Робин Миллер - Книга Атруса

– Думаешь, если тебе удалось создать одну жалкую Эпоху, ты уже знаешь все на свете? Нет, ошибаешься! Ты еще даже не начинал учиться! Вот, смотри…

Ген повернулся и шагнул к столу. К ужасу Атра, он схватил со стола его Книгу и стал торопливо перелистывать страницы. Минуты две он читал молча.

– Хотя бы вот эта фраза… смотри, сколько в ней ненужных украшений… это стиль новичка, Атр. Ему недостает силы и краткости. – Он схватил перо и окунул его в чернильницу.

Атр со страхом наблюдал за ним, зная, что последует дальше, но не в силах поверить, что отец и впрямь осмелится исковеркать его Эпоху.

Но Ген не замечал его. Он принялся уничтожать символы, ставя знаки отрицания, упрощая фразы, на отшлифовку которых Атр затратил столько труда, – те самые фразы, которые, как понял Атр из древних книг, были идеальным способом описания элементов мира.

– Не надо! – взмолился Атр. – Каждое из этих слов на своем месте!

– В какой Книге ты откопал вот это? – спросил Ген, ткнув пальцем в одну из фраз. – Вот эту чепуху про голубые цветы?

– Эта фраза не из Книги…

– Ложь! – не скрывая презрения, прервал его Ген. – Бессмысленная ерунда, вот что это такое! Фраза была переписана откуда-то, это несомненно – в ней слишком много никчемных подробностей!

И, не колеблясь, Ген принялся вымарывать абзац про цветы.

– Нет! – крикнул Атр, бросаясь к столу. Ген вскинул голову и строго произнес:

– Не кричи, Атр, дай мне сосредоточиться!

Атр застонал, но Ген, казалось, не понимал, какую боль причиняет сыну. Он перевернул еще страницу и усмехнулся, словно обнаружил нечто несуразное, заслуживающее лишь презрения.

– А это еще что такое? – Он вновь окунул перо в чернильницу и принялся исправлять один за другим тщательно выписанные символы. – Это попросту нелепо, Атр. Это описание… чересчур перегружено деталями.

– Пожалуйста… – Атр сделал еще шаг к столу. – Оставь все, как было. Отец, умоляю тебя…

Но Ген был непреклонен.

– Э нет, так не годится! Это надо исправить. Я имел в виду… – Ген вдруг вскинул голову, и его лицо расплылось в улыбке. – Надеюсь, теперь ты меня понимаешь?

Атр недоуменно уставился на отца. Глаза Гена стали ледяными – такими Атр еще никогда их не видел.

– Ты должен понять одно, Атр: ответов у тебя быть не может. Ты считаешь, что знаешь их, но ты заблуждаешься. Нельзя постичь тайны Д'ни за столь короткий срок, попросту невозможно.

Атр молчал под суровым взглядом отца. – Ген вздохнул и заговорил снова:

– Кажется, я ошибался насчет тебя, Атр. В тебе есть нечто от твоей бабушки… какое-то упрямство… непонятная настойчивость…

Атр приоткрыл рот, но Ген поднял руку.

– Подожди, дай мне закончить! Атр вздрогнул, но все же высказал то, что собирался сказать с самого начала, уже не боясь разозлить Гена.

– Ты сказал, что исправил Тридцать Седьмую Эпоху.

Ген улыбнулся.

– Да, я ее исправил. Атр пристально посмотрел на отца, но Ген спокойно встретил его взгляд.

– В чем же дело?

– Я хотел сказать, что она изменилась. Нет, и озеро, и деревня остались прежними, как и люди. Однако они уже не те, которых я знал. Они меня не узнают.

Ген дернул подбородком.

– Эпоха была исправлена.

– Но мои друзья– Салар, Коэна…

Некоторое время Ген смотрел на раскрытую книгу, а затем поднял ее и повернулся к огню.

Атр робко шагнул к нему.

– Позволь мне поправить дело. Разреши помочь людям.

Ген пренебрежительно взглянул на него и подступил еще ближе к пылающему в очаге пламени.

– Отец!..

Под правым глазом Гена задергался мускул.

– Эта Книга безнадежно испорчена.

– Нет! – Атр попытался остановить его, вырвать Книгу, но их разделял стол. И кроме того, было уже слишком поздно. Небрежным движением Ген швырнул Книгу в огонь и застыл, глядя, как постепенно сворачиваются края страниц, как они чернеют, как огненные языки слизывают символы один за другим, обращая их в пепел.

Атр в ужасе застыл на месте. Помочь он уже ничем не мог. Мост между Эпохами был уничтожен.

В голубоватом свете фонаря каждый предмет в комнате казался вырубленным изо льда – кресла и шкаф, массивная деревянная кровать, стол. В отличие от предметов, тени в комнате были темными – и не просто темными, а черными, словно налитыми пустотой.

Беспечному наблюдателю могло показаться, что в этой комнате нет ничего реального, что все в ней – просто видимость, творение некоего мрачного, зловещего божества.

Все, кроме юноши, сидящего в кресле посреди комнаты и устало прикрывшего глаза. Понемногу Атр пришел в себя и огляделся. Атр не помнил, где был и что делал. Он знал лишь, что вновь сидит у себя в комнате, что горит фонарь, а открытый дневник лежит на столе перед ним. Подняв голову, он прочел строку на левой странице. «Мой отец– безумец». Он вздрогнул, припомнив, что произошло, даже теперь не в силах поверить в выходку отца. Воспоминание жгло ему мозг. Атр закрывал глаза и вновь видел, как медленно скручиваются страницы, как пляшет на них пламя, словно читая каждую фразу, прежде чем поглотить ее.

«Все это было, если, разумеется, меня не подводит память и я – не одно из «творений» моего отца…»

Однако Атр твердо знал, что такого не может быть. Опыт с Тридцать Седьмой Эпохой подтвердил его предположения. Ген – отнюдь не божество. Нет, он всего лишь человек – слабый, неразумный, суетный и равнодушный. И при всем своем желании возродить славу Д'ни он напрочь забыл, что составляло эту славу.

Забыл, почему империя просуществовала так долго: не благодаря власти Д'ни, не потому, что некогда они повелевали миллионом миров – основой их могущества были сдержанность и поразительное смирение.

Ген говорил, что Атр ничего не смыслит, однако он ошибался. Атр долго изучал историю Д'ни и понял, какую напряженную борьбу вели старейшины, чтобы подавить в народе естественные пороки, чтобы взрастить терпение, смирение и покорность. На протяжении шестидесяти тысяч лет это им удавалось – пока не появился Веовис.

Так куда же бежать? Что делать? Надо ли вернуться к Анне, в расщелину? Или, может, найти убежище в городе?

Как бы там ни было, надо в последний раз зайти к Гену, попрощаться с ним. И сказать, почему он уходит.

Эта мысль встревожила Атра. За последний год он повзрослел, почти сравнявшись в силе с отцом, однако надменность Гена по-прежнему пугала его.

Но встреча была неизбежна. Атр не мог просто сбежать, это было недостойно его.

Он вышел из комнаты, долго взбирался по лестницам и извилистым коридорам дома, пока не оказался в библиотеке, на пороге лестницы, ведущей в кабинет отца. Здесь, на площадке, еще горел фонарь, дверь была по-прежнему открыта.

Медленно поднимаясь по ступеням, Атр приготовился выдержать все: гнев отца и его издевательский смех, вновь превращающий его, Атра, в неразумного ребенка.