы это прозвучало язвительно или насмешливо, но, судя по отразившейся в глазах Эрика обиде, ее замечание прозвучало именно так.

— Ага, — как-то сдавленно отозвался Эрик, отвел взгляд и сунул руки в карманы джинсов, — все это знают!

— Эй, эта засада с Ищейкой лишь крошечная остановка на пути в Голливуд, верно? Сколько тебе лет, двадцать один?

— Девятнадцать. Я всего несколько месяцев назад Превратился. А что? Я выгляжу старым?

— Двадцать один — это не старость, — рассмеялась Шайлин.

— Старость, если прибавить к этому четыре года, а я стал Ищейкой буквально только что.

— А то, что ты Ищейка, означает, что ты должен оставаться в Доме Ночи Талсы?

— Пытаешься от меня избавиться? — Эрик шутил лишь отчасти.

— Нет, конечно, нет! — заверила его Шайлин. — Я имею в виду, разве ты не можешь перевестись на Западное побережье, оставаясь Ищейкой? Наверное, есть Дом Ночи поближе к Голливуду, чем этот.

По мере их разговора Шайлин поняла, что Эрик не похож на озлобленного испорченного хвастуна. В его голосе слышались усталость, разочарование и, отчасти, безнадежность.

— Я проверил, но получил странный и слегка жуткий ответ. — Он замолчал и покосился на Шайлин. — Скорее, он жуткий для подростков, которым предстоит получить Метку, чем для меня.

— Плавали, знаем! Было не так уж жутко! На самом деле, ты вел себя очень даже забавно, — призналась она.

Эрик нахмурился.

— Предполагалось, что я должен быть всесильным, уверенным в себе и внушать страх.

— Значит, ты хочешь быть жутиком?

— Нет, не совсем, — усмехнулся Эрик. — Сам по себе нормальный процесс получения Метки вовсе не жуткий, по крайней мере, этого не должно быть. Ненормальность в том, что в моей крови поселилось нечто, привязывающее меня к этому месту. Да, я могу путешествовать, но только потому, что кровь призывает меня Пометить подростка, чье место в этом Доме Ночи.

— Значит, ты нечто вроде компаса?

— Похоже, что так, — Эрик, казалось, вовсе не был этому рад. — Эй, хватит обо мне! Куда ты идешь?

Шайлин сглотнула, чтобы увлажнить пересохшее горло, и брякнула первое, что пришло в голову:

— В общежитие. Афродита попросила меня захватить кое-какие вещи из ее комнаты.

— Попросила, как «ты не могла бы, пожалуйста…»? Или приказала, как «принеси мои вещи, или я свяжу тебе руки и швырну тебя в кипяток, как повар моей маман поступает с лобстерами!»?

Шайлин хихикнула:

— По-моему, ты шикарный или ужасный актер — пока не определилась, потому что ты говорил ну совсем как Афродита!

Эрик вздрогнул в притворном ужасе:

— Постараюсь больше так не делать!

— Но в ответ на твой вопрос — больше это было похоже на второй вариант.

— Неудивительно. Значит так, давай я провожу тебя до общежития. Не против?

Шайлин посмотрела ему в глаза.

«Что в этом плохого?»

— Идем, — кивнула она.

— Кстати, я согласна с тобой насчет учебного плана. Должно быть, тоскливо придумывать, что будешь преподавать, записывать это, утверждать на совете школы, а потом проводить уроки и отчитываться. Перебор, — сказала Шайлин.