Гай Орловский - Ричард Длинные Руки — ландлорд

Я люблю ее и не могу без нее жить. Она любит меня, и то, что назло друг другу трахаем других... нет, это даже не назло, мы оба стремимся защититься друг от друга, от этой напасти! А переспать с кем-то и сделать это явным для другого — разве не лучший способ убить чувство у другого?

Да, это способ, но только если чувства мелкие и людишки мелкие. А сейчас мне ну абсолютно по фигу, что спит с виконтом, это ее последняя попытка освободиться от той неземной мощи, что уже подчинила нас, что начинает швырять нами, как морская буря упавшей с корабля щепкой!

Прекратился и моросящий дождик, так что рассыпалась моя последняя отговорка насчет плохой погоды для отъезда. И хотя дороги все еще раскисшие, как тесто, я вышел во двор, конюх вывел Зайчика. Я принялся седлать, Саксон пришел проводить, двое молчаливых воинов принесли объемистый мешок.

— Здесь на неделю еды, — сказал Саксон, — и всякие необходимые мелочи.

— Спасибо, дружище, — сказал я.

Он всматривался пытливо, я видел, что рвется то ли сказать что-то, то ли спросить, но сдерживается, в особых ситуациях лучше помалкивать, это и называется то ли мужское молчание, то ли мужское понимание, когда вот так обмениваешься целыми потоками информации, не раскрывая рта, что позволяет потом от всего отпереться: совсем охренели, когда я такое говорил?

— За неделю можно уехать далеко, — обронил он.

Я чуть улыбнулся, все-таки не утерпел, сказал честно:

— За неделю не доберусь, куда хочу. Но ты прав, за неделю я буду очень далеко отсюда.

Он покосился на Зайчика.

— Да, с таким конем... Мне кажется, на него можно погрузить воз камней, он и не заметит.

— Заметит, — сказал я, — но понесет!

Пес вертелся вокруг, гонялся за курами, на него смотрят все еще со страхом, но жаловаться опасаются: он пока что не нанес ущерба.

От ворот раздались крики, шум, заскрипели и застонали противовесы, четверо из охраняющих ворота торопливо тянули канаты. Я понял, что опускают не мост, а небольшой мостик, что ложится рядом с большим мостом, а через несколько минут решетка поднялась, во двор на небольшой взмыленной лошадке въехал покрытый пылью человек в сером плаще.

Его раскачивало так, что стражники поторопились подхватить его и стащить с седла. Конь вздохнул и остался стоять, дрожа всем телом, голову опустил до самой земли, не в силах поднять такую тяжесть.

Человек поднял голову, капюшон сполз на затылок. Я узнал сэра Симона де Монфора, одного из тех рыцарей маркиза Плачида, которого я так бесцеремонно повесил за выстрел в спину. Он тоже сразу узнал меня, в глазах заблестело злое торжество. Срывающимся голосом вскрикнул:

— Хватайте его! Это Ричард Длинные Руки! Воины схватились за оружие, я отступил к коню и протянул руку к мечу. Пальцы сомкнулись на рукояти, рядом со мной встал Пес, шерсть поднялась дыбом, а из горла вырвалось грозное рычание, что прокатилось, как землетрясение, по всему замку.

Меня начали окружать со всех сторон, решетка ворот уже опустилась, перекрывая путь к бегству. Помимо стражей охотно обнажили мечи и рыцари из числа гостей, встали по обе стороны Саксона и за его спиной, а он выступил вперед и спросил требовательно:

— Милорд... вы слышали, что он говорит?

— Слышал, — ответил я со вздохом.

Его глаза сверлили мне лицо взглядом, я видел, как ему не хочется спрашивать, но он спросил:

— Он говорит... правду?

— Все верно, — ответил я, — все верно, Саксон. Могу только добавить, что я со всем уважением отношусь к вашей хозяйке и... ничем ее не обижу.

Он покачал головой.

— Вы уже обидели.

— Да, — сознался я. — Но ты видел, что всем остальным я старался искупить ту невольную ложь. Однако...

Он прервал резко:

— Однако вы враг! У меня нет другого выхода...

Кто-то протрубил в рог тревогу, из башен и караульных помещений выбегает все больше воинов, блестят лезвия топоров, мечей, ножей и наконечники копий. Меня окружили тройным кольцом, а на башнях появились арбалетчики, поспешно натягивают стальные тетивы.

Я сказал быстро:

— Саксон, не делай этого! Ты же знаешь...

Он поднял руку, я чувствовал, как только опустит вся масса ринется на меня и сомнет, изрубит, искромсает на куски не больше, чем поместится в сапог.

В этот момент со стороны донжона донесся строгий голос:

— Что происходит?

Я не стал оглядываться на леди, никто на нее не оглянулся, даже Саксон не отвел от меня свирепого взгляда, когда ответил быстро: — Это и есть, оказывается, Ричард Длинные Руки!

Я все-таки бросил короткий взгляд на крыльцо. Леди Беатриса сцепила руки на груди, лицо смертельно побледнело. Мне показалось даже, что задохнулась, как от сильнейшей боли, затем сказала мертвым голосом:

— Сэр Светлый... это правда?

— Да, — ответил я.

Наступила звенящая тишина, все ждали, раз появилась хозяйка, теперь приказы отдает только она. Я ждал, не убирая ладонь с меча, хотя и чувствовал, что он меня не спасет.

Очень медленно она произнесла:

— Вы и есть... Ричард Длинные Руки?

Я отвесил короткий поклон.

— Да, моя леди.

Наступила долгая мучительная пауза, все замерло. Я видел, как побелели пальцы у лучников на туго натянутых тетивах с наложенными стрелами. Острия все нацелены в меня, а еще целая масса рыцарей готова ринуться на меня со всех сторон...

Ее голос, чистый, как ручеек с высоких гор, произнес в полной тишине:

— Сэр Ричард, я объявляю вас своим пленником.

Я помедлил, словно взвешивал ее предложение, церемонно склонил голову.

— Я сдаюсь на вашу милость и великодушие.

Меня окружал тройной ряд острых копий, Саксон взглянул мне в лицо и требовательно протянул руку.

— Ваш меч, сэр Ричард.

Я с большой неохотой протянул меч рукоятью вперед, Саксон тут же передал его одному из своих людей, а сам смотрел на меня неотрывно, как волк на загнанного в угол оленя.

— И кинжал.

Я вытащил кинжал и тоже отдал. Саксон передал его другому, у меня теперь болтаются пустые ножны, а мои меч и кинжал, как пленники, лягут в арсенале обнаженными.

Леди Беатриса спустилась с крыльца, перед ней расступились. Граф Росчертский, несмотря на грузность и одышку, угодливо подбежал, поймал руку и припал в поцелуе. Она не отдернула руку, но на лице ничего не отразилось, взгляд ее не отрывался от моего лица.

— И почему вы здесь, сэр Ричард? — спросила она.

Симон де Монфор жадно пил и пил, расплескивая вино прямо из кувшина, а сейчас оторвался на миг и вскинул хриплым голосом:

— Позвольте мне, леди Беатриса!

— Говори, — произнесла она мертвым голосом.

Он вытер рот рукавом, заговорил, все еще часто дышал, словно весь путь от Вексена до замка бежал рядом с конем:

— Король Барбаросса, подаривший земли этому мерзавцу... был очень недоволен, что тот не отправился сюда сразу же!.. Вдобавок сэр Ричард по возвращении из своих сомнительных поездок ухитрился смертельно оскорбить и убить маркиза Плачида, родственника самого Барбароссы.