Александр Светин - Anamnesis vitae. (История жизни).

— Отойди от окна, кому говорю! — рявкнул я, сопроводив свое требование выразительным и, как мне показалось, понятным жестом.

Но парень не понял. И не отошел.

Ладно, на церемонии времени нет. Я скорчил зверскую физиономию и замахнулся на малыша поленом:

— В угол поставлю!

Подействовало, мальца будто ветром сдуло. Не теряя времени, я обрушил полено на стекло. Осколки с веселым звоном посыпались в воду.

— Привет! Ты не бойся, это я пошутил так! — поспешил я успокоить забившегося в дальний угол комнаты и следящего за мной испуганными глазенками малыша. — Не будешь бояться?

Тот неуверенно улыбнулся и покачал головой.

— Вот и молодец. Тебя как зовут? — забалтывая перепуганного ребенка, я просунул руку в дыру, отщелкнул шпингалеты и открыл окно.

— Лешка. А ты кто? — малец явно осмелел.

— А я — дядя Паша. Ваш доктор. У тебя ничего не болит? — представился я, влезая в комнату.

Лешка рьяно покачал головой: ничего.

— Вот и хорошо. А родители твои где? Дома?

Опять отрицательное качание.

— А где?

— Папка с мамкой в гости пошли к тете Оле, — объяснил малец. — В верхнюю деревню.

Ясно. Придется и тебе, парень, в гости прокатиться. Только не к тете Оле.

— Слушай, Лешка: а давай мы сейчас на милицейской машине покатаемся? Настоящей, с мигалками. А еще я тебя с нашей собакой познакомлю. Она очень умная и все понимает. Хочешь?

Малыш расплылся в широкой улыбке:

— Хочу! А то скучно!

— Вот и хорошо. Только… — я с сомнением оглядел его майку и трусы. — Я тебя в одеяло заверну, ладно? Холодно на улице.

Не дожидаясь ответа, сдернул с кровати одеяло и упаковал в него Лешку. Кряхтя, выбрался со своей ношей за окно и побрел к машине. Вода уже добралась почти до пояса.

— Дядя Паша, а откуда столько воды? — поинтересовался малыш.

— А это… наводнение! — ляпнул я, не придумав ничего дипломатичного.

— Да ну?! Настоящее?! — обрадовался Лешка и чуть не выскользнул из своего одеяла.

— Настоящее — некуда! Не ерзай! — прикрикнул я на него, подходя к машине.

Навстречу мне открылась задняя дверь. Вода уже залила пол салона. Вид у пассажиров заднего сиденья был довольно удрученный.

— Вот, это Лешка. Прошу любить и жаловать! — я водрузил упакованного малыша Альке на колени.

Она улыбнулась:

— Привет. Я — Аля. Поедешь с нами?

— Ага, — басом согласился Лешка.

Я запрыгнул на водительское место и тронул машину с места:

— Семен, включай свою кричалку и говорилку. Едем на дамбу.

Раздался знакомый рев:

— Внимание! Всем срочно покинуть дома…

1 октября 1987 года, 19.56, Кобельки

Петька щелкнул предохранителем и передернул затвор дедова карабина. И вновь прицелился в широкую спину сидящего на бетонном полу человека.

Тот никак не отреагировал. Как и на предыдущее требование опустить створы. Незнакомец сидел, низко опустив голову в капюшоне и, казалось, дремал.

— Кому говорю: встань и закрой створы! — парень повысил голос.

На этот раз пришелец услышал. Он медленно поднял голову, но не обернулся.

— Буду стрелять! — пообещал Петька.

Человек на полу глухо захохотал. Широкая спина затряслась, а по маленькому помещению пошло гулять угрожающее эхо.

Парень растерялся. Такой реакции он не ожидал. Карабин, будто сам по себе, опустился.

— Бу-ду стре-лять! — басом передразнил странный человек. И вдруг легко, не опираясь на руки, вскочил, заняв своим огромным телом почти всю комнату.

Почувствовав неприятный холодок в животе, Петька отступил на шаг, оказался в проеме двери и вновь вскинул карабин:

— Ворот! Ворот закрути, живо!

— За-кру-ти, жи-во! — передразнивая то ли самого Петьку, то ли эхо, повторил незнакомец. И повернулся, широко раскинув руки, будто собираясь обнять испуганного парня. — Пе-е-тенька!

— Стоять на месте! — крикнул тот, отступая еще на шаг. — Ты кто такой?! Открой лицо!

Из тени глубокого капюшона выступал лишь подбородок. Остальное лицо страшного гостя было надежно скрыто.

— У-у-у-у! — глухо завыл он, показывая Петьке козу и делая шаг к нему.

— Не подходи, сволочь, пристрелю! — не помня себя от ужаса, заорал парень, с трудом удерживаясь от соблазна надавить на спусковой крючок прямо сейчас.

Незнакомец вытянул обе руки вперед и растопырил скрюченные пальцы:

— Я пришел за тобо-о-ой! — явно кривляясь, провыл он и сделал еще один шаг…

Три выстрела, прозвучавшие почти очередью, наполнили маленькое помещение невыносимым грохотом и пороховой гарью. Незнакомец взревел раненым зверем, прижимая руки к разорванной груди. Сквозь его пальцы толчками выплескивалась темная кровь.

В каком-то оцепенении, сквозь прицел наблюдал Петька, как человек в дождевике рухнул сначала на колени, а потом — принялся медленно заваливаться на бок, собираясь упасть совсем. Но не упал…

Потому что исчез. Просто взял — и исчез. Секунду назад еще Петька держал в прицеле темную дыру в капюшоне, в глубине которой скрывалось лицо незнакомца, — и вдруг она сменилась серой бетонной стеной. Будто слайд перещелкнули.

В маленьком помещении парень остался один. Странный и страшный гость словно растворился в воздухе. Не оставив ничего, что бы напоминало о нем. Только сладковатый пороховой запах да три щербинки на бетонной стене — в том самом месте, куда ударили пули, пробив насквозь грудь загадочного пришельца.

— Эй! — нерешительно позвал Петька, поводя стволом карабина в разные стороны. — Эй, ты где?

Тишина в ответ. Даже эхо, буянившее до этого, затаилось. Или ушло, неведомо куда, вместе с незнакомцем.

— Что за…? — озадаченно и малоцензурно поинтересовался парень у пустоты. И вдруг, неожиданно для самого себя, перекрестился.

…Рев рукотворного водопада, ворвавшийся в разбитое окно сторожки, вывел Петьку из оцепенения. Он аккуратно прислонил карабин к стене и бросился к ближайшему вороту.

Тяжелое чугунное колесо подалось с трудом. Помнится, откручивалось оно куда легче. Парень всем телом навалился на маховик, пытаясь поскорее опустить первый створ. Но поскорее — не получалось. То ли гигантский напор воды перекосил стальной щит в пазах, то ли еще что — но ворот почти не двигался, несмотря на все Петькины старания.

Пот, стекающий с его лба, смешивался со злыми слезами и стекал к губам, противно пощипывая их. Почти ничего не видя от натуги, парень крутил проклятый ворот, по сантиметру, по два, но все-таки закручивая его…

1 октября 1987 года, 20.03, Кобельки

Вода в салоне поднялась почти до колен. Наши пассажиры сзади забрались на сиденье с ногами, каким-то образом исхитрившись уместиться на нем всем составом. Включая Найта.

«Уазик» неторопливо рассекал капотом взбунтовавшуюся реку. Фары теперь светили наполовину из-под воды, а потому света стало меньше. Больше всего я боялся потерять ориентиры и съехать с дороги в какую-нибудь канаву. И еще одна мысль противно свербила мозг: