Марина Ефиминюк - Наследница

* * *

В особняке ничего не изменилось, и ужин проходил в атмосфере всеобщей неприязни. Кло ехидничала, Эрик огрызался, Ева не поднимала взгляда от тарелки, но если вдруг решалась посмотреть куда-то дальше рогатого канделябра с кристаллами в виде свечей, то неизменно это был Влад, который не замечал или делал вид, будто не замечал тайной слежки. А я исподтишка наблюдала за Уилбортом и пыталась смирить гнев. Дядька выглядел, как обычно, неряшливым и неаккуратным, ронял еду на штаны, капал соусом на лацканы пиджака, часто подливал вина. Он пил жадно, большими глотками. В моих воспоминаниях он выглядел по-другому, сейчас он потерял меру.

Почему он хотел убить меня? В этом не было никакого смысла.

Вдруг Влад осторожно сжал мой локоть, стараясь привлечь внимание.

– А? – вздрогнула я.

– Поешь, – тихо произнес и кивнул на нетронутую тарелку.

– Ладно. – Я положила в рот кусок еды, тщательно разжевала, даже не понимая, что именно ем, но все равно подавилась, и кусок встал поперек горла.

– Тошнит? – немедленно отреагировала Кло.

– Я себя неважно чувствую, – отозвалась, принимая из рук Влада стакан с водой.

– Чего и следовало ожидать! – со злорадным торжеством заявила обвинительница.

– Чего стоило ожидать? Тетя Клотильда, вы говорите загадками, – с раздражением отозвалась я.

– Как правило, покои со смежной дверью способствуют появлению детей.

– Серьезно? А я полагал, что дверь между спальнями как раз появлению детей не способствует, – вдруг со злостью громыхнул Влад.

И от того что он, никогда не повышавший голоса и неизменно говоривший с вкрадчивой иронией, отбрил хамоватую тетку, семья единодушно опешила.

– Извините, – он с раздражением швырнул на стол салфетку, – но сегодня я просто не в состоянии изображать любезность. Желаю всем хорошего аппетита.

Неожиданно я почувствовала приближение паники из-за его ухода. Обычно мне казалось, что я была тигром, запущенным в клетку с кроликами, но новость, что человек, баловавший меня в детстве, нанял убийцу, меня саму превратила в кролика. Стоило мне попытаться встать следом, как Влад положил руки мне на плечи и мягко вернул на место.

– Тебе надо поесть.

В растерянности мы проследили, как он вышел из столовой.

– Какие мы нежные, – фыркнула Кло, но вернуться к трапезе уже не смогла – со звоном бухнула вилку на стол и прошипела: – Весь аппетит испортил, паршивец. Петунья, принеси мне успокоительных капель!

– Конечно, нима Клотильда, – подпрыгнула та и торопливо направилась к серванту.

В воздухе разлился резкий запах валерьяновой настойки, и единственный проглоченный мной кусок подступил к самому горлу.

– Прошу прощения, но сегодня я тоже не в настроении изображать из нас счастливую семью. – Поднявшись из-за стола, в гробовой тишине я вышла в холл, закрыла дверь и опрометью бросилась на улицу.

Кажется, прийти в себя мне удалось, только оказавшись на парковой аллее, где слуги отчего-то забыли зажечь огни, несмотря на стремительное наступление созревшей под деревьями и в траве темноты.

Почему мои воспоминания были так мало созвучны с уродливой реальностью? Это сбивало с толку, выводило из себя и не позволяло трезво смотреть на вещи.

Вдруг по засыпанной щебенкой дорожке зашелестели тяжелые шаги. Я резко обернулась, ко мне в резких сумерках приближался Уилборт.

– Ужин закончился, – объявил он, проходя мимо, и вдруг оглянулся. – Я придумал одну забавную безделицу и хочу продемонстрировать ее на следующем собрании общества.

– Поздравляю. – Рядом с ним меня охватывала нервическая дрожь.

– Она еще не совсем готова, но я уже целый сезон ничего показывал. Еще немного и меня выставят.

– Тогда тебе стоит эту вещь показать, – отозвалась я.

– Да, иначе окажется, что я впустую платил членские взносы… Хочешь посмотреть?

– На твое изобретение? – Я оглянулась в сторону дома. В особняке горели огни, и двор, как назло, пустовал. – Конечно, почему нет?

В мастерской, как и следовало ожидать, царил бардак, в каком мог разобраться только его создатель. Уилборт педантом не являлся и совершенно не стеснялся ни скомканных несвежих простыней на узкой кушетке, заменявшей кровать, когда он не мог добрести до комнаты в доме, ни пустых бутылок под ней.

Вдруг щелкнул закрывшийся замок, и я резко оглянулась. Дядька запер дверь на ключ, но резная головка торчала из замочной скважины.

– Открывается от малейшего сквозняка, – посетовал он, – а у тебя уж больно свирепый охранник.

– Охранник?

– Я о собаке.

– На самом деле, Собака – пес, мальчик.

– Один бес, клыки, как у чудовища, – отмахнулся дядька.

И вдруг мне пришло в голову, что он гораздо трезвее, чем можно было подумать, если вспомнить все опрокинутые им за время ужина рюмки.

Пока я пыталась заставить себя хотя бы немножко расслабиться, он достал из шкатулки деревянную птичку, похожую на детскую свистульку, с растопыренными крыльями из мелких лоскутов.

– Сейчас, сейчас, – забормотал себе под нос изобретатель, ссыпал на ладонь из мешочка мелкие прозрачные камушки.

– Это магические кристаллы? – быстро спросила я, с трудом представляя, откуда он смог достать столько камней.

– Угу, – пробормотал Уилборт, копаясь в сложенной горсткой пятерне. – Ты не помнишь, но раньше ты частенько ездила со мной за кристаллами…

На комнату обрушилось испуганное молчание. Дядька бросил на меня опасливый взгляд.

– Почему ты думаешь, что я не помню? – тихо спросила я, теребя юбку.

– Ты была совсем ребенком.

Мы оба знали, что он врал.

В тишине под дверью злобно и хрипло залаял питбуль. Казалось, пес действительно пытался ворваться в захламленную мастерскую.

– Я, наверное, пойду. – У меня пересохло во рту.

– А птичка?

– Посмотрю, когда ты ее покажешь семье. Я открою дверь сама.

– Замок заедает…

Он двинулся в мою сторону, неосторожно качнул стол, и пирамиды из мелких вещиц посыпались на пол, а мне под ноги отлетела шкатулка размером с кулак. От удара крышка раскрылась, и на грязный пол высыпался серый порошок, переливающийся в свете магической лампы.

Некоторое время я смотрела на страшную находку, а потом вымолвила:

– «Звездная пыль»?

Уилборт нервически обтирал вспотевшие ладони о штаны.

– Та самая, которой отравили мою дуэнью? – Мой голос казался истонченным, в нем слышались истеричные ноты.

Я посмотрела на дядьку, у него дрожали губы. Он догадался, что я знала о похищении.

– Почему, Уилборт? Сколько ни думаю, а понять все равно не могу. Почему?

Он сделал ко мне шаг, и я невольно отскочила. Нас разделил стол.

– Уилборт, ради всех Святых Угодников, стой на месте!