Марина Ефиминюк - Наследница

Из письма неизвестной сплетницы к ее подруге, желавшей узнать подробности приема, прошедшего в доме Вишневских.

Сидя на жестком стуле с выгнутой спинкой, я разглядывала комнату для особых покупателей в лавке канцелярских товаров и не могла избавиться от мысли, что она до боли напоминала будуар, разве что кровати не хватало. На окнах фалдами спускались серебристые занавески, пол устилал овальный островок ворсистого ковра со сложным рисунком, в углу стояла бамбуковая ширма, а на потолке висела вычурная люстра на десять плафонов, похожих на нераспустившиеся цветочные венчики.

На столике, разделявшем нас с Евой, веером лежали образцы белой бумаги различной фактуры. С серьезным видом, плохо сочетавшимся с нашим бесполезным занятием, мачеха сравнивала две одинаково кипенно-белые карточки.

– Анна, тебе больше нравится цвет «белой звезды» или «кипенно-белый»?

У меня невольно вырвался издевательский смешок.

– Ты действительно пытаешься выбрать из двух белых листов тот, который белее? Они абсолютно одинаковые.

– Между прочим, белый – это твой любимый цвет! – отрезала она, с раздражением отбрасывая карточки на стол, и добавила с многозначительным намеком: – Или ты об этом тоже забыла?

– На самом деле, мой любимый цвет – синий, – не моргнув глазом, соврала я.

– Тогда почему ты об этом никогда не говорила?

– Потому что ты предпочитаешь синие наряды.

У Евы вытянулось лицо.

– Надеюсь, я тебя не обидела? – с невинным видом уточнила я.

Некоторое время мы пристально рассматривали друг друга, словно играли в детские «гляделки». Кто первым сдастся и отведет взгляд? Ева сдалась. Отвернулась, нарочито расправила невидимую складку на юбке и вдруг спросила:

– Ты действительно собралась замуж за Владислава Горского?

– Да, – кивнула я. – Он умен, хорош собой и спас мне жизнь.

– Много ли ты о нем знаешь?

– Видимо, много знаешь ты, – изогнула я бровь.

– Достаточно, чтобы завести этот во всех отношениях нелепый разговор. Я видела его досье у твоего покойного отца. Поверь мне, Владислав Горский – тебе не пара. Удивительно, почему это самое досье не видела ты сама.

– Он тебе не нравится? – спросила я с милой, наверняка, сбивавшей с толку улыбкой. – Или, наоборот… слишком нравится?

Ева могла бы разозлиться на глупое обвинение, но неожиданно в ее лице мелькнул совершенно неправильный испуг. В воздухе внезапно сгустилось напряжение, а я, к собственному изумлению, осознала, что нестерпимо ревную Влада к красивой, холеной женщине, позволявшей себе кидать на него тайные, мучительные взгляды.

– Ева, ты меня пугаешь, – полушутя вымолвила я. – Откровенно говоря, я тебя просто провоцировала из-за дурного настроения, но ты…

Поругаться нам не дал появившийся в комнате хозяин лавки, юркий усатый тип, похожий на клерка, с черными нарукавниками, надетыми поверх идеально отглаженной белой рубашки. Он принес очередной кусок мелованного белого картона, не отличавшегося от остальных ровным счетом ничем.

С важным видом торговец положил бумагу на столик рядышком с остальными идеально белыми листами.

– Специально для нимы Вишневской! Бумага из Неаля, единственный образец на всю Алмерию! Ровнейший белый цвет! Сравните!

– Не вижу никакой разницы.

– Разница очевидна, – оскорбился тор-говец.

– Полагаете, у меня проблема со зрением? – изогнула я брови и неожиданно поймала себя на том, что полностью отвечаю собственной славе отменной стервы просто потому, что не позволяю наживаться на себе.

Торговец поджал губы, ноздри расширились. Видимо, в его лавке, где вечно толпились клерки, считавшие покупку здешних чернильных перьев признаком успеха, на бумаге с гербовыми знаками экономить было не принято.

Усач стоял на фоне большого окна, и за его спиной открывался вид на суетливый проспект, запруженный каретами. Напротив лавки в заторе застряла пыльная карета с яркой чистой надписью на дверце, вероятно, нанесенной краской с порошком из магического кристалла.

«Зигмунд Панфри – магический кристалл от безденежья».

Мне моментально вспомнилось бормотание пьяного Уилборта, пытавшегося вспомнить сложное маримское имя. Тогда показалось, будто дядька заговаривался в хмельном бреду, но Зигмунд Панфри действительно существовал!

– Подвиньтесь, вы закрыли собой вид, – помахала я рукой, пытаясь отогнать торговца. С недоумением в лице он оглянулся к окну, видимо, пытаясь сообразить, что за странность втемяшилась в голову скандалистки. Между тем карета дернулась, и я вскочила с кресла.

В приписке под зазывным объявлением имелся адрес «кристалла от безденежья».

– Дайте мне перо, – потребовала я у усача.

Тот моментально прикрыл ладонью торчащие из нагрудного кармана хвостики перьев, но все-таки вытащил одно. Видимо, то, что подешевле.

– Нима Анна, позвольте сказать, что эти чернила… – начал было торговец, когда я принялась корябать адрес на ладони, – плохо смываются.

– Спасибо. – Я протянула перо.

– Оставьте себе, – ошарашенно пробормотал хозяин лавки.

– Ну, тогда мы возьмем бумагу, которая здесь самая белая, – решила я раскошелиться, сомлев от неожиданной щедрости прижимистого лавочника.

– Ты говорила, что она вся одинаковая, – сухо вымолвила Ева.

– Но ты-то видишь разницу, у меня нет причин тебе не доверять. Правда, Ева? – Я одарила ее очередной милой улыбкой, вызвавшей у мачехи нервический тик нижнего века.

На выбор формы и украшений к приглашению, достойному Его Высочества, пришлось потратить еще два часа. Когда мы с Глэдис, справедливо рассудив, что светить карету из дома Вишневских не стоило, усаживались в наемный экипаж, время перевалило за середину дня.

Кучер остановился на Зеленой мостовой [7], своими публичными домами и игорными клубами известной далеко за пределами королевства. Пользовавшаяся дурной славой улица проходила по какой-то особой энергетической линии, потому брусчатка на дороге, основания зданий и все магические огни в районе окрашивались зеленоватым цветом. Отчего-то мне казалось, что я уже бывала в неспокойном районе раньше.

– Уважаемый! – Глэдис постучала по стене экипажа костяной ручкой кружевного зонтика, как клюкой. – Куда вы нас привезли?

Жахнула заслонка. За маленьким решетчатым окошком появилось лицо возницы.

– На Зеленую мостовую.

– Это мы и сами видим, – строго вымолвила дуэнья, – но адрес-то был другой.

– Вам в левую подворотню надо.

Мы с Глэдис синхронно выглянули на нагретую солнцем улицу, выискивая нужную подворотню. Рядом с каретой, хохоча во всю глотку, под руку со странными типами прошли поразительно хорошенькие барышни с крошечными шляпками, приколотыми к накрученным на кудельки волосам. От девиц за милю пахло дешевой магией от маскирующих внешность кристаллов.