Александр Сухов - Танец на лезвии ножа

Я открыл глаза в страхе, что такое диво может исчезнуть бесследно, но мелодия продолжала звучать громче и громче. Стены пещеры засветились ярче. Живой голубой огонь начал пульсировать в такт музыке. Складывалось впечатление, что находишься внутри необычного концертного зала, хитроумно подсвеченного гигантской цветомузыкальной установкой.

Когда громкость музыки и яркость свечения достигли апогея, все внезапно оборвалось. Поначалу показалось, что в пещере наступила полная темнота и тишина, но, приглядевшись и прислушавшись, я понял, что стены по-прежнему излучают слабое, ровное сияние, а капли воды продолжают выстукивать свою звонкую бесконечную дробь.

Где-то вдали, в каменном монолите горы раздались гулкие равномерные удары, похожие на поступь гиганта. Звук шагов приближался. Стены заходили ходуном. Отдельные каменные сосульки начали срываться с потолка и с шумом разбиваться о каменный пол, ломая заодно сталагмиты. Осколки со свистом проносились над головой, но пока ни один из них не задел мое беззащитное обнаженное тело.

В ужасе я вскочил со своего неудобного постамента и заметался в поисках выхода. Вдруг из противоположной от меня стены показалась чья-то огромная нога, обутая в сапог с загнутым носком, затем вторая, Полусферический купол еще скрывал верхнюю часть существа, выходящего из скалы, однако, по мере его продвижения к центру, фигура постепенно высвобождалась из каменного плена. Через несколько мгновений посредине, как раз там, где находилось ложе, стоял огромный человек, упираясь головой в потолок пещеры.

Задрав голову, можно было рассмотреть его лицо. Это был седобородый старец. Жидкие локоны белых волос достигали плеч. В его больших, темных, широко посаженных глазах светились одновременно недюжинный ум и дьявольский огонек безумия. Одет человек был в черную как ночь хламиду мага, достигавшую колен. В руках его был тяжелый деревянный посох. Бросалась в глаза одна странная особенность: рука, сжимавшая посох, имела шесть пальцев.

Маг грозно посмотрел на меня. От его взгляда все похолодело внутри. Показалось даже, что температура воздуха вокруг начала резко опускаться. Вот-вот капельки воды на стенах пещеры превратятся в лед, но ничего этого не произошло – капли как падали, так и продолжали падать и замерзать не собирались.

Увидев меня, такого беспомощного и слабого, человек громко расхохотался. От оглушительных звуков его голоса сталактиты с удвоенной частотой посыпались с потолка. К великому счастью, ни один из них не проткнул мое тело своим острым концом, даже осколки умудрялись пролетать мимо, не причиняя никакого вреда.

– Ну, здравствуй, Аэрин! Рад видеть тебя живым и в полном здравии. Сколько мы с тобой не виделись, бог златокудрый? Ага, без малого тысячу лет. Как видишь, мы совсем не изменились за столь долгий срок: я не постарел, а ты совсем не повзрослел – как был мальчишкой, так им и остался.

Я с ужасом наблюдал, как в глазах гиганта все сильнее разгорается пламя безумия. Все понятно: очередной сумасшедший каким-то образом умудрился пролезть в мой сон.

«Ну, как же я сразу не сообразил – это же сон! – наконец-то нашлось здравое объяснение происходящему. – Две ночи подряд меня называют каким-то странным именем, сегодня даже богом назвали – не многовато ли для моей хрупкой психики?»

– Послушайте, господин, не знаю, как вас звать-величать, что это вы все взяли моду называть меня Аэрином? Врываетесь бесцеремонно в чужие сны, обзываетесь странными именами! Одна уверяет, что приходится мне матерью! Другой богом величает! Мне это уже надоело. Я вовсе не Аэрин и тем более не бог златокудрый! Я всего-навсего обыкновенный человек, пусть не совсем законопослушный, но это никому не дает права являться ко мне по ночам и морочить людям голову! – прокричал я как можно громче, обращаясь к съехавшему с катушек старикану. – И вообще, вас никого нет на самом деле: ни тебя, старый маразматик, ни Эриннии! Мой сон – плод исключительно моего воображения!

На мага никак не подействовали эти резонные доводы. Он продолжал бубнить свое:

– Ага, эта старая ведьма уже успела навестить упрямого отпрыска! Не надейся, никто тебя не сможет вытащить из Лабиринта, только я! Никто не способен снять печать Шестипалого. За тысячу лет не сняли, и еще десять тысяч лет проторчишь здесь!

– Прекрати меня пугать! Сейчас проснусь, и ты исчезнешь, потому что ты плод моего утомленного сознания, и не более! – Я попытался еще раз урезонить ночного гостя.

Он пристально посмотрел на меня внезапно прояснившимся взором и вновь захохотал раскатистым, безумным смехом.

– Теперь уже ты начинаешь терять нить реальности. Вот что с твоей неокрепшей психикой творит Лабиринт. Пройдет всего тысяча лет, и в твоей курчавой головке не останется ни капли разума. Подумай над этим прежде, чем отвергнуть мое предложение! Тысячу лет ты был недоступен для контакта, но сегодня я тебя почувствовал и понял, что это может быть последний шанс для нас обоих. Да, я засунул тебя в Лабиринт, но и ты успел упрятать меня глубоко под землю. Можно считать, что ми квиты. Давай помиримся и освободим друг друга.

Последнюю фразу он произнес плаксивым, просящим голосом. Даже не верилось, что столь крутой мужик может унизиться перед кем-то до такой степени.

Мне стало все понятно: из-за событий последних дней перегруженный мозг стал вытворять что-то невообразимое и трансформировать ужасную реальность в не менее ужасные ночные кошмары. Не удивлюсь, если завтра мне приснится руководство Гильдии наемных убийц в полном составе, выступающее с предложением моей полной и безоговорочной капитуляции, со сдачей шкатулки и добровольной посадкой моей задницы на электрический стул или с надеванием моими собственными руками веревочной петли на мою же шею.

«Тьфу ты, черт!» – Я начал усиленно тереть глаза и дергать себя за нос, но все попытки проснуться и покинуть кошмар успехом не увенчались. Смирившись с неизбежностью досмотреть сон до конца, я вновь обратился к странному гиганту, называющему себя Шестипалым:

– Ладно, валяй, выкладывай, чего ты хочешь. Можешь называть меня как тебе заблагорассудится: хоть Аэрином, хоть богом златокудрым, хоть самим Повелителем Преисподней – я не обижусь, только побыстрее убирайся вон из моего сна!

Не ожидавший такого напора маг даже отстранился. Голова его скрылась в скальной толще. Потом он наклонился ко мне и негромко произнес:

– Я рад, что ты согласен. Клянусь своим повелителем Некросером: меня освободишь – выпускаю тебя на волю. Только помни: ты первый, не верю я богам – двуличные вы. Прикрываетесь высокими фразами, а сами творите черт знает что. То ли дело Некросер – Великий Бог Зла, уж он-то никогда не темнит. Правильный бог. Сказал: «зло» – значит, это настоящее зло. Сказал: «добро» – значит, надо вставать и биться с ним не на жизнь, а на смерть.