Ким Харрисон - Ведьма без имени

У меня был полный тур вчера вечером, или скорее этим утром, но увидеть дом Такаты при свете дня, только подчеркнуло чистые линии, просторные комнаты и редкую, но удобную обстановку. Это не очень напоминало старый дом моей мамы, но и мама не очень напоминала себя. Она была одета моднее и расслаблено улыбалась. Потеряв эмоциональный багаж в Цинциннати, ей стало спокойнее на душе.

Кухня была большего размера, чем моя, богатая древесиной и блестящим металлом. Она открывала вид в нижнюю гостиную, три стены которой были полностью стеклянными с видом на частный пляж, так как я еще никого на нем не видела. Потолки были высокими, также имелся второй этаж, где находились спальни. Пианино стояло в ярком углу, а небольшая библиотека находилась в другом. Между ними работал телевизор, показывая новости, и когда мы вошли, Таката приглушил его, стоя у кухонного стола.

Таката улыбнулся, когда снял свой передник, все еще стесняясь из-за того, что я обнаружила, что он был моим родным отцом. У большинства его известных песен было свое вдохновение, то, что он потерял, дав меня и моего брата своему лучшему другу и единственной женщине, которую он когда-либо любил. Теперь мой отец был мертв, и хотя моя мать скучала по нему, было хорошо видеть ее снова влюбленной.

— Доброе утро, — сказал он, указывая на два места у барной стойки и предлагая нам поесть там.

— Спасибо, Дональд, — сказала я, когда скользнула на место, ощущая гостеприимство и неловкость. Моя мама была в другой комнате, и я наклонилась через стойку. — Эй, попытайся не дать ей превратить мои похороны в цирк, хорошо?

Трент фыркнул, превратив это в кашель, когда он сел около меня. Вафли лежали на тарелке, но вместо них он потянулся за кофе. Таката улыбнулся, его большие зубы и пухлые губы почти шокировали, поскольку я видела свое отражение в нем. — Попробую, но ты знаешь, какая она.

Я вздохнула, мой блуждающий взгляд нашел три сумки и гитару Такаты, стоящие рядом с дверью.

— Увлеченная, — пробормотала я, затем моргнула, когда Трент вынул кончик пальца изо рта, улыбнулся и вылил ложку сиропа в кофе. Должно быть, это реально.

— Ты унаследовала от нее свою энергию, — сказал Таката, и я встретила его взгляд, когда он потянулся через стол и сжал мое плечо. — Это хорошо смотрится для тебя.

— Спасибо, — сказала я сухо, не уверенная, был ли это энтузиазм или отчаяние, что сохраняло меня в движении. Я обычно не поливала вафли сиропом, но видя, как Трент наслаждается ими, я полила некоторые, мне пришлось закатать рукава, когда я разрезала тесто на кусочки.

Таката прошел, чтобы взять мамину сумку, и краем глаза я увидела фасад главного здания Трента по телевизору. Баннер, ОТРЕЗАННЫЙ КУСОК ПИРОГА КАЛАМАКА ПРОКИСАЕТ, бежал под картинкой, прежде чем пошла реклама. Раз это было официально. Значит, мы были мертвы.

Я откусила кусочек от вафли, наклонившись вперед, поскольку сироп капал. Если это смерть, то наймите меня на работу.

— Вы во время встали, дорогая! — бодро произнесла мама, затем пренебрежительно оглядела оранжевые штаны Такаты и его полосатую рубашку. Острая боль прошла через меня, когда я увидела небольшие подсказки, которые мы изучили, будучи детьми, говорящие нам, что наша мама уходила по взрослым делам: волосы были убраны в профессиональный пучок, каблуки энергично цокали по плитке, румянец больше был подчеркнут косметикой, а ее драгоценности просто кричали экстравагантностью. Ее выражение лица было нетерпеливым, а движения — неторопливыми. Я знала, что когда обниму ее на прощание, она будет пахнуть своими любимыми духами. Внезапно, я не была голодна.

— Какие у вас планы на сегодня? — спросила мама, когда она повязала шарф, обращая внимание на мое настроение, но игнорируя его как всегда. — Пользуйтесь домом, будто он ваш, — сказала она, прежде чем я даже могла придумать ответ. — В клубе есть лодка, а в городе самый сладкий ряд магазинов.

— Э, я должна сделать кое-какие чары, — сказала я, посылая Тренту благодарный взгляд, когда он сжал мои дрожащие пальцы под столешницей.

— Мммм. — Моя мама сделала паузу, затем шагнула вперед, чтобы взять ключ со стойки позади двери кладовой. — У меня наверху есть студия. Там хорошо и солнечно. Пользуйтесь.

Я взяла гладкий, маленький ключ, думая, что он был таким, будто открывает картотеку, а не дверь.

— Ты запираешь дверь? — спросила я нерешительно, помня, что моей маме нравилось экспериментировать. Она была довольно хороша, и мне говорили об этом больше, чем один раз. И что если бы не мы с Робби, она, возможно, была бы одной из создающих заклинания у премьер-министра Огайо, была бы в элите, в которую входили не многие, а только те, у кого была ловкость создания новых заклинаний, изменяя существующие.

— Только дорогие вещи. — Мама посмотрела на Такату, когда он вернулся, на сей раз одетый во что-то немного более подавленное, но все еще говорящее «рок-звезда на покое» с металлическими носками и красной обувью. — Спасибо, дорогой, — сказала она, когда поправила его широкий воротник, затем повернулась ко мне. — Э, проигнорируйте то, что находится в раковине, хорошо? Я хотела бы позаботиться об этом.

— Конечно… — Я убрала ключ в карман одежды, обменявшись вопросительным взглядом с Трентом, прежде чем повернулась на табурете, чтобы посмотреть на то, как мама готовится к отъезду. Моя тарелка лежала на коленях, и я накалывала кусочки вафли. — Я работаю над кое-чем для Айви. Только Бог знает, когда у меня еще будет выходной от спасения мира.

Я хотела, чтобы это прозвучало саркастично, но моя мама кивнула, полностью серьезная. Снаружи притормозил автомобиль, и Таката прошел к сумкам.

— Пользуйся всем, что тебе нужно, — сказала мама, когда проверила свой кошелек. — Той женщине нужно немного совершенства в ее жизни. Если ты не сможешь найти то, что захочешь, у меня есть счет в городе в магазинчике «Воображение Джека». Она подняла глаза, дышащая и живая, и я поставила тарелку на стол и пошла, чтобы обнять ее.

— Ты — самая лучшая, мама, — сказала я, когда обняла ее, и я снова оказалась маленькой девочкой, наблюдающей, как ее мама уходит на собеседование или на редкую ночную поездку. — Спасибо.

Она быстро заморгала, глаза сияли, когда она отодвинулась.

— Просто позаботься о моей маленькой девочке. Нужно идти! Увидимся, дорогая. Наслаждайтесь! Не появляйтесь до конца похорон, хорошо? О, и я скажу Робби. Не волнуйся об этом. Он разозлится. — Она помедлила с ответом. — На то, что ты прикидываешься мертвой, а не то, что ты действительно жива.

Хорошо, что пояснила это. Я посмотрела на Такату. Он рассмеялся.

— Хорошо. Я попробую.

Трент споткнулся, когда мама дернула его и громко и шумно обняла, а я продвинулась боком к Такате. Я обнимала его всего пару раз, и он все еще чувствовался для меня высоким и неловким, его руки держали меня с колеблющейся твердостью, прежде чем он отступил, на лице читалась легкая печаль от потерянных возможностей, как раз когда он снова появлялся в моей жизни.