Анастасия Гофман - Печать силы

– Разумеется, – согласился Паша. Порыв ветра ударил откуда-то с севера, растрепав его куртку. От холода по спине побежали мурашки, но парень даже не сморщился. – Если бы вы все не ложись спать днем, то я бы сделал это.

Зот недовольно вздохнул, явно устав от этого бессмысленного разговора. Та ненависть, что зародилась в нем после похищения Денны, заставила перечеркнуть все хорошее, что было связано с ШЭИзом и Пашей в частности. Никакие дружеские походы в бар или помощь в работе над собой не могли перекрыть случившегося. Мысль о том, что Паша был замешан в похищении, не покидала Зота ни на секунду.

– Если я что-то увижу, то позвоню, как это обычно делают люди в современном мире. Ясно?

– Передавай привет Денне, – сказав это, Паша развернулся и пошел прочь.

– Не называй ее имя, – прошипел Зот.

Паша прекрасно понимал, что ему не добиться помощи от этих людей. Он видел наглядный пример этого в тот самый день, когда Зот и его компания сбежали, бросив Ваниль и еще несколько учеников там, в подвале, закованными в кандалы. И Паша прекрасно помнил, как очнулся… где он очнулся. В луже крови, принадлежавшей его отцу. Лицо Адама моментально всплыло в памяти, вновь ударив в болезненную рану, которая и без того постоянно ныла, не давая забыть о своем существовании.

Паша помнил, как еле встал на ноги и побрел вслед за Виленой. Помнил ее глаза, полные слез, и какое-то дикое спокойствие, с которым она покидала его. Владимир был силен, он мог убить ее. Но почему же она предпочла жизнь с ним, а не смерть? Да, разумеется, инстинкт самосохранения… но есть же еще и собственная гордость, мораль, совесть и чувство справедливости. В тот момент Вилена словно отключила все это. Ради жизни. Но что теперь представляет собой эта самая жизнь?

От подобной мысли лицо парня скривилось в презрении. Он чувствовал себя преданным собственной напарницей. И в то же время испытывал вину за то, что так просто сдался в тот момент. Его сила, вся эта хваленая Адамом энергия, оказалась просто пустым местом, ничтожеством, которое никак не могло противостоять силе человека, живущего на этой планете уже несколько поколений подряд. Разумеется, он был силен. Но вопрос состоял не в том, какими возможностями обладает Владимир, а в том, чем ему мог ответить Паша, сын первородного. И ответ оказался жалким: ничем.

По пути обратно к школе парень не терял цепочку воспоминаний, переносясь в тот момент, когда впервые увидел Ваниль. В том подвале она лежала без сознания: капелька крови запеклась у нее на лбу, возле линии роста волос, по-видимому, от удара головой о стену. Это было невыносимо. В какой-то момент Паша решил, что она тоже мертва, ведь Ваниль казалась крошечной, как ребенок, кожа синела от холода, а дыхание было столь нерешительным и слабым, будто девушка и вовсе не дышала.

Когда Паша опустился рядом с ней на колени, слезы уже замерли в его глазах, готовясь сорваться вниз. Лицо девушки было невинным, измученным, но спокойным. Вот почему мысль о ее смерти укоренилась в сознании парня. И лишь, когда он снял тяжелые кандалы, осторожно, боясь потревожить дух своей подруги, Паша ощутил едва заметный пульс, бившийся на запястье. Но это было столь мимолетное ощущение, что он не поверил в него.

Парень опустил голову к ее лицу, прислушиваясь к дыханию. И как только он осознал, что Ваниль жива, взял ее на руки, вынося на свет, на свежий воздух, шатаясь на ступенях, крутых и местами обломленных.

Паша еле держался, из последних сил, чтобы не предать ее. Не предать самого близкого друга детства. Ту, которая всегда была рядом, что бы ни случилось. В дни, когда он ссорился с отцом, в тот день, когда будучи ребенком лишился матери. Ваниль всегда была рядом, рыжий цвет ее волос, словно талисман, сопровождал его всю жизнь, даже во снах, возвращая к жизни его холодное сердце.

«Неужели я теряю ее? Хотя ты, Ванилин, сама виновата. Придумываешь непонятные теории и сбегаешь из школы. Своим упрямством заставляешь меня бегать по лесу, будто мне заняться больше нечем. И вот зачем мне это? Только из-за той памяти, что есть у нас, воспоминаний. Всегда смотрела на Вилену свысока, смеялась над ее неудачами и подшучивала за ее спиной, а теперь вдруг вообразила себя героиней-спасительницей и постоянно пропадаешь, черт знает где. Как же ты меня бесишь…»

Мысли сменялись быстро: от нежных братских чувств до абсолютного негодования. Паша не мог их контролировать, но точно решил, что как только найдет Ваниль, обязательно запрет ее в школе.

Внезапно где-то в стороне зашелестела листва. Кто-то крался к парню, скрываясь за стволами деревьев. Рыжий хвост мелькнул за величественным дубом.

– Эй! Я вижу тебя!

Пара ярких глаз выглянула из-за дерева, острые ушки были направлены в сторону человека. Лиса с интересом смотрела на чужака, принюхиваясь к его запаху, словно ожидая продолжения.

– Вот же черт… показалось, – Паша недовольно хмыкнул и побрел дальше.

Когда до школы оставалось не больше километра, мобильный телефон подал сигнал. На экране высветилось имя. Юнна уже начала беспокоиться о своем друге.

– Я не нашел ее, но убежден, что Ваниль у них.

– Ты уверен?

– Следы привели меня туда, к тому же Зот когда-то был ее другом.

– Да, и ему ведь не из-за чего на нее злиться… Что ж, – девушка на другом конце провода раскашлялась, давясь простудой, приковавшей ее к постели. – Возвращайся сюда, скоро уже первый урок. И не забудь предупредить медперсонал о том, что возможны серьезные травмы. Будем бороться по-взрослому.

– Разумеется.

Днем ранее

Ваниль проснулась рано утром, чтобы успеть потренироваться до общешкольного подъема. Солнце было ярким, но его жар еще не достиг земли. Девушка лишь щурилась от лучей, которые пронизывали все вокруг. Ваниль как обычно отправилась на пятиминутную пробежку (после потери энергии ей пришлось сильно сократить нагрузки). Остановившись возле спортивных снарядов, установленных возле западной трибуны, она отдышалась, готовясь к подъемам с переворотом. Все ее мышцы дрожали в предвкушении долгожданной работы.

Ваниль повисла на турнике, раз за разом поднимая прямые ноги над собой. Она почти восстановила форму и уже с трудом могла вспомнить, как слаба была по возвращении из больницы. Рыжая скалилась от нагрузки, но это было приятное чувство, ведь оно приближало ее к цели.

За последние две недели Ваниль ничуть не продвинулась в своем расследовании. У нее не было источников необходимой информации, а Паша постоянно что-то скрывал и недоговаривал. Это было унизительно и жестоко по отношению к ней, ведь Ваниль действительно хотела помочь. Не этим эгоистичным глупцам, а Вилене.

Оставленные сообщения на телефоне были единственным, что подавало Ванили надежду. И пусть ответа на них не было, Ваниль, по крайней мере, ощущала какую-то невидимую, мистическую связь с подругой.