Далия Трускиновская - Диармайд. Зимняя сказка

Связь с крестницами год от года становилась надежнее, и на сей раз обе откликнулись. Но всего лишь откликнулись – они подтвердили, что услышали зов.

Решив, что крестницы сами догадаются поискать Кано, Дара вернулась к прерванному делу, – сидя в Изорином кабинете, одетая в зеленое рабочее платье, она зеленой и черной тушью рисовала те сорок восемь листков, которые объединятся в один.

В двадцать пятьдесят был завершен пятнадцатый листок и выложен на просушку. Дара взяла шестой с восьмым, совместила их, посмотрела на свет, поняла свою задачу и опять взялась за перо. Ей нужно было на шестнадцатом листке использовать лишь один уголок, но вместить в него три знака и три готические буквы.

В двадцать один десять и шестнадцатый рисунок был завершен.

А в двадцать один двенадцать, когда очередной знак лег на бумагу и должен был быть украшен завитками и угловатыми утолщениями линий, на столе зазвонил телефон. Отложив перо, Дара взяла трубку.

– Это я, крестная, – быстро сказала Сана. – Беда. Кано не справился.

– Как это – не справился? Целитель второго посвящения?!

Дара даже убрала трубку от уха, чтобы взглянуть на нее со стороны – как взглянула бы на завравшегося собеседника.

– Вот так и не справился. Вызвали «скорую», повезли ребенка в реанимацию, но шансов почти нет. По-моему, там уже все…

– А Кано? – в растерянности спросила Дара.

– Смылся, рыжий черт! Послал какой-то кошмарный зов, потом позвонил, изругал все и всех, Изорку в особенности, бросил трубку!

– Как это – смылся? Куда это он мог смыться?

– Куда? Возьми такси, крестная, и поезжай по всем кабакам!

– Сана!

– Прости. Но он же мог связаться со мной, с Изоркой! С тобой! Неужели мы бы не помогли?

– И как бы ты помогла целителю второго посвящения?

Сана не ответила.

– С другой стороны, как я понимаю, дело было почти безнадежное… Ну, вот что, – подумав, решила Дара. – Инициатива наказуема. Такси возьмешь ты – и понесешься по кабакам. У тебя же всюду знакомые?

– Почти.

Уж что-что, а всякие вечерние и ночные заведения Сана любила. Она приходила туда, когда тот, кого она в том месяце считала своим постоянным, от утомления уже начинал скрываться, и одна не уходила. Она, маленькая, даже под румянами заметно бледная, притягивала мужчин спокойным взглядом, и это были уверенные в своей мужской неотразимости господа.

– Ну, так звони администраторам, звони барменам! Кано у нас личность приметная, разве что с горя остригся наголо…

Тут Дара заткнулась.

Она представила себе состояние друга. Он, потерпев поражение, действительно мог такое сотворить. От обыкновенного отчаяния…

Ведь если не хватило силы на исцеление ребенка, значит, и длинные рыжие кудри совершенно бесполезны! Бессильны.

Сана отключилась. Дара позвонила Изоре и велела проверить все больницы, куда только доставляет страдальцев «скорая».

– А что мне им сказать? Они же спросят имя-фамилию!

– Да? – этим простым вопросом Дара была сильно озадачена. То, что Сана с Изорой знали только имя «Кано», было делом на Курсах обычным, им паспортные сведения и не требовались. Но Дара, у которой с ним был долгий роман, Дара, знавшая каждый волосок на его груди и животе, каждый сустав на пальцах, а также множество иных примет, понятия не имела о его обычном, общепринятом имени.

– Ну, скажи что-нибудь… – попросила она. И отключилась.

Так получилось, что крестниц она озадачила, сама же осталась в бездействии. Но сидеть сложа руки она не умела и свой способ поиска нашла скоро.

В салоне, кроме прочего добра, карт всех видов и размеров, свечек, кусков бархата, разноцветного мела для рисования магических фигур, сушеных трав, ароматических масел, хрустального шара, имелась и такая прозаическая вещь, как огромный план города и прилегающих к нему дачных поселков. Этот план, размером с добрую простыню, был свернут в рулон и приспособлен к стенке. Стоило потянуть за шнур, и он разворачивался сверху вниз. Пользовались этим планом как раз в тех случаях, когда искали воров, украденное, пропавщих стариков и детей. Но требовалось присутствие пострадавшего или родственников «потеряшки», требовались личные вещи. У Дары были только воспоминания – да еще тело, которое принимало Кано и, при известном усилии мысли, могло быть признано его временной собственностью…

Дара положила правую руку на низ живота и попыталась, закрыв глаза, представить себе один из эпизодов их романа.

Это было ночное гулянье на Имболке, празднике посвящения, когда пары заключают между собой брак на день, или на три дня, или на год. В тот раз Имболк праздновали в южном городе, где февраль – почти весна. Они, оба уже уважаемые мастера, целители второго посвящения, стояли в белых одеяниях среди равных себе, у двух костров, накануне обряда, и Кано, придвинувшись, исхитрился встать вплотную и сзади, прижавшись к подруге самым соблазнительным образом. Понимание того, что близость в ближайшие полчаса недоступна, разгорячило Дару почище того жара, которым дышали прямо в лицо оба священных костра. Все ее тело протестовало против этих тридцати минут!

То самое сокращение мышц и зарождение клубка энергии она ощутила довольно быстро. Погнав небольшой свой клубочек вверх, она правой рукой повела по плану – широкими движениями, вправо-влево и сверху вниз, как будто протирала окно. И прислушивалась к себе…

Город молчал, молчали и оба телефона, обычный и мобильный. Стало быть, во многих кабаках и в большинстве приемных покоев Кано отсутствовал. А рука, потерпев неудачу, сама избрала другой путь. Ладонь легла на самую середину плана и стала медленно делать расширяющиеся круги, двигаясь по солнцу – потому что всякое движение против солнца чревато не всегда нужным контактом с Другим Миром.

Одно место показалось Даре подозрительным.

Она посмотрела на часы. Было поздновато…

И все же ничего другого ни сознание, ни подсознание, ни Сана с Изорой предложить не могли.

Она собрала волосы, заколола узел «Змейкой», накинула на голову подобрала и подоткнула свисавшие концы теплой полосатой шали, надела полушубок, поискала фонарик, не нашла, сунула в сумку свечи (самодельные, розового воска и уже натертые розовым маслом для завтрашнего заказного обряда любовной магии), заперла салон, наложила заклятие на дверь и вышла на проспект.

Первая же машина остановилась у поребрика.

– Куда едем? – спросил шофер.

Дара назвала адрес пансионата.

В том, что Кано мог отправиться на озерный берег, к дубу, имевшему некоторую силу, была определенная логика. Хотя бы потому, что города целитель почти не знал, а вот место, где праздновал Йул, запомнил.

Шофер посмотрел на Дару с недоумением – надо же, куда несет эту чересчур серьезную даму на ночь глядя! И, несколько стесняясь, назвал цену за «туда и обратно» – потому что обратного пассажира он в тех краях уж точно не подобрал бы.