Робин Миллер - Книга Атруса

Ген выпрямился и с былой надменностью взглянул на Атра.

– Разве я сказал это? Помедлив еще минуту, Ген открыл Книгу

Тридцать Седьмой Эпохи и, обмакнув перо в чернильницу, перечеркнул последние записи в Книге, пользуясь символом Д'ни, обозначающим отмену.

– Вот, – произнес он, показывая Книгу Атру. – Я все исправил.

Атр ошеломленно смотрел на него.

Ген кивнул на Книгу.

– Хочешь убедиться сам?

– А можно?

– Ты ведь этого хочешь, верно? Атр кивнул.

– Тогда ступай, но не задерживайся надолго. Я и без того потратил слишком много времени на этих неблагодарных!

Воздух в пещере был влажным, но не более, чем в прежние времена. Но самое главное – исчезла отвратительная вонь серы. Одного этого хватило, чтобы Атр воспрянул духом.

«Вот, – снова услышал он слова отца, подающего ему Книгу, – я все исправил».

Ладно, он это проверит.

Атр выбрался из пещеры и остановился на вершине холма, оглядываясь и вдыхая чистый, сладковатый воздух.

Гену и вправду удалось помочь островитянам. В озере поблескивала вода, склоны вновь покрылись травой. Атр слышал пение птиц и шелест ветра в ветвях ближайших деревьев. Внизу, в деревне, островитяне занимались привычными делами.

Рассмеявшись, Атр бросился вниз, сгорая от желания расспросить Салар, что случилось в его отсутствие, но, приблизившись, остановился как вкопанный, изумленный открывшимся перед ним зрелищем.

Тяжело дыша, он обвел взглядом гавань. Лодки были на месте, стояли плотным полукругом, как и прежде, и мост был цел, но за мостом…

Он задохнулся, мгновенно получив подтверждение своей теории. Хижина Гена и шатер за ней исчезли. Их место заняла горстка хижин – таких же, как по другую сторону моста.

Услышав за спиной шум, Атр обернулся и лицом к лицу столкнулся с Коэной, с удивлением заметив на нем обычную деревенскую одежду.

– Коэна!

Мужчина вздрогнул и крепко сжал толстую деревянную дубинку. На его лице отразился ужас.

– Что случилось? – удивленно спросил Атр.

– Усшуа умма иммуни? – спросил Коэна с явной враждебностью.

Атр испуганно заморгал. Что это за язык? Вдруг осознав, что ему грозит опасность, он повернул руки ладонями вверх, показывая, что он безоружен.

– Это же я, Атр. Ты меня не узнаешь?

– Усшуа иллила умава? – переспросил перепуганный островитянин, помахивая дубинкой.

Атр потряс головой, словно желая прояснить мысли. Что здесь произошло? Почему все так изменилось? Невольно он бросился к пещере и вдруг застыл, вспомнив, что там может не оказаться Книги Уз. С тревогой Атр сунул руку в карман и с облегчением вздохнул. Его собственная Книга Уз была на месте.

Коэна по-прежнему наблюдал за ним, настороженно прищурившись. Но, разумеется, это был не Коэна или, во всяком случае, не тот Коэна, которого когда-то знал Атр, и отец никогда не бывал здесь и не брал этого островитянина в слуги. «Да, – мысленно подтвердил Атр, – и меня здесь не было». Ибо он оказался отнюдь не в Тридцать Седьмой Эпохе – по крайней мере, не в той Эпохе, которую создал его отец и в которой жил сам Атр: его окружал совершенно иной мир, хотя и до боли знакомый.

У Атра закружилась голова, словно почва вдруг начала уходить из-под ног. «Я оказался в иной вселенной, в другой Эпохе, которую некогда не успел домыслить мой отец…»

«Нет, – тут же поправил он себя, – неверно: отец не создавал этот мир – он давно существовал здесь в ожидании, пока мы не установим с ним связь».

В этом мире Атр знал все вокруг, но был чужаком. Да, Атр понял, что случилось. Исправления отца в Книге вернули мир к стволу Великого древа возможностей и вместе с тем изменили все ветки до единой.

Атр окинул Эпоху последним долгим взглядом, а затем, понимая, что здесь он никому не нужен, вернулся в пещеру.

В отсутствие Атра Ген развел огонь в очаге и сел в кресло. В таком положении Атр и застал его – Ген сидел обмякнув, бросив трубку на пол рядом с собой, нелепо приоткрыв рот.

Ген не спал, а если это и был сон, то непрочный, очень чуткий: его веки подергивались, время от времени он бормотал и издавал стоны.

Глядя на отца, Атр испытывал такое чувство, словно его предали. Ген обещал, что поможет жителям Эпохи, но не сделал этого. Другой мир, настоящая Тридцать Седьмая Эпоха, был уничтожен – по крайней мере, исчезла связь с ним. И это случилось по вине Гена, поскольку он не понимал, что делает. Атр встал перед отцом, наполняясь презрением к нему.

– Проснись! – крикнул он, встряхнув Гена за плечо. – Нам надо поговорить!

Он уже подумал, что не сможет разбудить Гена, но вскоре тот пошевелился и отбросил его руку.

– Оставь меня в покое! – проворчал он. – Убирайся… уходи к себе, Атр, дай мне побыть одному!

– Нет! – с вызовом вскричал Атр. – Я не уйду до тех пор, пока все не будет решено.

Ген приоткрыл левый глаз, и кривая усмешка приподняла угол его губ.

– Решено?

– Нам надо поговорить, – повторил Атр, решив не отступать От цели, не позволять отцу уклониться от разговора.

– Поговорить? – В голосе Гена явственно прозвучала насмешка. – О чем мне с тобой говорить?

– Об Искусстве. О том, что это такое. Ген пренебрежительно взглянул на него, выпрямился и потянулся за трубкой.

– Иди проспись, мальчик, и перестань болтать чепуху. Что ты можешь знать об Искусстве?

– Я знаю достаточно, чтобы понять: ты ошибаешься, отец. Твои Эпохи непрочны потому, что ты не понимаешь, что творишь!

Атр мог только догадываться, почему большинство миров Гена непрочны, но, видимо, его слова попали в самую точку, ибо Ген выпрямился, и его без того бледное лицо вдруг стало мертвенно-белым.

– Ложь! – прошипел Ген. – Ты еще мальчишка, что ты можешь знать обо всем этом?

– Мне известно, что Целое недоступно твоему пониманию.

Ген рассмеялся.

– И ты уверен, что знаешь все ответы? Атр подошел ближе, решив выдержать бой до конца.

– Не все, только некоторые. Но не те, какие хотел бы услышать ты. Ты готов продолжать работу по-старому, ковылять вслепую по Эпохам, бездумно списывать фразы, словно таким способом можно хоть что-то изменить.

Во время этой страстной речи ладони Гена медленно сжимались на подлокотниках кресла. Дослушав сына, он вскочил в порыве гнева. Атр попятился, а Ген закричал ему в лицо, в бешенстве брызгая слюной:

– Как ты посмел сомневаться в моей правоте? Сомневаться во мне – твоем отце, который научил тебя всему! Который вывел тебя из забытой богами трещины! Как ты осмелился даже помыслить, что тебе известны ответы?

Он с силой толкнул Атра в грудь.

– Сколько лет ты, мальчишка, учился, – три года? Или три с половиной? А ты знаешь, сколько изучал Искусство я? Тридцать лет! С четырехлетнего возраста.

Ген презрительно фыркнул.