Андрей Васильев - Отдел 15-К

— Нет — ответил ему Колька.

— Слушай, я тебе поражаюсь — похоже, что Арвен не врал. Он и впрямь был удивлен — Я скрывать не буду — у меня с ладони ест и твое ведомство, и прокурорские, и таможенники, причем все они при таких погонах, что ты на их фоне так, птичка — синичка. Даже генерал один около меня подъедается, из этой вашей, несокрушимой и легендарной, хе. И берут деньги, причем за такие дела берут, что рассказать нельзя. А ты — не хочешь. Скажи мне — ты слишком гордый или слишком трусливый? А может, ты просто слишком молодой, а потому глупый?

— Тебе виднее — Кольке стало не по себе. А ну как впрямь сейчас этот Арвен решит, что Колька лимит упорства израсходовал, да и отдаст команду его прирезать. Просто так, из принципа.

— Молодой — удовлетворенно кивнул Арвен — Вот, смотри.

Он развернул перед Колькой конверт и показал ему что там было внутри. Там лежали три пачки приятно — зеленого цвета — две, которые обретались в нем с самого начала и одна, доложенная после.

— Это все может стать твоим — Арвен теперь говорил сухо, по — деловому — Вот моя визитка. Когда захочешь получить эти деньги, просто позвони по этому телефону, назови моему секретарю свою фамилию и скажи: 'Я согласен'. Я понятно объяснил?

— Фамилию? — Колька хмыкнул — Точно не позвоню.

— Хорошо, убедил — согласился Арвен — Скажи — ночной собеседник звонит, я пойму.

'Нет' Колька тоже не хотел говорить. Мало ли, какие резоны будут у Ровнина, когда он ему все расскажет?

— Я подумаю — буркнул парень и вышел из машины. Прощаться он не стал — вот еще. Много чести.

И, что примечательно — угадал Колька. Все так и вышло.

— Так много денег предлагал этот красавец? — пыхнул трубкой Ровнин, к которому парень пришел сразу же, как тот появился на работе, даже чаю ему попить не дал. Впрочем, Ровнин и пожаловал на службу сильно за полдень.

— Тыщ тридцать — вздохнул парень — Долларов!

— Наверняка липовые, вроде этих листьев — Герман, стоявший у открытого окна, в которое чуть ли не всовывала свои ветви старая — престарая липа, которая еще, наверно, нашествие французов помнила, саркастически хмыкнул — 'Черти' мастера на это дело.

— Не думаю — Ровнин выпустил из рта колечко дыма — Невыгодно ему сейчас Коле 'фальшак' всовывать, Коля ему нужен. Точнее — ему нужны его глаза и уши. Вот потом, при окончательном расчете, когда в нем надобности никакой больше не будет — да, может и подделку всучить.

— Или вовсе прикончить, с него станется — Герман засунул два пальца в рот и растянул его, вытаращив глаза.

— Не пугай мальчика — укоризненно сказал ему Ровнин — Чего ради его убивать? Он у него на крючке, прикормленный. Про 'фальшак' Николай все равно никому ничего не расскажет, зато при необходимости Арвен всегда может сделать вид, что вышел казус и поручить ему что‑то другое.

— Так, а мне‑то чего делать? — Кольке очень не понравилась шутка Германа.

— Позвонишь ему — Ровнин выбил трубку в пепельницу — Не сегодня позвонишь, дня через два. Скажешь, что согласен, послушаешь при встрече, что этому сыну гор нужно, заверишь его, что готов служить. Ну, и деньги возьмешь. Пересчитай их обязательно, несколько купюр рассмотри, вроде как ты в них разбираешься, пусть он увидит, что ты деньги очень любишь. А потом — мне все об этой встрече расскажешь в деталях, подумаем, какую именно информацию ты ему сливать будешь. Понятно?

— Понятно — кивнул Колька — Деньги вам сдать?

— Половину — кивнул Ровнин — Вторую себе оставь.

Вот тут Колька удивился сильно. Всякое он видел, о много слышал, но такого ответа не ожидал. Приложить к делу, сдать в финчасть — это понятно. А себе оставить — это что‑то новое.

— Молодой еще — ухмыльнулся Герман — Коль, у нас тут не как везде, так что скажи 'спасибо', и радуйся.

— Я радуюсь — почесал затылок Колька — Да, вот еще. А если он нашу беседу записывать будет и фотографировать? Ввек же не отмоюсь потом.

— А мы бумажку напишем — успокоил его Ровнин — Что ты участвуешь в оперативной разработке криминального сообщества. И в сейф ее. Сфотографируют тебя непременно, но ты не волнуйся — это ему для себя нужно. Чтобы на привязи тебя держать. Коля, ты не переживай — службе твоей это не повредит никак, поверь мне. Ты в нашем отделе, а у нас как на Дону — отсюда выдачи нет.

Колька, хоть и пообтесался уже здесь, все равно никак не мог в голове свести воедино все мысли. Он прекрасно знал, что подобная операция должна была пройти кучу инстанций, ее надо было увязывать и согласовывать, писать соответствующие рапорта. А здесь — бумажку напишут и в сейф положат. И все. И — 'не волнуйся'

Хотя — так оно куда проще, кто бы спорил? Главное — чтобы это потом боком ему не вышло. А если Ровнин сказал, что все пучком будет — значит, так оно и будет.

— Но — никакой самодеятельности — попросил у Кольки Ровнин — Этот Арвен — птица непростая, много за ним всякого. Я его пробил еще по весне, когда он начал вокруг нашего отдела петли наматывать. Очень неприятная личность.

— А на что мы ему сдались? — задал Колька вопрос, который ему давно покоя не давал — Чего он к нам прицепился?

— Кто его знает? — Олег Георгиевич откинулся на спинку кресла — Может — для коллекции, а может, и интерес какой есть.

Парень понял, что шеф знает куда больше, чем ему сказал, но настырничать не стал. Захочет — скажет, а не захочет — и не надо. Меньше знаешь — лучше спишь.

Дверь грохнула и в кабинет Ровнина без стука вошел Пал Палыч с газетой в руках.

— Олег Георгиевич, однако — опять метро — с порога сообщил он Ровнину, и помахал газетой в воздухе — Как я и предполагал.

— Ну, по крайней мере, теперь мы можем исключить совпадения — без особой радости ответил ему Ровнин — А ошибки нет? Это же у тебя 'Столичный вестник', издание сомнительное, я бы сказал — полу — желтое. Так себе источник информации.

— Нет тут никаких ошибок — Пал Палыч бросил газету на стол и плюхнулся в кресло — Я Олега Севастьянова, который это писал, лично знаю. Вменяемый парнишка, из молодых да ранних. Правда, рисковый слишком, меры не знает и точно когда‑нибудь по голове тяжелым получит.

— И? — Герман достал из кармана сигареты.

— Я ему позвонил, с ним поговорил — Пал Палыч поймал заинтересованный взгляд Кольки и протянул ему газету, ткнув в одну из статей пальцем — А он, Севастьянов, то есть, общался со свидетельницей, которая все видела своими собственными глазами.

Колька взял газету, уже порядком помятую и глянул на то, что было рекомендовано ему к прочтению. Статья назвалась 'Поезд — призрак ждет своих пассажиров'.

— Вот прямо сама? — недоверчиво протянул Герман — Сама — сама?

— Представь себе — Пал Палыч клонил голову на бок и иронично посмотрел на приятеля — Умная женщина, судя по словам Севастьянова. И везучая — ей позвонили в тот момент, когда поезд двери открыл, она в него и не села, не захотела в шуме разговаривать. А вот две других девушки — прямиком в вагон зашли.