Кассандра Клэр - Город священного огня (др. перевод) (ЛП)

Рафаэль встал, руки в карманах, и посмотрел вверх на демонические башни, сверкающие темно-красным.

– Что-то происходит, – сказал он. – Что-то необычное.

В ответ Саймон хотел сострить, что необычное – это то, что он уже во второй раз в своей жизни попадает в Идрис против своей воли, но его слишком мутило для этого. Он уже и забыл, что Портал словно разрывает тебя на части, когда ты проходишь в него, и собирает тебя снова на другом конце, только позабыв, при этом, о твоих самых важных частях.

К тому же, Рафаэль был прав. Что-то происходило. Саймон до этого уже был в Аликанте, и помнил и дороги и каналы, и холм, возвышающийся над всем этим, с Гардом на самой вершине. Он помнил, что обычно ночи здесь были тихими, освещаемые лишь тусклым светом, исходящим от башен. Но сегодня здесь было шумно, и звуки доносились в основном от Гарда и с холма, где танцевали огни, словно там горели десятки костров. Демонические башни сверкали жутко красно-золотым цветом.

– Они меняют цвет башен, чтобы передать сообщение, – сказал Рафаэль. – Золото – по случаю свадеб и празднований. Голубой для Договоров.

– А что означает красный? – спросил Саймон.

– Магию, – ответил Рафаэль, прищурив свои темные глаза. – Опасность.

Он медленно повернулся кругом, оглядывая тихие улицы, большие дома у берега канала. Он был примерно на голову ниже Саймона. Саймон все думал, сколько ему было лет, когда его обратили. Четырнадцать? Пятнадцать? Чуть старше Морин. Кто его обратил? Магнус знал, но никогда не рассказывал.

– Там дом Инквизитора, – сказал он, указывая на один из самых больших домов с остроконечной крышей и балконами, выходящими на канал. – Но там темно.

Саймон не мог отрицать того, что даже его небьющееся сердце сделало небольшой кульбит, когда он глянул на дом. Сейчас там жила Изабель; одно из тех окон теперь было ее.

– Должно быть, они все в Гарде, – сказал он. – Так бывает, собрания и все такое.

Он и сам не особо любил вспоминать о Гарде, когда последний Инквизитор заточил его в тюрьму.

– Мы могли бы пойти туда. Посмотреть, что происходит.

– Да, спасибо. Я в курсе про их «собрания и все такое» – отрезал Рафаэль, но выглядел неуверенным до такой степени, что Саймон не мог припомнить его таким.

– Чтобы ни происходило, это дело Сумеречных Охотников. Тут недалеко есть один дом, который Совет предоставил представителю вампиров. Мы можем пойти вместе.

– Вместе? – спросил Саймон.

– Это очень большой дом, – сказал Рафаэль. – Ты будешь в одном конце, а я в другом.

Саймон поднял брови вверх. Он не был полностью уверен, чего он ожидал, но ему и в голову не приходило, чтобы провести ночь в одном доме с Рафаэлем. Он не думал, что Рафаэль мог его убить во сне. Но мысль о том, чтобы делить площадь с кем-то кому ты очень не нравишься и никогда не нравился – была странной.

Сейчас зрение Саймона было четким и точным – одна из немногих вещей, что ему нравились, когда он стал вампиром – и он мог разглядеть детали даже на расстоянии. Он увидел ее прежде, чем она смогла бы увидеть его. Она шла быстро, голова опущена вниз, темные волосы заплетены в длинную косу, она часто так делала, когда сражалась. На ней была форма, и ботинки стучали по каменной дороге, когда она шла.

Ты – красавица, Изабель Лайтвуд.

Саймон повернулся к Рафаэлю.

– Уходи, – сказал он.

Рафаэль улыбнулся.

– Labelle Isabelle, – сказал он. – Это безнадежно, ты знаешь, ты и она.

– Потому что я вампир, а она Сумеречный Охотник?

– Нет. Она просто – как ты это говоришь – не твоего поля ягода?

Изабель уже была на половине пути. Саймон стиснул зубы.

– Еще слово, и я тебя сожгу. Точно говорю.

Рафаэль невинно пожал плечами, но с места не двинулся. Саймон от него отвернулся и вышел из сумрака на улицу.

Изабель тут же остановилась, потянулась за кнутом, что был заправлен за ее ремень. Спустя мгновение она стояла, шокировано моргая, рука упала, а голос стал неуверенным.

– Саймон?

Вдруг Саймон почувствовал себя неловко. Может, она не одобрит, что он так внезапно появился в Аликанте – это был ее мир, не его.

– Я… – начал он, но он не смог продолжить, потому что Изабель бросилась к нему, руками обвила его шею так, что чуть не сбила с ног.

Саймон позволил себе закрыть глаза и прижаться лицом к ее шее. Он чувствовал, как стучит ее сердце, но с силой отодвинул всякие мысли о крови. Она была мягкой и сильной в его руках, ее волосы щекотали ему лицо, и, держа ее в объятиях, он чувствовал себя нормальным, до прекрасного нормальным, как и любой подросток, влюбившийся в девочку.

Влюбившийся. Внезапно он дернулся назад и понял, что смотрит на Иззи с расстояния нескольких дюймов.

– Не могу поверить, что ты здесь, – сказала она, запыхавшись. – Я так хотела, чтобы ты был здесь, и думала о том, как долго я тебя еще не смогу увидеть, и – О, Господи, что на тебе надето?

Саймон посмотрел вниз на свою мешковатую рубашку и кожаные штаны. Он едва осознавал, что где-то там прячется Рафаэль, широко улыбаясь.

– Это длинная история, – сказал он. – Думаешь, мы могли бы войти внутрь?

Магнус вертел в руках серебряную коробочку с инициалами на ней, его кошачьи глаза блестели в тусклом свете ведьминого огня на потолке Аматис.

Джослин смотрела на него с любопытным беспокойством во взгляде. Люк не мог не думать о тех случаях, когда Джослин приводила Клэри к Магнусу, когда та была еще ребенком. Каждый раз все трое сидели вместе, то еще трио, когда Клэри росла и становилась старше и начинала вспоминать то, что должна была забыть.

– Ну что? – спросила Джослин.

– Ты должна дать мне время, – сказал Магнус, стуча пальцем по коробке. – Магические ловушки, проклятья, и тому подобное, они могут быть очень искусно запрятаны.

– Не торопись, – сказал Люк, отклоняясь назад на стол, сдвинутый в угол с паутиной. Когда-то давно этот стол был кухонным столом его матери. Он узнал следы от неаккуратных порезов ножа по деревянной поверхности, даже вмятину на одной из ножек, которую сделал он сам, когда пинал ножку, будучи подростком.

Долгое время он принадлежал Аматис. Он был ее, когда она выходила замуж за Стивена и время от времени устраивала званый ужин в доме Эрондейла. Он принадлежал ей после развода, после того, как Стивен переехал в свое поместье с новой женой. На самом деле весь подвал заставлен старой мебелью: вещи, которые узнал Люк, когда-то принадлежали его родителям, картины и антикварные вещицы с тех времен, когда Аматис была замужем. Ему было интересно, зачем она запрятала это все здесь. Возможно, для нее было невыносимо смотреть на них.