Сесилия Дарт-Торнтон - Заклятие немоты

Зубчатый утес Финдрелас, к северному берегу которого причалил «Водяной Попрыгунчик», выглядел самым крупным среди своих соседей. Торн тщательно привязал суденышко к стволу мятного дерева.

— Надеюсь, утром мы найдем лодку на месте. Здесь полным-полно воришек, на суше и в воде.

— Почему бы не усложнить им задачу? — предложил Диармид. — Вытащим «Попрыгунчика» на берег и спрячем в кустах.

— Лодка вроде нашей не может так долго без воды: к рассвету она рассохнется и непременно даст течь.

— Ладно, по правде сказать, я не очень силен в этих премудростях, но кое-что посоветовать в силах. Не следует разбивать лагерь слишком близко от воды: кругом плоты с яйцами заразных сулисид. В сумерках сюда налетит столько тварей, что мало не покажется.

— Ты совершенно прав, — кивнул дайнаннец, — только вот в чем загвоздка: мы в Мирриноре, а здесь любое место слишком близко от воды.

И он легко зашагал вперед по мозаичному настилу из листьев, окрашенных в ярчайшие оттенки охры, меди, терракоты и бронзы. Мимоходом Торн срывал съедобные колоски, целебные цветы и травы, прятал их в мешочки на поясе и разъяснял попутчикам назначение каждого из растений.

Заночевать решили на пологом склоне. Вокруг шелестели золотистые тополя, и к извилистым корням болотных кипарисов жаркими искрами осени опадала рдяная листва.

Чуть поодаль деревья раздвигались, открывая вид на просторное озеро, обрамленное камышом и зелеными клинками водяных мечей. Хрустальную гладь усеивали белые, розовые и голубые лилии, между ними распростерлись блестящие озерные папоротники с тонкой багряной каймой.

— Ужин ждет нас там. — Торн махнул рукой в сторону озера и принялся стаскивать мундир. — Вначале соберем луковицы кувшинок, корни камыша и семена седача.

— Женская работа! — фыркнул Диармид. — Одолжи мне лук, и я настреляю дичи.

— Если под «женской работой» ты имеешь в виду легкое и неопасное занятие, то весьма заблуждаешься, — возразил дайнаннец. — Эти глубины только на первый взгляд такие безобидные.

— Водяных тварей я не боюсь.

— Хорошо, на кого же ты будешь охотиться? Нежить несъедобна.

— В Мирриноре обитает и лорральная дичь.

— Единственная стоящая дичь — это олени, а их здесь не найти.

— Когда мы высаживались, я заприметил семейку выдр. Говорят, из них выходит отменное рагу.

— Выдры? — переспросил Торн. — В таком случае не смею задерживать.

Он вручил Диармиду лук и стрелы. Дайнаннец усмехнулся, но его обычно жизнерадостный взгляд обжег эрта внезапным пугающим холодом; хотя то был не гнев, а скорее вызов. Диармид засомневался.

— Как-то некрасиво оставлять вас без оружия на милость неявных.

— Не беспокойся, приятель: я и так с ними справлюсь.

— А девушка?

— У меня же две руки.

Глаза Торна оставались ледяными и колючими. Эрт вернул ему оружие и отвел взгляд.

— Завтра поохочусь.

— Как будет угодно.

Скинув рубашку и обувь, дайнаннец влез по пояс в озеро. Эти великолепные руки и плечи цвета густого меда казались вырезанными из гладкого дерева. Полночный ливень волос почти касался воды. Глядя, как четверолистники седача плавно огибают могучий торс, Имриен вдруг содрогнулась от ужаса: ей показалось, что по озеру бредет неявное существо, обратившееся прекрасным мужчиной, который завлекает бедных девушек в пучину и топит их, опутав длинными крепкими водорослями. Тут эрт нырнул вслед за дайнаннцем. Оставив спутников готовить пиршество, Имриен пошла за дровами, прихватив топорик Торна.

После долгих упражнений в гребле намозоленные руки с непривычки ныли. Девушка носила хворост в ведерке для вычерпывания воды, взятом с «Попрыгунчика» — так получалось быстрее. Самым краешком зрения Имриен уловила нечто совершенно поразительное в этих глухих краях: из-за тополей на берег легкой поступью вышла белая корова! Маленькая, дружелюбная и такая прелестная, с круглыми ушами.

Девушка продолжала рубить ветки стальным топориком, притворяясь, будто ничего не заметила. Существо медленно приблизилось и встало, укоризненно глядя на нее большими влажными глазами. Разбухшее вымя коровы чуть ли не волочилось по траве. Швырнуть в нее ведерком и удрать! — подумала Имриен.

Тут появились Торн с Диармидом.

— Не заставляй ее слишком долго ждать дойки, — улыбнулся дайнаннец, опуская на землю бугристый узел из собственной рубашки. — Видишь, как она устала.

«Явная?»

— Это Гворрет Энуун. У ее молока необыкновенный вкус.

Имриен положила топорик и опорожнила ведро. Круглоухая коровка сама подошла к ней и послушно встала, выжидая. Девушка уже доила коз в Башне Исс, разница оказалась невелика. Сливочно-белые струи с легкостью захлестали в ведерко, и в мгновение ока оно наполнилось до краев. Имриен нежно потрепала существо по шее.

На высоком скалистом уступе появилась длинная фигура в зеленых одеждах, и в сумеречной тишине раздался ясный громкий голос, который напевал:

Белое создание встрепенулось, навострило уши и потрусило на зов хозяйки. А песенка все звенела над озером. На берег со всех сторон стали выходить коровки, бычки и телята. Зеленая леди собрала их, выстроила рядами и повела за собой в темную пучину вод. И только желтые кувшинки сбились кучками там, где исчезло таинственное стадо.

Диармид словно пришел в себя после тяжелого сна, тряхнул головой и снова принялся растирать сухие палочки: теперь он добывал огонь только этим дайнаннским способом, не пользуясь трутницей. Когда в хворосте замерцали крохотные язычки пламени, эрт осторожно подул на них, и те ожили, набрали силу.

— Если молва не врет, — говорил он между сильными вдохами, — в жилах финварнского скота течет кровь эльфийских коров.

Торн снова исчез, но вскоре вернулся, распевая мягким полнозвучным голосом:

— Песенка, разумеется, не ахти, — весело заключил дайнаннец, — ни один мало-мальски уважающий себя бард не сознался бы в авторстве. Но ничего, пусть поэзия хромает, зато чувства — хоть отбавляй!

Положив у костра охапку съедобных растений, Торн обронил девушке на колени маленький благоухающий цветочек. Куда только девался голод, что терзал Имриен с самого рассвета? Как это часто бывает с влюбленными безумцами, девушка позабыла обо всех дневных мучениях. Разве что плечи немного побаливали да лопнувшие волдыри стягивали кожу ладоней.