Гай Орловский - Ричард Длинные Руки – оверлорд

– Именно.

Он покачал головой, в темных, как бездонные омуты, глазах я прочел немой укор.

– Простите, сэр Ричард, – сказал он несколько отстранение,подчеркивая,чтонекое установившееся понимание между нами начинает быстро истаивать, – но вы что-то не то говорите. Наши противники сделали все, чтобы извратить суть наших идей. Вот даже вы уверены, что мы пытаемся загасить эту искру… Не так ли? Я пробормотал в смущении:

– Ну… у меня пока слишком мало информации для окончательных выводов…

Он вскинул брови, внимательно вслушиваясь в слова, то ли незнакомые, то ли непривычно звучащие.

– Гм… Уже хорошо, что не делаете скоропалительных выводов. На самом деле между нашей фракцией и фракцией Михаила борьба за человека… продолжается. Не за то, чтобы загасить или раздуть эту искру, об этом не может быть и речи, а за наследство Творца..

Я буркнул:

– Он еще не умер, а вы уже имущество делите?

– Он все бросил, – отрезал Сатана жестко. – Бросил и покинул. Где он и что с ним – неизвестно. Не только мне, но и Михаилу. Как и всем другим архангелам, силам и престолам. А имущество, да будет вам известно, приходит в негодность, если о нем не заботиться!

Я сказал, защищаясь:

– Да вроде бы мир устроен так, что все в нем саморемонтируется! И саморазвивается.

– А в какую сторону развивается? – спросил Сатана. – Вот за выбор путей для человека и длится этот бой.

Я стиснул челюсти. Ненавижу, когда за меня кто-то выбирает: родители, воспитатели в детском саду, в школе и в армии, на работе, а кроме того – политики, дизайнеры, модельеры… За меня решают, что мне читать, надевать, каким шуткам смеяться, а каким хмуриться, я должен ненавидеть расизм и негров, говорить политкорректно и осуждать патриотизм, заниматься сексом часто и на виду – это говорит о моей лояльности, террористы и подпольщики сексом вроде бы не занимаются, во всяком случае не говорят о нем постоянно, к~юме того, я должен голосовать только за…

– Да пошли вы все, – вырвалось у меня, я поспешно добавил: – Простите, я выразил вслух реакцию нормального человека со здоровой психикой. За Творца никто не решает?.. Ну вот, а человек – по его образу и подобию. Он дал возможность человеку самому решать.

Он поморщился.

– Не смешите. Сами прекрасно знаете, что все на вас действует. Даже погода, дурное настроение, ушибленный палец, подгорелое мясо… А уж бродячие проповедники так и вообще способны увлечь за собой массы на любую дурь. Потому мы следим за человеком и пытаемся на него воздействовать так же, как и Михаил со своей шайкой лизоблюдов.

– Ого!

– Представьте себе! И человек по-прежнему – яростное поле боя. И каждый ваш поступок, как бы вы ни говорили о свободе воли, – следствие нашего воздействия. То есть фракции Михаила или моей!

Я помолчал, оглушенный и подавленный, но бунтарская нотка заставила промямлить:

– Да… кто спорит… Белый ангел за правым, эфроамериканец за левым… Каждый нашептывает свое… Ага, но все-таки, все-таки только нашептывают, но не рулят! А куда идти и в какую дурь вляпаться – выбираем сами. Так что насчет воздействия не преувеличивайте. Сами же сказали, что на нас действует даже поданный без сахара кофе, давка в транспорте или девка с вот такими!..

Он смотрел бесстрастно, но я уловил, что отыграл карту, и притоптанная было душа моя ожила и возрадовалась. Никто мною не рулит. А эти белый и черный за спиной – что-то вроде надоедливой рекламы. Мы так быстро научились не замечать ее только потому, что за века притерпелись к постоянным советам над правым и левым ухом и тоже научились на них не обращать ни малейшего, да, ни малейшего.

Или обращать, но не больше, чем на ту же рекламу. То есть замечаем, но она не рулит нашими поступками. Изволим – купим, не изволим – пошел бабочек ловить, и без разницы, кто подал совет: белый, черный или китаец.

Сатана уловил, что я отыскал какие-то прочные доводы и взобрался на них, как лягушка на болотную кочку, это я понял по его чуть помрачневшему лицу.

Заговорил он с прежней мягкостью и убедительностью опытного адвоката:

– Сэр Ричард, вы в своей понятной настороженности полагаете, что противник ваш – я, а Та Сторона – союзник. Точнее, ваш сюзерен, которому вы принесли присягу и должны повиноваться.

Я подумал невольно, что присягу я не приносил и Той Стороне, то есть Творцу, так что свободен, аки птица в поднебесье, что срет на всех, ползающих на поверхности, не разбирая, кто простолюдин, а кто король. А для меня, как демократа, очень важно как раз срать на все обязанности и устаревшие моральные ценности. А они все – устаревшие.

Он смотрел на меня неотрывно, я старался удержать неподвижной морду лица, да не уловит колебаний, физиономист хренов, нет во мне колебаний, я аки утес на Волге, под которым персидскую царевну.

Не дождавшись реакции, он продолжил с мягкой интеллигентной улыбкой:

– Сэр Ричард, я не просто говорю с вами, но говорю уважительно. Вы это заметили, конечно.

Я кивнул.

– Ну-ну, сперва вы мне на «ты».

– Но сразу же исправился, – возразил он, – как только вы свое неудовольствие изволили выразить! Теперь иначе, чем «сэр Ричард», я не обращаюсь.

– Согласен, – сказал я.

– А как обращается к вам Михаил?

– А это хто?

Он победно усмехнулся:

– Вот видите, даже не знаете.

Я не стал рыться в памяти: конечно, знаю, это так, уел просто. Но что верно, то верно, здесь Сатана попал в яблочко, архангел Михаил еще ни разу не снисходил до общения со мной. Видимо, держит ту же дистанцию, что и Творец в общении с бывшим соратником Люцифером, а ныне – Сатаной. Сатана, как понимаю, это вроде подпольной клички. Люцифер – правая рука Творца, а тут уж если рвать связи, то рвать все.

Да и вообще вспомнил, как описывалась та заваруха: когда был создан человек и Творец сказал, что мир будет принадлежать ему, человеку, потому, дескать, вы все, крылатые, поклонитесь новому владыке мира, ангелы поголовно возмутились: мол, мы – выше, мы – огненная стихая, мы – сама мысль, а это существо из глины, мокрое и противное…

Господь на них цыкнул, большинство умолкло, но самые независимые продолжали возмущаться, пока не выступили вообще против. Их побила та партия, что «за решения Господа, какую бы тот дурь ни решил», но вообще-то все ангелы к человеку относятся ревниво. И недолюбливают его, если честно.

Михаил же не просто ангел, он архангел, на свете всего их семеро, все они как генералы среди рядовых ангелов, а тех миллионы, не считая ангелов-хранителей. Михаил же, как скромно пишут, и среди архангелов – «первый среди равных». Ну, как был Юлий Цезарь «первым среди равных» в сенате, пока ему не надоела та бодяга и не провозгласил себя императором. Михаил осторожничает, вон сколько о Творце ни слуху ни духу, но все еще не решается объявить себя не только Первым, но и Единственным.