Джонатан Страуд - Врата Птолемея

— Ну это уж не его вина, верно? — сочувственно вставила Мвамба.

Из всех крыс она была самой изящной и правдоподобной. Аскобол был одноглазый, у Ходжа между усов торчал ряд ядовитых колючек, ну а Кормокодран, как всегда, походил больше на маленький кирпичный сортир, чем на что-либо еще. Что до меня, моя сущность снова меня подводила: на моих конечностях присутствовали размытые пятна, хотя я надеялся, что они достаточно малы и никто их не заметит.

— Может быть, и нет, но надо же соображать, когда берешься за такое дело! — сказал Аскобол. — Посмотрите на него! Он весь расплывается.

— Он будет нас задерживать. Он уже отставал, когда мы сюда летели.

— Ага, а в драке от него и подавно толку не будет.

— Он тут же расползется в кашу!* [67] Еще один технический термин. Обозначает полное разрушение сущности во время пребывания на смертном плане. Разумеется, в Ином Месте наша сущность постоянно свободно циркулирует и в каком-либо конкретном облике не нуждается.

— Уж я-то его собирать не стану!

— Я тоже. Мы в сиделки не нанимались.

— И тем не менее, невзирая на ваше высокое мнение о моем могуществе, — буркнул я, — все же я — единственный, кто видел Хопкинса. Так что вы, конечно, можете обойтись и без меня. Посмотрим, далеко ли вы уйдете.

— А теперь он надулся, — задумчиво произнес Ходж. — Ну и самолюбие, прямо воздушный шарик! Берегись, сейчас лопнет!

Хвост Мвамбы сердито заметался по полу.

— Мы тратим время впустую! Быть может, Бартимеус и утратил силу, но нам все равно не обойтись без его советов. — Она улыбнулась мне настолько любезно, насколько способна улыбнуться помоечная крыса. — Бартимеус, продолжай, пожалуйста! Расскажи нам, что ты видел.

Ну, вы меня знаете. Я не из тех, кто долго помнит обиды* [68] По крайней мере, в тех случаях, когда я не в состоянии за них отплатить. Но рано или поздно я еще повстречаюсь с Ходжем, Аскоболом и Кормокодраном, когда снова буду в форме. И уж тогда-то отомщу со всей яростью раненого медведя. Секрет успешной мести — в том, чтобы правильно выбрать время. . Я небрежно пожал плечами.

— По правде говоря, слышал я немного. Я видел Хопкинса, но мельком. Волшебник он или нет, сказать не могу. Думаю, что волшебник. Кто-то ведь напустил на меня стаю джиннов и фолиотов!

— Есть одна гипотеза, — сказала Мвамба. — Ты уверен, что это человек?

— Хопкинс-то? Да, точно. Я проверил его на всех семи планах. И на всех он остается человеком. Если мы сумеем застать его врасплох, удержать его мы точно сможем.

— О, это я беру на себя! — злорадно прогудел Ходж. — Насчет этого не беспокойтесь. У меня для него приготовлено уютное местечко, такое местечко, где веревки и кандалы не понадобятся. Вот тут, у меня под шкурой!

Он любовно хохотнул. Смешок угас в тишине.

Остальные четыре крысы переглянулись.

— Знаешь, Ходж, — сказал Аскобол, — мы уж, пожалуй, обойдемся старыми добрыми веревками. Но все равно, спасибо за предложение. Так, дальше. Мы знаем, что Хопкинс проживает здесь. А в каком номере, хотя бы приблизительно?

Я пожал плечами.

— Понятия не имею!

— Значит, придется посмотреть в книге регистрации. Что дальше?

Заворочалась волосатая туша Кормокодрана.

— Взбежим наверх, выломаем дверь, отделаем Хопкинса, как котлету, и утащим его прочь. Просто, дешево и сердито. Следующий вопрос?

Я покачал головой.

— Тактика блестящая, однако же, пока мы будем выламывать дверь, Хопкинс может заподозрить неладное. Тут потребуется тонкость.

Кормокодран нахмурился.

— Ну, боюсь, тонкость — это не по моей части.

— Кроме того, — заметила Мвамба, — возможно, Хопкинс еще не пришел. Нам надо тихонько пробраться к его номеру и посмотреть. Если его нет, затаимся внутри.

Я кивнул.

— Нам также потребуется замаскироваться, а Ходжу — еще и помыться и вывести паразитов. У людей, знаете ли, довольно тонкое обоняние.

Крыса, о которой шла речь, негодующе вскинулась, стуча ядовитыми колючками.

— А ну-ка, Бартимеус, подойди поближе! Хочу попробовать, какова на вкус твоя сущность!

— Да ну? Так я тебе и дался!

— Да с тобой справиться — раз плюнуть!

Этот спор продолжался в течение некоторого времени. Мы обменивались остроумными, изящными и изысканными репликами* [69] Что-то типа: «Думаешь, тебе это удастся, да?» — «Легко и просто, приятель!» — «Да ну?» — «Ну да!» Прочие в это время гикали, улюлюкали и хлопали себя по волосатым ляжкам. Короче, по части интеллектуальности и энергичности это было нечто среднее между дебатами в древних Афинах и прениями в современном английском парламенте. , но не успел я окончательно повергнуть своего оппонента совершенно неотразимым аргументом, как в будку вошел какой-то мужик, желавший позвонить, и крысы кинулись куда глаза глядят.

Прошло двадцать минут. Привратник у входа в отель «Амбассадор» мерно расхаживал из стороны в сторону и похлопывал в ладоши, чтобы не замерзнуть. Появилась группа гостей: женщина и трое мужчин, все одетые в великолепные костюмы из тканей, какие некогда перевозили по Великому шелковому пути. Они негромко переговаривались между собой по-арабски. На шее у женщины было ожерелье из лунного камня. От всех исходило успокоительное ощущение богатства, достоинства и высокого общественного положения* [70] Кроме, разве что, Кормокодрана: этот по-прежнему ухитрялся походить на молодого бычка, втиснутого в дорогой костюм. . Привратник отступил назад и поклонился. Все четверо приветствовали его кивками и милостивыми улыбками. Они поднялись на крыльцо и вошли в вестибюль отеля.

За столом красного дерева сидела улыбчивая девушка.

— Могу ли я вам чем-нибудь помочь? Самый красивый из мужчин подошел к ней.

— Добрый вечер. Мы из посольства Сабейского царства* [71] Царство это находилось на Аравийском полуострове, а ныне его территория входит в состав Йемена. И хотя из-за путаницы с написаниями это не слишком очевидно, но это то самое царство, которым некогда правила царица Савская. (Примеч. ред.) . Через несколько недель сюда должна прибыть особа царской крови со свитой, и мы хотели бы осмотреть ваш отель на предмет того, чтобы снять здесь несколько номеров.

— Разумеется, сэр. Будьте любезны, пройдите со мной. Я сейчас разыщу директора.

Девушка встала из-за своего стола и засеменила прочь по коридору. Четверо сабейских дипломатов двинулись за ней; по пути один из них разжал стиснутый кулак. Из кулака выпорхнуло мелкое, но противное насекомое, сплошные ноги, колючки и сернистая вонь. Насекомое, жужжа, подлетело к опустевшему столу и принялось проглядывать книгу регистрации.

Директор оказался невысокой пухленькой леди средних лет. Ее тусклые волосы были зачесаны назад и сколоты шпилькой полированного китового уса. Посетителей она встретила любезно, но сдержанно.