Сесилия Дарт-Торнтон - Битва вечной ночи

Внизу, на равнине, пропел петух. Над горизонтом заалел рассвет. Поднявшись из-за Намарры, солнце протянуло острые лучи через широкие пустоши, к Нениан-Лэндбридж, отбрасывая длинные тени от тысяч шатров и павильонов, наскоро возведенных Причальных Мачт, стоящих на якоре Воздушных Кораблей. И наконец золотые кончики коснулись лица девушки с развевающимися волосами, что в одиночестве стояла на вершине скалы.

Но он? Здесь ли он? Внизу ли?

Был знойный летний день — в иное время года путники просто не выжили бы в этом суровом краю. Свернувшись калачиком в нише среди листвы живой изгороди, Тахгил спала. Ее убаюкивали журчание и рокот потока, что струился из-за зеленой стены к краю утеса, откуда срывался в воздушный простор. В небе реяли соколы, но девушка не видела их. Лепесток, упавший с цветка на витой лозе, плавно опустился ей на руку — однако она не почувствовала касания. В ветвях кипарисов звонко щебетали крапивники — однако она не слышала их голосов. Солнце обдавало жаром Циннарин и Фирзенхолт, а потом нырнуло, шипящее и раскаленное, в западное море, оставив лишь многоцветные потоки лучей, что шелковыми лентами струились над волнами. Тахгил проснулась и набила карманы благоуханными лепестками, чтобы обманугь чуткое обоняние духов-преследователей.

Растущая луна видела, как девушка осторожно выискивает путь вниз с утеса под руководством странного козлоногого существа, которое находило тропинки и выступы в тех местах, где, на первый взгляд, пройти было совершенно немыслимо. К полуночи они уже оказались на ровной земле. Здесь на камнях стелились сорные травы и вставали ряды чертополоха. Кое-где, на участках глинистого сланца, запекшейся пыли или грязи, растительности не было вовсе. Здесь и там мрачными монументами торчали обгоревшие остовы деревьев. С моря дул необузданный резкий ветер. Водяной конь галопом примчался со стороны узкой речушки, отряхнулся по-собачьи, обдав уриска и девушку тучей брызг, и резво загарцевал на пыльной площадке.

— Хорош шуметь! Этак ты привлечешь сюда все легионы Эриса, — проворчал уриск. — У них весьма бдительные дозоры.

Тонкая девичья фигурка, сотканная из ускользающих теней и отражений, отделилась вдруг от рощи мертвых деревьев, распростертые ветви которых сплетали меж собой поволоку мглы.

— Куда теперь? — лаконично осведомилась лебедица.

— Все так же вперед, — ответила Тахгил. — Если твоя подружка ласточка не солгала, Кейтри с Вивианой скорее всего увезли в Намарру.

— Со всей определенностью. Ласточка говорит, скакуны Дикой Охоты вечно возвращаются в одно и то же место — в твердыню на звездной тверди.

— Хуон со своими приспешниками обосновался в Намаррском замке?

— Истинно так.

— Бьюсь об заклад, в той крепости обитает и еще кое-кто, — пробормотала Тахгил. — И куда сильнее их — настолько, насколько молния ярче искорки. Что там, на земле, между нами и той твердыней? Как мне перебраться через Нениан Лэндбридж?

— Сотни солдат стоят средь серых равнин, — сообщила лебединая дева. — Бдительные бойцы браво отразят любую атаку. Грозные духи держат узкую полоску суши меж морей.

— Если равнину охраняют Легионы Эриса, а Нениан Дэндбридж держат неявные духи, мне остается лишь обогнуть и тех, и других по воде. Придется переправляться через Опасный Залив на лодке.

— В водах водятся вероломные водяные, — покачала головой Витбью. — Они топят лодки, опрокидывают корабли. Кормчий со всей командой канет на корм коварным и жестоким чудищам.

— Но если и море, и суша закрыты для меня, что остается? А нет ли тут какого-нибудь подземного хода, навроде того туннеля под Вороньей рекой?

— Подземные ходы, — сказал уриск, произношение и фанера говорить которого все более подстраивались под речь Тахгил, — есть везде. Они пронизывают все земли. Очень может быть, один из них проходит прямо у тебя под ногами. Подземелье кишит дорогами — большинство из них создали и поддерживали в порядке фридеаны. Но проход под заливом не для тебя — он слишком глубок, там нет воздуха. Смертным там нечем дышать.

— Воздух. Ну, тогда — по воздуху. Украду какой-нибудь Летучий корабль…

— Ни одно воздушное судно Эльдарайна не преодолеет Нениан Лэндбридж, пока ее удерживают силы Намарры.

Тахгил хлопнула себя по лбу.

— Ну конечно же! Ты совершенно прав! Наверное, можжевеловая диета вконец истощила мои мозги. О, были бы у — меня крылья…

Она умолкла и пристально поглядела на Витбью, которая безмятежно расчесывала свои длинные локоны.

— Да — Витбью, прошу — одолжи мне свой плащ из перьев.

Глаза лебединой девы сузились, превратились в два наконечника стрелы. Она угрожающе зашипела, вытянула длинную шею и, отступив назад, подняла руки, словно бы мгновенно сделавшись вдвое больше.

— Надо ли это понимать как отказ? — спросила Тахгил. — Решительный и бесповоротный!

— Лебединый плащ для нее дороже жизни, — тихонько подсказал уриск. — Без него она навсегда останется в человеческом обличье, не сможет взмыть в небеса.

— Ну да, я знаю. Я буду заботиться о нем и обязательно верну — но да, я понимаю, это запретная тема.

И все-таки, как было бы чудесно парить в поднебесье, свободно и вольно, как птица, ощутить под крыльями могучую силу воздушных потоков.

— Но раз уж ты отказываешь мне в этом одолжении, быть может, не откажешь в другом? — вкрадчиво спросила Тахгил, стараясь замаскировать ловушку. — Быть может, в следующий раз, как полетишь на разведку, попробуешь выяснить, жив ли он — Король-Император Эриса? Нет, чтобы избежать недоразумений, скажу точнее: меня интересует Джеймс XVI, а не его преемник. Вдруг твоя ласточка знает — или другие лебеди?

— Лебедь согласна услужить. Лебедь узнает о государе.

Сердце Тахгил чуть не разорвалось.

— Лебеди отважны и благородны! — от всей души воскликнула она.

Внезапно найгель подскочил на месте — он уколол нос о пробивавшийся меж двух камней росток чертополоха, зеленый побег, ощетинившийся малиновыми иголочками.

— Ты слышал, о чем мы совещались? — спросил уриск. Найгель фыркнул в ответ.

— Я пронесу госпожу мимо воинов и через мост, — заявил он, моргая невинно и искренне, как новорожденный жеребенок.

— Как? — изумилась Тахгил.

— В ту ночь, когда я не смогу обогнать любого лорралъного коня по земле или по воздуху, я сам вдену голову в ярмо и соглашусь тянуть плуг. А на дамбе — кому будет дело до водяного коня, к шкуре которого приклеился очередной обед?

Раздумчиво поглаживая козлиную бородку, уриск являл собой живое воплощение мудрости. Лебединая дева притихла. Смолистый ветер принес из лагеря неясные отзвуки людских голосов.

— Хорошо сказано, сэр Найгель, — похвалила Тахгил. — Я согласна. Верю, твой план сработает.