Сергей Лукьяненко - Участковый

Увы, много увидеть он не успел. Аура Темного Иного, конечно, была на месте. А вот ни уровня Силы, ни даже специализации Угорь понять не успел — его крепко схватили за плечи, приподняли, развернули…

— Евгений Юрьич! — радостным полушепотом воскликнул Денисов. — Какими судьбами! Пойдем, пойдем… уж прости, что мешаю выступление досмотреть!

Был участковый в полушубке, в шапке и даже снег с валенок не отряхнул. Видать, очень торопился к гостю с улицы.

— Ну, бывай, Николай… — сказал раздосадованно Угорь. Набросил пальто, вышел в сени вслед за Денисовым. Потер глаза — когда резко прерывают сумеречный взгляд, глазные яблоки начинают болеть, будто их распирает изнутри.

Участковому хватило совести выглядеть смущенным.

— Уж извини, Евгений Юрьич, не хочу я, чтобы ты на парня смотрел… так смотрел…

— С чего вдруг? — насторожился Угорь.

— Суеверие у меня есть. Когда на свежеобращенного Темного часто Светлые сквозь Сумрак смотрят — он быстрей злобу набирает.

— Чего? — поразился Угорь. — Кто?

— Злобу быстрее набирает. Он. Темный, а не Сумрак, — зачем-то уточнил участковый и развел руками: — Суеверие такое у меня. Основанное на личном опыте.

— Если на личном — то уже не суеверие, а примета, — поправил Угорь и досадливо махнул рукой. — Да как хотите, Федор Кузьмич. Если вы за ним приглядываете — мне этого достаточно, не буду смотреть. Я не ради Николая приехал. Можно мне поговорить с вами… по душам?

— Так айда ко мне, Евгений Юрьич, — пожал плечами Денисов. — Только пальтишко-то застегни, морозно.

Угорь не стал спешить — дождался вскипевшего чайника, немедленно поставленного Денисовым на плитку, выпил две чашки чая (и впрямь отогрелся с мороза), на невзначай продемонстрированную Федором Кузьмичом бутылочку из-под болгарского бренди (сейчас в ней была какая-то домашняя настойка солнечно-желтого цвета) не отреагировал — не настолько замерз, чтоб среди бела дня пить.

И лишь после второй кружки чая Евгений завел разговор, ради которого и приехал.

— Странная история у меня приключилась, Федор Кузьмич. Вы местные нравы лучше знаете… может, подскажете чего?

— Расскажи — попробую подсказать, — кивнул участковый.

— Вчера мне запрос пришел. — Угорь вздохнул, запустил руку во внутренний карман пиджака и достал аккуратно сложенный вдвое тетрадный листок. — Все как положено, по форме «шестнадцать цэ»…

Денисов удивленно приподнял бровь.

…Угорь держал в руках листок в косую линейку, аккуратно вырванный из тетради для первоклашек, и не верил своим глазам. Все было на месте: и «шапка» в верхнем правом углу: «Областному управлению Ночного Дозора…», и подпись внизу, и сам текст, написанный тем ужасным бюрократическим канцеляритом, что одинаков и у людей, и у Иных.

И текст был правильный — прям как из учебника «Основы делопроизводства Ночного и Дневного Дозоров». Совершенно четкий и разумный текст:

«Я, Варварина Полина Фердинандовна («бабка Варвара»), Темная Иная, ведьма, четвертый уровень Силы, в соответствии с Великим Договором и поддоговорными актами, прошу у Ночного Дозора право на магическое действие пятого шестого уровня. В качестве положенной компенсации предоставляю Ночному Дозору право на магическое действие четвертого уровня. Детали готова уточнить в личном порядке».

Во-первых, не вязался в голове Евгения этот запрос и листочек, на котором ожидаешь увидеть неловким детским почерком выведенное «Мама мыла раму».

Во-вторых, никогда Евгений подобные запросы не получал и никого, получавшего такие, не встречал. Была у него твердая убежденность, что запросы на применение магии обитали только в учебниках.

Ну и в-третьих, с какой это стати рядовая ведьма четвертого уровня (не слабая, ну так не сказать, что и сильная) просит у него право на воздействие шестого уровня — а отдариваться готова четвертым? Она вообще на это право имеет? Ей свое же начальство голову оторвет!

В общем, Угорь пролистал картотеку — нашел там скудную информацию о «бабке Варваре», по сути — три листка на машинке. Была Полина Фердинандовна ведьмой немолодой, за двести ей всяко перевалило, звезд с неба она никогда не хватала, в картотеке вообще числилась пятым уровнем. Характеризовали ее, в общем и целом, довольно положительно. Может, она по молодости лет и куролесила — кто уж теперь упомнит времена наполеоновского вторжения, кто скажет, не сходила ли внезапно красота с ее соседок, не пропадали ли в лесу малые дети, не кисло ли молоко у коров в вымени… Но последние сто лет Полина Фердинандовна вела жизнь тихую, спокойную, пестовала прапраправнуков (или какое там у нее поколение уже росло?), осторожно морочила соседям и родственникам головы, чтобы те не задавались вопросом, сколько же уже лет «бабке Варваре». Получала она пенсию, причем повышенную, как ветеран труда и участница партизанского движения, но то ли для приработка, то ли от скуки — помаленьку колдовала. Шли к ней жены, у которых мужья стали больно часто прикладываться к бутылке, шли зареванные девицы, от которых ушли женихи, родители вели детей, страдающих от заикания или энуреза… Все как обычно. И все настолько банальное и в общем-то ни к Тьме, ни к Свету отношения не имеющее, что ни Дневной, ни Ночной Дозоры ведьмой не интересовались.

И ведьма ответного интереса не проявляла. Ничего не просила. Ни на что не жаловалась. Проблемы свои решала либо мелкой магией, либо беря измором человеческие власти — Полина Фердинандовна и в обкоме, и в собесе, и в облздравотделе слыла ужасной склочницей, так что все требуемое получала быстро и легко: и путевку в Варну, на Черное море, и льготную очередь на автомобиль «Запорожец», и доступ в спецраспределитель, ко всякому дефициту.

В общем, никакой нужды просить у Ночного Дозора право на воздействие шестого уровня у Полины Фердинандовны не было. Сотворила бы свою магию тишком — никто бы и не заметил. И расплачиваться не надо…

Угорь рассеянно потер переносицу, глядя то в досье, то на письмо ведьмы. А потом, пожав плечами, встал из-за стола и пошел к двери. Видимо, стоило пообщаться с Полиной Фердинандовной…

— Врет она все, бабка Варвара… — сказал Денисов. — Нет у нее никакого четвертого уровня. Пятый. Едва-едва пятый!

— Дневной Дозор подтвердил четвертый, — заметил Угорь.

Денисов снова включил плитку и водрузил на нее чайник. Махнул сокрушенно рукой:

— Энто же ведьмы, Евгений Юрьич! У них все по-другому. Сумела артефакт сотворить четвертого уровня — стало быть, и сама четвертого… А она, может, энтот артефакт нашла. Или купила у другой ведьмы, посильнее. Или сто лет Силой накачивала… Наши ярлычки для ведьм не годятся. У них своя табель о рангах, свой счет Силы есть… только не расскажут. С тех пор, как Конклав Ведьм разогнали, не любят они ни Светлых, ни Темных…