Мария Гинзбург - Хозяйка Четырех Стихий

– Они противные не все, – заметил Марфор. – А только те, кто по пьяни деланные. В девочке, которую ты держишь, такого наворочано, что я удивлюсь, если она доживет до следующего лета. Если скажут, что во всем виноваты сидхи, которые навели на ребенка порчу, я удивлюсь меньше.

– Но почему? – спросил Ульрик. – Почему люди так ненавидят нас?

Марфор пожал плечами.

– Они и себя не очень-то не любят, – заметил эльф.

– Она шевелится! – придушенно пробормотал Ульрик, прижимая ребенка к груди единственной рукой. – У меня руке что-то горячо...

– Писает она.

Ульрик поднял на товарища удивленный взгляд. Девочка открыла глаза, сморщилась еще больше и закричала, суча в одеяле ножками и выгибаясь всем телом. Ульрик представил себе бородатых мандречен с топорами, бегущих на крик ребенка, и аж вспотел.

– Успокой ее! – воскликнул Марфор.

– Как?

– Покачай!

Ульрик качнул девочку, в ответ она закричала еще громче.

Михей решил дать сидхам лодку, которая хранилась в сарайке на заднем дворе. Сидхи могли поставить лодку на крышу дома. Тогда они уцелели бы наверняка. Сарайку Радагаст запирал на замок, а ключ всегда носил в кармане. Михей вернулся в дом, чтобы вытащить у отца ключ. Но слова сидха со шрамом навели мальчика еще на одну мысль. Михей понял, что сидхи действительно не тронут Радагаста.

Свечу Михей погасил, еще когда выходил вместе с Наташкой, но в собственном доме он отлично ориентировался и в темноте. Мальчик подошел к столу и взял с него нож. Михей присел на корточки перед Радагастом. Лицо и шея спящего белели в темноте. У Михея вдруг пересохло во рту. Он вспомнил, как папка смеялся и подкидывал его на руках, еще совсем маленького. И Михей тоже радовался. Смеющееся лицо отца сменилось искаженным от боли лицом мамы. Папка ударил ее кулаком в живот, и из-за этого Натка родилась на два месяца раньше, чем должна была.

Мальчик провел ножом по горлу, нажимая изо всех сил. Отец дернул рукой, словно пытаясь кого-то схватить. Женщина на его плече призывно повела бедрами. Михей замер.

– Тридцать Ежей в квадрате А-семь, господин генерал, – звонко сказал Радагаст, но глаз не открыл. – Блокируют переправу! Рад стараться! Так точно!

Отец повернулся на бок и захрапел. В этот момент мальчик услышал, как плачет сестренка. Михей бросил нож, бегом кинулся к столу, где мать оставила им на ночь краюху хлеба, отломил кусок и стал старательно жевать. Мальчик направился к выходу, но тут вспомнил.

Ключ от сарайки.

Михей снова опустился на пол рядом с Радагастом, выудил из кармана ключ – мужчина даже не пошевелился – и покинул родной дом.

Когда мальчик вернулся, его сестра продолжала истошно вопить. Марфор заметил, что «Андрей» что-то жует.

– Скорее! – закричал обрадованный Ульрик. – Сделай что-нибудь!

Мальчик вытащил из кармана тряпицу сомнительной чистоты, выплюнул в нее то, что жевал, и сунул в рот малышке. Та зачмокала и сразу успокоилась.

– Что ты ей такое дал? – спросил Марфор с благоговением.

– Мякишек нажеванный, – подозрительно глядя на сидха, отвечал парнишка. – Мама всегда так делает.

– Да благословят боги мякишек нажеванный, – сказал Ульрик с чувством.

Мальчик протянул ключ Марфору.

– Что это? – спросил эльф.

– Сарайку откроете, она там, за домом. Возьмите лодку, – объяснил паренек. – Поставите на крышу, авось и не накроет волной.

Эльфы переглянулись.

– Благодарю тебя, Андрей, – сказал Ульрик.

– Не за что, – сказал мальчик. – Если будет, как вы говорите, лодка все равно пропадет. Прощайте, господа сидхи. Пусть вам помогут Сильнобог и Перун!

– Боюсь, те, о ком ты говоришь, не знают о нас, – усмехнулся Ульрик.

– Ну, пусть вам помогут ваши боги, – поправился мальчик, прижал к себе сестренку и вприпрыжку побежал вверх по улице.

– Ну, Сильнобог – это я еще понимаю, – сказал Ульрик. – Помощь бога силы нам не повредит. Но при чем здесь Перун?

– Перун – это мандреченский бог морей, бог воды. Мальчик заметил, что я пользуюсь Чи Воды, – ответил Марфор. – Но он не осознает своих способностей. И вряд ли когда-нибудь осознает.

Зашелестели призрачные крылья. Над плечом Черного Пламени появился зеленоватый силуэт с хищной мордой.

– Пошел вон, – сказал эльф резко. – Придешь, когда я сдохну.

Страж отвратительно улыбнулся.

– А вот и сидх, госпожа, – сказал он, обернувшись.

Карина вскарабкалась на спину Черного Пламени, цепляясь штанами за чешую. Эльф надеялся, что ведьма не сразу поймет, откуда взялся дракон. Но Карина видела своего мага и в истинном облике. Некоторое время ведьма молча разглядывала разбитую голову Черного Пламени. Так ребенок смотрит на осколки любимой фарфоровой куклы, еще надеясь, что их удастся склеить, хотя понимает, что больше никогда игрушка не будет такой красивой, как прежде.

Но эту игрушку, увы, уже склеить было нельзя.

И когда Карина поняла это, она взялась за пращу.

– Карина, подожди, – пробормотал Шенвэль. – Если ты убьешь меня, весь Рабин затянет в Подземный мир!

У ведьмы не дрогнула ни одна ресница. Карина вложила стальной шарик в петлю и замахнулась. Шенвэль потерял слишком много Чи вместе с кровью, чтобы остановить ведьму заклинанием. Эльф стиснул жезл. Черно-синий луч ударил Карину в висок. Дух-страж взвизгнул и исчез. Ведьма с выражением крайнего недоумения на лице рухнула на линдворма и скатилась с огромного плеча. Ее хвостик мазнул по лицу Шенвэля.Эльф спрятал жезл в заплечный мешок и некоторое время отдыхал, уткнувшись в чешую рядом с Кариной. «Пусть убьет меня теперь, если захочет, – думал он. – Пусть! Больше не прикоснусь к этой проклятой палке!»

Шенвэль приподнялся, заглянул Карине в лицо. Ведьма была очень бледна, на виске алела крохотная звездочка, как от удара молнией. Эльф расстегнул куртку ведьмы, приложил ухо к груди. Сердце Карины билось, но очень медленно. Шенвэль набрал полную ладонь начавшей затвердевать слюны. Коготь Черного Пламени пробил предплечье Шенвэля насквозь, и вторая рука почти не слушалась эльфа, но все же он смог приподнять голову Карины. Эльф втер слюну линдворма в висок ведьме. Прозрачная жидкость стекла по брови и закрытому глазу Карины и тут же исчезла, впитавшись, но у ведьмы даже дыхание не восстановилось. Шенвэль откинулся назад. Больше он ничем не мог помочь Карине. «Наверно, так и правда будет лучше», – подумал эльф.

Целительница решила, что там, где пройдет ее метла, обычная боевая ведьма пролетит без всякого труда. В общем-то, Светлана была права. Но Дарине и ее звену еще никогда не приходилось выполнять маневры в таком ограниченном пространстве, как замковый коридор, да еще на столь большой скорости. Ведьмы ее звена и сама Дарина не воевали, ее тройка вошла в состав крыла «Змей» после войны, когда трое ветеранш погибли в Лихом лесу от рук партизан.