Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

Эльф почувствовал мощные колебания Чи и хотел обернуться. Лайтонд подумал, что кто-то из особо наглых стражей все-таки решил полакомиться его кровью.

Но эльф не успел.

Черное Пламя просунул в придел лапу, как кошка, которая пытается вытащить мышонка из норы. Огромные когти клацнули по малахиту и впились в тело эльфа. На этой лапе дракона не хватало указательного пальца, и правая рука Лайтонда осталась свободной. Одним точным жестом эльф разбил кувшин. Мокрый Эрустим упал в его руку. Обрушившаяся волна воды едва не выбила жезл из пальцев Лайтонда, но эльф успел крепко стиснуть его. Лайтонд направил Эрустим себе за плечо. Эльфу еще никогда не доводилось активировать артефакт, но он надеялся, что принцип действия Эрустима такой же, как и у обычных магических жезлов. Так оно и оказалось.

Из жезла вырвался сине-черный луч. Стена между сокровищницей и приделом Королевы Без Имени рухнула. Дракон чихнул – каменная крошка забилась ему в нос. И в этот момент поток Цин из жезла достиг его. Черное Пламя заревел от боли и сделал непроизвольное движение, словно давился. Он хотел плюнуть огнем. Линдвормы этого не могут, но магия Эрустима оказала свое обычное действие. Из пасти дракона вырвалась струя огня. Пролетев над головой эльфа, Черное Пламя ударил в источник. Вода в нем мгновенно вскипела. Лайтонд закрыл лицо рукой с жезлом и закричал от боли – обваренная кожа лопалась и слезала с пальцев вместе с мясом. Раскалившийся Эрустим жег ладонь изнутри. Но эльф не выпустил жезла.

Далеко над Лайтондом и Черным Пламенем вспыхнул огненный ров.

Адриана навела снотворные чары на больного из пятой палаты, который страдал от болей после операции, вымыла пол и устроилась в дежурке – небольшом огороженном «кармане» у входа в отделение. Выщербленный кафель пола, скамейки у стен приемного покоя, расписание дежурств на доске и подаренная кем-то из благодарных пациентов картина, изображающая богиню Парвату, – все это было привычно до тошноты. На подоконниках по сторонам от двери стояли две герани, чахлые и вялые. Занавесочки из веселенького ситца, которые она сама когда-то сшила, сейчас казались Адриане убогими, как вся ее жизнь.

Медсестра погрузилась в привычные невеселые мысли о муже.

Сегодня Радагаст вернулся необычно тихий и сразу же заснул. А ведь раньше его появление дома в пьяном виде было чем-то из ряда вон выходящим. Конечно, Адриана понимала, что работа у Радагаста теперь такая, что мужу необходима какая-то отдушина. Он все же был воином, а не мясником. Адриана могла навести «непей-чары», заклятие было по силам самому слабому магу. Но что потом? Сумасшествие? Радагаст до сих пор сохранил рассудок только потому, что профессия палача была его фамильной. Адриана подумала о свекре, у которого они жили сразу после демобилизации. Тот был полностью невменяем. Адриана вдруг вспомнила деревянного коняшку – свекор выстрогал Михею игрушку в редкий момент ясности сознания. Морда лошадки до ужаса смахивала на лезвие топора. У женщины комок подкатил к горлу. «Но дальше так жить нельзя», – подумала Адриана. Конечно, она могла попробовать развестись. Однако при одной мысли о всей предстоящей судебной волоките, о дрязгах при разделе дома Адриану бросало в дрожь. Волхвы Ладо могли и не дать ей развода. Радагаст работал, и у них было двое детей. Пьет – ну а кто не пьет, скажите? О том, какой будет жизнь в доме после неудачной попытки расстаться, медсестре не хотелось даже думать.

Адриана встала, взяла папиросы и вышла из приемного покоя. Между воротами госпиталя и приемным покоем хирургического отделения находился небольшой парк, десятка три старых лип. Аллея, ведущая к воротам, была усыпана гравием и обсажена кустами боярышника. Медсестра неторопливо прогулялась по ней, слушая, как шуршит в ветвях деревьев дождь и хрустит под ногами гравий. Адриана остановилась за воротами госпиталя. Медсестра курила, поглядывала вниз, туда, где находился замок дракона. Резкие вспышки молний выхватывали из темноты громоздкий силуэт крепости. Адриана чувствовала растущее в воздухе напряжение. Что-то происходило там, что-то опасное.

Когда замок вспыхнул, она ощутила почти облегчение. Но видение, посетившее ее сегодня, касалось не только разрушения цитадели дракона. Адриана сделала шаг вперед, остановилась, закусила губу.

Дети остались дома.

Медсестра торопливо затоптала окурок. Адриана вернулась в отделение и привела в порядок обе операционные, застелила койки в ближайших палатах. Доктора Энея, который спал в ординаторской, она решила не будить. Эней не отпустил бы Адриану, несмотря на то, что она выполнила все, что входило в ее обязанности, даже до появления первых жертв битвы. А в том, что они скоро прибудут в госпиталь, Адриана не сомневалась. Если бы Адриане повезло, она успела бы вернуться вместе с Михеем и дочерью до того, как поступят первые раненые. До их дома было минут десять ходьбы, только спуститься вниз по переулку.

Но ей не повезло.

Дверь госпиталя заходила ходуном, едва не соскакивая с петель. Сердце медсестры упало. «О Парвата, пусть это будет пустячное ранение, такое, чтобы Эней мог справиться один», – взмолилась она беззвучно. Адриана взяла со столика лампу и пошла открывать. Когда медсестра распахнула дверь, порыв ветра метнул ей в лицо веер режущих капель. Лампа тут же погасла, несмотря на защитный колпак. Решительная рука отодвинула медсестру, и холл отделения наполнился энергичными возгласами. Раздался грохот и прощальный звон – посетители смахнули цветок с окна. Две гибкие фигуры пронесли на плаще чудовищно вывернутое тело. Надежда Адрианы оставить раненого на попечение врача рассеялась, как туман на заре.

– Позови Поджера! – повернувшись к медсестре, крикнул один из ночных гостей. Судя по голосу, это был не гость, а гостья. – Быстро!

– Сегодня доктора Эохама нет, дежурит доктор Марвак, – ответила Адриана. – Я сейчас схожу за ним.

Она разожгла лампу своим Чи и закрепила ее в держателе на стене. Обернувшись, медсестра с грустью посмотрела на осколки горшка, рассыпанную по полу землю и беленькие ниточки корней. Как ни билась над геранью Адриана, она ни разу даже бутонов не выбросила. Впрочем, магам Огня редко давалось садоводство, у них обычно все горело в руках, а не расцветало. Медсестра перевела взгляд на бледного черноволосого мужчину, которого принесли в госпиталь. С кожаной куртки в отвратительных металлических набивках текли черные ручьи. Адриана видела, как темнеет кафель. Воды в этих струях было не так уж много. Голова мужчины лежала на подоле, нет, просто на коленях женщины в форме боевой ведьмы, сидевшей на полу рядом с ним. Над раненым и ведьмой дрожала сине-черная сфера – у них была одна аура на двоих. Медсестра почувствовала, как холод потек у нее по спине. «Ящер и Коруна, – подумала Адриана. – Только Синергистов нам здесь не хватало!» Синергистов можно было узнать, только увидев их обоих рядом. Если бы раненый умер, ведьму уже ничто не спасло бы, но теперь медсестра знала, что бороться за жизнь ведьмы будет бессмысленно.