Александр Сухов - Танец на лезвии ножа

– Точно не помню, может быть, двенадцать… или четырнадцать – давно это было.

Гном вылупил глаза и уставился на меня. Только сейчас до него начало доходить, что ему впаривают заведомо ложную информацию.

– Врешь, Коршун?

– Вру, – честно сознался я.

– А зачем врешь?

Вопрос гнома прозвучал как-то наивно, по-детски. Мне даже стало неловко перед этим великовозрастным ребенком. Однако откуда же ему знать, что даже самый плохой преподаватель не рискнет спаивать ученика, тем более устраивать соревнование – кто больше выпьет?

– Брюс, а тебе разве не было весело? – Я ответил вопросом на вопрос.

– Трепло ты, Коршун, а я уж было взаправду поверил!

Мой телохранитель был готов снова обидеться, но я вовремя перехватил инициативу в свои руки.

– Если честно, пару раз меня хотели споить. Это было в те времена, когда имя Коршуна было мало кому известно. Хочешь, расскажу?

– Давай, выкладывай!

– Помнится, еще в начале своей воровской карьеры обретался я на одной малине. Это так воровской притон на блатном жаргоне называется. И срубил я тогда по-легкому за ночь десять косых…

– Это тыщ, что ли? – уточнил Брюс.

– Совершенно верно – десять тысяч. Непочатая пачка свеженьких, хрустящих бумажек в банковской упаковке. Как сейчас помню тот чарующий и манящий запах недавно отпечатанных купюр. Это была моя первая по-настоящему крупная и удачная операция.

Похоже, гном тоже представил такую кучу деньжищ в своих руках и мечтательно возвел очи к потолку.

– Первым делом я угостил всех присутствовавших на хате коллег по цеху. Ох, и ужрались мы тогда! Видел бы ты. Между делом в картишки перекинулись, так, по мелочи, на интерес. С карт все и началось. Мне в тот вечер здорово фартило – везло, значит, и обыграл я одного медвежатника в пух и прах. Помню, кликуха у него была Лом, силищи мужик был неимоверной – голыми руками ломал дужки навесных замков, пятаки в трубочку между ладоней скатывал. Остался парень в одном исподнем, злющий, зубами скрипит, а делать нечего: проиграл – отдавай, карточный долг – долг чести. Во время игры черт меня дернул за язык: похвастался, будто перепью любого из присутствующих. Лом и ухватился за опрометчиво брошенную фразу. Снял с шеи золотой медальон, весь в камушках, сияет, и поставил против всех моих монет. Раньше он его никогда на карточный кон не ставил – говаривал, что будто бы талисман это, от какого-то очень удачливого вора по наследству ему достался. А здесь почему бы и не рискнуть? Уверенный был в себе мужчина.

Я замолчал и, затуманенным взором уперся в стену.

– Не томи, Коршун, рассказывай, что дальше было! – Брюс вплотную придвинулся ко мне, чтобы ничего не пропустить.

– А что дальше, друг? – Я расстегнул ворот рубахи и вытащил на свет сверкающую безделушку на золотой цепочке. – Скажу откровенно, ты бы сделал этого парня одной левой.

Карлик восхищенно уставился на украшение.

– Это тот самый? Дай посмотреть!

– Пожалуйста. – Расстегнув хитроумный замочек цепочки, я протянул безделушку гному. – Прими на память. Не верится мне в то, что он заговоренный и, вообще, плевать на все приметы и амулеты – нерадивому никакой талисман не поможет.

Брюс благоговейно принял из моих рук вещицу и поднес к глазам. Минут пять он внимательно ее рассматривал, потом протянул обратно.

– Зря ты, Коршун, такими вещами разбрасываешься. Работа двеллеров, горных карликов, братьев наших, что ушли отсюда вместе с гоблинами, очень древняя, затрудняюсь даже примерно сказать, когда был изготовлен этот медальон; лет, может, тыщу, а может быть, и две назад. Тебе за нее любой коллекционер кучу денег отвалит.

– Обижаешь, Брюс, я дареное назад не беру. Тащи его коллекционерам, в музей или носи на шее, теперь он твой. И еще: пусть этот подарок будет напоминанием моему другу Брюсу о том памятном дне, когда на свет появилась компания «Брюс и К°». Ко – это, естественно, Коршун. Надеюсь, тот разговор в кантине насчет надежных сейфов от Брюса не был пьяной болтовней.

Гном вытаращил на меня ошалелые от радости глаза.

– Так ты все-таки решил! Ну, молодчина, настоящий друг!

Потом он подскочил ко мне, сгреб в охапку и пару раз подбросил едва не к потолку. Признаться, я никак не ожидал такой эмоциональной реакции от своего друга, теперь еще и компаньона. Охранник у дверей удивленно пялился на нашу парочку, но комментировать происходящее не рискнул. Мне стало неловко.

– Эй, Брюс, кончай, пупок развяжется – во мне без малого восемьдесят килограммов! Силен ты, братец, нечего сказать.

Наконец гном успокоился и поставил меня на пол. К моему великому удивлению, он даже не запыхался.

– Помахал бы ты кайлом в юности как старый Брюс да потаскал мешки с рудой на плечах, на всю жизнь получил бы заряд бодрости! Мы, гномы, хоть и мелкие с виду, но силой не обделены, поэтому насчет моего пупка не беспокойся – не развяжется. – Он опустил руки вдоль туловища, подошел ко мне ближе и хвастливо заявил: – Хочешь проверить? Бей кулаком в любое место: хоть в грудь, хоть в живот!

– Да ладно тебе! Верю – крепкий ты мужик.

Однако товарища было уже не остановить.

– Нет, Коршун, слабо тебе попробовать пробить Брюса? Так и скажи, что слабак!

Отвязаться от приставучего гнома не было никакой возможности. Хорошо, хочет получить, никто не виноват. Учить так учить. Резко, без размаха я нанес удар кулаком точно в солнечное сплетение своего настырного друга. Уж чего-чего, а болевые точки не только людей, но и гномов, а также эльфов мне были хорошо известны. Брюс охнул, схватился за живот и осел на пол. Страж у дверей оскалился в ехидной улыбочке, но от комментариев снова воздержался.

Я подошел к одному из диванчиков у стены приемной и расположился на нем в ожидании, когда мой самоуверенный приятель придет в чувство. Через пару минут пострадавший зашевелился, часто задышал и, кряхтя, начал подниматься на ноги.

– Не ожидал я от тебя такого подлого удара, Коршун! Сказано было бить по прессу, а ты сразу под дых… Нечестно!

– Когда это ты говорил про пресс? Наверное, что-то с памятью моей стало. Может быть, он слышал? – Я указал на часового: – Эй, товарищ, напомни-ка, куда велел бить этот самоуверенный тренажер для отработки ударов?

– Кончай дурака валять, Брюс, сам виноват: напросился – получи! – Страж продолжал ехидно улыбаться. – Не дуркуй ты с этим пареньком, второй раз нарываешься!

Пострадавший обиженно засопел, но подковырку коллеги насчет второго раза проглотил молча.

Чтобы развеять неловкую ситуацию, я предложил Брюсу прогуляться по дворцу и, в частности, изъявил желание посетить королевский арсенал. Мой друг с радостью ухватился за эту идею, и мы поспешили удалиться из приемных покоев короля гномов.