Анна Клименко - Век золотых роз

«Но как я могу призвать силу, если никогда этого не делал?..»

Он судорожно вцепился когтями в голову, как будто это могло помочь. В клочок неба, запутавшийся между ветвями, заглянул любопытный месяц – словно выточенный из хрусталя, тонкий, еще не набравшийся золотого сока небес…

«Что я должен делать? Ответь!!!»

И ответ пришел. Не слова и не картины, что порой пробегают перед мысленным взором каждого живого существа, но чувство, как именно поступить, чтобы дар обрел силу.

Сердца Элхаджа зашлись в суматошном биении; он даже был вынужден опереться рукой о покрытый наледью ствол старой ели. А потом весь Эртинойс попросту перестал существовать; не осталось ни неба, ни земли. Синх висел в темноте, в холодном коконе, сплетенном из самой тьмы, и такая же тьма просачивалась в него, наполняя до краев вязкой черной массой…

И он с удивлением понял, что это приятно. Словно то, что происходило, было единственно правильным, а все, что случилось до, лишь жалкой тенью бытия. Синх даже не заметил, как тело в экстазе выгнулось дугой, его охватило чувство небывалой свободы и вседозволенности, и он впервые почувствовал себя гораздо сильнее врагов. Тех самых, что безжалостно истребляли детей Шейниры.

Огоньки факелов трепетали на ветру, путаясь в темной паутине силы. Ийлуры шли вперед, покрикивая, и в их голосах Элхадж услышал злобную радость от того, что жертва в капкане. Сколько раз ему приходилось слышать их голоса? Не счесть. Сколько раз он убегал трусливой ящерицей? И того больше…

«Так получите!» – когти Элхаджа впились в его же ладони, в снег брызнули капельки крови… Но он ничего не почувствовал и не заметил.

Сила, дарованная Шейнирой, была послушна. И, никогда не делая ничего подобного раньше, Элхадж дернул вверх темное Покрывало, заставляя его расходиться волной, к ярким брызгам факелов.

Кажется, кто-то успел закричать, но вопль тут же стих, захлебнулся тишиной. И мрак накрыл погоню, гася жизни с такой же легкостью, как и огни.

…Элхадж огляделся. Со всех сторон на него угрюмо смотрели заснеженные ели. Хрустальный месяц исчез, спрятавшись за жиденьким облаком. Синх поправил альсунею, вдохнул поглубже. Сила ушла, единственный дар был использован… И суждено ли теперь дойти до Храма и уничтожить Отступника? Теперь, когда вместо синха могущественного остался самый обычный Элхадж, который больше похож на пустую яичную скорлупу, нежели на цельного синха, напитанного силой?

– Ничего, я все равно дойду, – шепнул он, обращаясь к ночи, – я дойду, ты вернешься… Мой народ вновь будет могущественным.

И вдруг Элхадж заметил, как что-то шевельнулось в снегу. Недалеко. Можно даже сказать, совсем рядом.

Он пригляделся и опешил: буквально в двух-трех шагах в сугробе копошился ийлур. Похоже, тот самый, на которого охотились отбывшие к Фэнтару воины. И уцелевший только потому, что Покрывало Шейниры поднялось ближе к преследователям, чем к Элхаджу.

«И этот тупица благодарит Фэнтара за сотворенное чудо», – мрачно подумал синх.

По-хорошему, этого ийлура следовало бы убить так же, как его соплеменники убили метхе Саона, и малыша, и многих, многих других. Синх ощутил жгучий прилив ярости, руки сжались в кулаки, но…

Но ийлурам была дарована грубая сила битв, коей лишены синхи. И голыми руками не удавить этого крепыша, который, в свою очередь, наверняка с легкостью свернет шею ему, Элхаджу. Потому-то народ Шейниры, оставшись без покровительства, и был столь беззащитен перед воинственными ийлурами, которым и никакого покровительства не нужно, чтобы убивать своих врагов. В распоряжении синхов по-прежнему оставались яды, но этого оказалось так мало…

Элхадж подумал о том, что сейчас нужно просто уйти. Незаметно и не привлекая к себе внимания; но уже в следующий миг понял, что исчезнуть не получится. Потому как ийлур пялился прямо на него. Растерянно, но растерянность эта могла в любое мгновение перерасти в желание убивать.

…И синх позволил себе сказать все, что накипело. А потом вместе со словами пришло острое понимание того, что, выходит, единственный дар был растрачен, а больше ничего не осталось.

Синхам не дано плакать, и потому Элхадж тоскливо завыл, желая провалиться сквозь землю и оказаться в царстве Шейниры.

– Ты куда?

– Тебя это не касается. – Элхадж не стал даже оборачиваться. Просто брел по колено в снегу, зло раскидывая руками еловые ветки. Они, в свою очередь, мстительно осыпали синха снегом, его уже нападало предостаточно за шиворот, и по позвоночнику стекала холодная струйка талой воды.

Ийлур не отставал.

– Куда ты пойдешь, синх? Один, посреди леса… Тьфу, да погоди ты, ради Фэнтара…

Элхадж гордо вздернул подбородок и продолжил свой путь, не удостаивая белобрысого ответом.

– Послушай, синх… – казалось, в голосе ийлура скользнуло отчаяние, – мне нет дороги назад. Я жреца нашего убил, понимаешь? И то, что ты тут устроил, вся эта бойня… Они же вышлют погоню! Вот упрямая ящерица…

Остановившись, Элхадж обернулся. Одернул задравшийся подол альсунеи.

– Мой путь – это только мой путь. И не твое дело, убийца моих сородичей, куда я направляюсь.

Ийлур всплеснул руками.

– Да послушай же меня! Я так понял, ты идешь на юг, в Храм Шейниры? Ну да, а в какой же еще Храм может брести синх… Прекрасно. Я тоже иду на юг. Мы можем до поры до времени хотя бы помогать друг другу…

– И я слышу это от ийлура, верного слуги Фэнтара? – Элхадж презрительно сплюнул в снег. – Да я скорее сдохну, чем буду делить с тобой огонь и пищу!

Сказал и тут же испугался, подумав, что ийлур запросто придушит его голыми руками, и делиться ничем не придется, сын Фэнтара все заберет и так. Он взглянул в лицо врагу. Ийлур замер перед ним, бледный как снег, пальцы сжимают рукоять меча… А в глазах – ярко-голубых ийлурских глазах с вертикальными зрачками – стыло отчаяние.

«Что ему нужно, в конце концов?» – успел подумать Элхадж, перед тем как ийлур заговорил:

– Я тебя понимаю, синх. Дети Фэнтара изводят ваш народ, и не мне судить, правильно это или нет. Но я знаю только одно – сам ты, истратив дар Шейниры (если, конечно, не врешь), вряд ли выберешься из северных лесов. И точно так же я не уверен, что смогу в одиночку дойти до вашего Храма.

Новость эта была настолько ошеломляющей, что Элхадж на миг лишился дара речи.

– В Храм Шейниры? – растерянно уточнил он.

Ийлур кивнул:

– Да, в Храм Шейниры, синх. Я дал обещание, которое не могу не выполнить. И должен умереть, но дойти.

Это было что-то новенькое. Ийлур, по своей воле бредущий в Дикие земли, чтобы добраться до Храма детей самой Тьмы…

– Ты-то сам знаешь, как до Храма добраться? – не желал умолкать ийлур. – Или бредешь, куда глаза глядят?